Лукин Андрей Матвеевич — член Реввоенсовета
Тетя Шура
Нестор
Ивин
Акопян
Багиров
Шайтан
Штабной
Ася
Нюся
Инженер
Ильинична
Василий
Леня
Партизан
Курсант
Женщина из детдома
Пленный генерал
Рогацкий — коммерсант
Залиев — журналист
Капитан
Лейтенант
Английский офицер
Агент
Полицейский
Пристав
Первый военный
Второй военный
Сухарев
Комиссар, бежавший с фронта
Шофер
Вестовой
Женщина-политработник
Красноармеец
Два матроса
Июнь 1919 года. Астрахань. Комната Лукина. Темнеет. За окном звучит военный марш. Проплыли знамена и штыки уходящего на фронт отряда. Глухо доносятся орудийные выстрелы. У стола сидит И л ь и н и ч н а. С балкона входит Ш а й т а н.
И л ь и н и ч н а (крестится). И когда все это кончится?
Ш а й т а н. Скоро!
И л ь и н и ч н а. Дай бог. Пять лет воюет народ… То с немцами, теперь — друг с дружкой. (Пожав плечами.) И чего это они не поделили?
Ш а й т а н. Очень много всякой нечисти водится на земле, мамаша. Вот и подчищаем!
И л ь и н и ч н а. А они — вас! Так никого в живых и не останется.
Ш а й т а н. Останется, не беспокойся!
Пауза.
Их меньше! А нас — вся Россия! Так что нам полегче будет их… к ногтю прижать!
И л ь и н и ч н а. Очень ты личность сердитая!
Ш а й т а н. Должность у меня, мамаша, такая. Состою на страже диктатуры… Так что к ним добрым быть — я извиняюсь!
И л ь и н и ч н а. Не зря тебя в городе чертом зовут! Шайтаном! Бьешь народ?
Ш а й т а н (резко). Народ не бью. Бью врагов народа! Уничтожаю их без всякой жалости… Чтобы потом жилось хорошо…
Пауза. Звонок телефона.
(Снимает трубку.) Ну? Нету его! Что ты, чудило! Он с пяти утра части объезжает. (Положил трубку.) Вы, мамаша, хоть свет бы зажгли.
И л ь и н и ч н а. Мне видать!
Ш а й т а н. Да не об вас моя забота! Через несколько минут соберутся.
И л ь и н и ч н а. Ну тогда и зажгем!
Орудийные выстрелы совсем близко.
Все перепуталось: семьи — врозь, мужья на войне, в домах слезы! Где сын мой единственный?
Ш а й т а н. Не знаю я, где ваш сын, и… куда занес его ветер от такой мамаши?
Входит Л е н я.
Чего тебе, Леня?
Л е н я. Идите вниз, товарищ комендант. Пришли двое.
Шайтан и Леня уходят.
И л ь и н и ч н а (не заметив, что Шайтан вышел, отвечает ему). Куда занес его ветер! Разве скажет кто? Полгода назад, ночью, вбежал, дрожит. «Мама, говорит, прощайте!» — и ушел задними дворами! (Повернула голову и увидела входящих Нестора и Ивина.)
Н е с т о р. Здравствуйте, хозяйка.
И л ь и н и ч н а. Здравствуйте.
Н е с т о р. Никак мы первые?
И л ь и н и ч н а. Ну и будьте гостями.
И в и н (Нестору). Это кто?
Н е с т о р. Вроде… как бы сказать… Ну…
И л ь и н и ч н а (услышав их разговор). За хозяйством я здесь смотрю.
И в и н. Ага!
И л ь и н и ч н а. Если хотите, чай приготовлю.
Н е с т о р. Можно и чай.
И л ь и н и ч н а. Только еды к нему никакой не будет.
Н е с т о р (улыбнувшись). Ну что ж, можно и без еды!
Ильинична уходит.
И в и н. Значит, так и неизвестно, зачем вызвал?
Н е с т о р. Не знаю! (Выходит на балкон.) Вон уходят белые корабли! Уж третий раз обстрелять город пытаются.
И в и н. Это, наверно, больше для видимости, для паники… А чего наши миноносцы? Прижались к пристаням, и… Вышли бы!
Н е с т о р (вздохнув). Топливо, брат, топливо! Каждый фунт на счету!
Входит ш т а б н о й.
Ш т а б н о й. Приказано было ровно в девять. Я не опоздал?
Н е с т о р. Часов, товарищ, не имею. Должно быть, девять!
И л ь и н и ч н а вносит чайник и кружки. Ставит на стол.
И л ь и н и ч н а. Кипяток — заваренный. (Вынимает из фартука кулечек, кладет рядом с чайником.) Сахар кушайте аккуратно. Каждый больше одного куска не берите. (Зажигает свет и уходит.)
Далекий гул, похожий на гудок. Нестор и Ивин прислушиваются Смотрят на штабного.
Н е с т о р. Это что такое?
Ш т а б н о й. Конец стрельбы. Отбой! (Смотрит на свои часы, говорит с удивлением.) Орудия били сорок шесть минут, выпустили около сотни снарядов, и, представьте себе, попаданий не было!
Н е с т о р (переглянувшись с Ивиным). А вам это нравится?
Ш т а б н о й. Нет… но прямо, знаете, удивительно! Кадровое офицерство, а стрелять разучились!
И в и н (тихо, Нестору). Ишь об чем они заботятся! (Штабному.) А может, дорогой товарищ, на белых кораблях прислуга интересу не имеет, чтобы в нас попадания были? Тогда что?
Н е с т о р. Так оно, наверно, и есть! (Штабному.) Вы не учитываете этого факта, товарищ?
Ш т а б н о й. Я не учитываю такого факта, голубчик, потому что в старой теории артиллерийской стрельбы о возможности такого факта ничего не сказано.
Входит А с я. Нестор кивнул ей головой, улыбнулся. Ася ответила ему и села у рояля. Вынула книгу, читает.
И в и н (Нестору). А детей сюда зачем же?
Ася покосилась на Ивина. Тот смущенно замолчал. Ася продолжает читать.
Ш т а б н о й. Действительно, странно! (Асе.) А вы… что… тоже на заседание?
А с я (не отрываясь от чтения). Да!
Ш т а б н о й. Вам… сколько же лет?
А с я (читает). Восемнадцать.
Ш т а б н о й. И что же вы можете… в таком возрасте?
А с я. Очень немного!
И в и н. На пианино играете?
А с я. Играю.
Пауза. Ася читает.
Ш т а б н о й. А что вы делали до сих пор?
А с я. До шестнадцати лет училась.
Ш т а б н о й. А потом?
Ася не нашлась сразу, ее выручил Нестор.
Н е с т о р. А потом она делала революцию.
И в и н (штабному, кивнув на Асю, полушутя). Серьезный ребенок!
Ш т а б н о й (Нестору). Революции происходят от классовых сдвигов, так, кажется, а не от… ручек хорошенькой барышни?
Н е с т о р (объясняя штабному). Эта хорошенькая барышня, товарищ дорогой, прошла уже кое-какой путь! Из Баку — нелегально в Тифлис, оттуда в Батум, на английском миноносце с чемоданом, полным листовок, в деникинский Новороссийск!
Пауза.
Из Новороссийска в Ростов. Оттуда через фронт ее переправила наша подпольная организация! В общем (взглянув на Ивина), действительно серьезный… ребенок!
Ш т а б н о й (смущенно, Асе). Простите… я не думал… Не знал. И вас, что… не раскрыли?
А с я. Нет. На миноносце даже офицер ухаживал. Англичанин.
Входит в е с т о в о й, передает пакет штабному. Штабной вскрывает, хмурится, кивнул вестовому. Тот уходит.
Пауза.
Ш т а б н о й (Асе). Англичанин? Вы знаете языки?
А с я. Нет. Он свободно говорил по-русски!
Входит Н ю с я.
Н ю с я. Здравствуйте. (Асе.) Что ты читаешь?
А с я. Толстого.
Н ю с я (смотря в книгу). «Казаки»?
А с я. Ага!
Н ю с я. Замечательная книга. (Садится рядом с Асей.)
Входит т е т я Ш у р а.
Т е т я Ш у р а (Ивину). Здравствуй, парень! (Крепко жмет ему руку. Нестору.) А, и ты здесь? Здравствуй, парень. Молодец какой! (Здоровается с Нестором. Хлопает по плечу штабного, сидящего к ней спиной.) Здравствуй, парень!
Ш т а б н о й (оборачиваясь). Я — не парень! Моя фамилия — Тихонов. Из штаба армии.
Пауза.
Т е т я Ш у р а. Знаю вас. (Смотрит внимательно.) Встречались! Генерал-майор Тихонов?
Ш т а б н о й (слегка смутившись, встает). Да… Был генералом.
Т е т я Ш у р а. Командир четырнадцатой бригады. Стояли вы… в Барановичах, на Западном фронте… Не помните меня?
Ш т а б н о й. Нет.
Т е т я Ш у р а. Я была там… Мой муж служил у вас… в пятнадцатом году.
Ш т а б н о й. Он был офицером?
Т е т я Ш у р а. Нет, рядовым… в дисциплинарном батальоне. Его пригнали из ссылки… С туберкулезом в последней стадии…
Пауза.
Я просила вас уволить его в отпуск. Дать ему хотя бы… умереть спокойно…
Ш т а б н о й. Не помню…
Т е т я Ш у р а. Вы подумали… и разрешили. Вас считали добрым… тогда.
Ш т а б н о й. Это просто было… человечно…
Т е т я Ш у р а. Да… тогда это был… очень хороший поступок… Спасибо. (Нестору.) По каким делам нас сюда?
Н е с т о р. Не знаю.
Дверь открывается, стремительно входит Л у к и н, за ним д в о е в о е н н ы х.
Л у к и н (первому военному). Зря упрашиваешь! Резервов нет: ни одной роты! (Штабному.) Александр Васильевич! Завтра на Джимбайский участок подкиньте батарею! Тридцать снарядов на орудие!
П е р в ы й в о е н н ы й. Андрей Матвеевич!
Л у к и н (первому военному). Лети обратно! Держитесь тем, что есть! И — ни шагу назад! (Второму военному.) Соберешь с утра комиссаров первого полка и накрутишь им хвост! Хватит отдыхать! К вечеру двинем на северный участок! Все!
П е р в ы й в о е н н ы й. Андрей Матвеевич!
Л у к и н. Все! Все!
Оба военные козыряют и уходят. Лукин провожает их до дверей, затем возвращается.
Здравствуйте, товарищи! (Проходит к столу.)
Т е т я Ш у р а. Здравствуй, Андрюша! Что случилось?
Л у к и н. Сейчас… (Штабному.) Новости?
Штабной передает ему пакет. Лукин быстро пробегает глазами ленту прямого провода.
Н е с т о р (тихо, Нюсе). Ты его давно не видела?
Н ю с я. Давно! Мы ведь только сейчас… из-за границы!
Штабной услышал эти слова, быстро посмотрел на Асю, а затем подвинул Нюсе свой стул.
Ш т а б н о й (с уважением). Садитесь, пожалуйста.
Н ю с я. Спасибо! (Села.)
Звонок телефона.
Л у к и н (снимает трубку). Я, Лукин! Нет бензина! (Бросает трубку.) Чай пили?
Н е с т о р. Нет еще.
Л у к и н. А где баранки?
И в и н. Не было баранок, товарищ Лукин.
Л у к и н. Я ведь сказал, чтобы давали баранки.
И в и н. Нет, баранок все-таки не было.
Л у к и н (покосившись на дверь). Это — Ильинична…
Пауза.
Так, вот, товарищи… Нам… нужна… нефть!
Пауза.
И с бензином стало чертовски туго! Из Москвы куча телеграмм. Самых тревожных. Сейчас нефть определяет исход боев! Без преувеличения говорю: бензин решает судьбу революции! И нам отсюда, из Астрахани, надо дать этот бензин!
Пауза.
Вчера… Десятая армия вынуждена была оставить… Царицын.
Все переглянулись. Тетя Шура встала.
Создалась опасность соединения сил Деникина и Колчака. Здесь, в Астрахани, нас пытаются взять в кольцо! С Гурьева нажимают казаки полковника Хлудова. В Кизлярском направлении проявляет активность группа генерала Эрдели! С моря…
В дверях появляется С у х а р е в.
Сухарев! Ты еще здесь?
С у х а р е в. Еду вечером.
Л у к и н. Ну что, наскреб?
С у х а р е в. Двадцать бочек, товарищ Лукин.
Л у к и н. Это я знаю. А еще?
С у х а р е в. Больше ничего нет… ни одной капли! Как же мы… Не знаю, не смею с этим вернуться! Надо минимум пятьдесят! Все бронечасти и самолеты из-за этого без движения! На вас была вся надежда!
Пауза.
Что прикажете доложить товарищу Фрунзе?
Л у к и н. Доложишь: будет бензин… через три недели!
С у х а р е в. Слушаюсь. (Уходит.)
Пауза.
Ш т а б н о й. Разрешите сказать?
Лукин кивнул головой.
На Каспийском море сейчас двадцать шесть неприятельских судов! Превосходство сил неприятеля — втрое.
Л у к и н. Мы окружены здесь со всех сторон… но… мы должны и мы будем снабжать армию бензином и нефтью.
Н е с т о р. Это все понятно, но… ее же нет в Астрахани.
Л у к и н. Здесь ее нет. Наша нефть в Грозном и Баку. Грозный — у белых… О Баку поговорим. Там теперь фактически правит английский генерал-губернатор за спиной у местной буржуазии. На нефтепромыслах застой: нефти девать некуда. Так вот: надо наладить снабжение Астрахани нефтью и бензином из Баку немедленно и любой ценой!
И в и н. Ну и давай! В чем же дело?
Лукин посмотрел на Ивина. Тот смутился.
Я говорю, может, купить можно… у этих… как их… турок?
Л у к и н. Нельзя. С Деникиным у них шуры-муры, да и английская контрразведка не зевает…
Ш т а б н о й. К тому же между Астраханью и Баку — белые крейсеры… (Нестору.) Обо всякой открытой сделке будет тут же сообщено в Дербент и Петровск… (Поправил френч, снова посмотрел на Асю и, указав на карте, почтительно объяснил.) Это здесь, мадемуазель!
А с я (перекинувшись взглядом с Нюсей). Спасибо! Я знаю, где находятся эти города.
Л у к и н. В Дербенте и Петровске — деникинцы… пока…
Ш т а б н о й. И ситуация не такая, чтобы можно было ждать изменений.
Л у к и н. Ну, это мы еще посмотрим! Надо группе товарищей пробраться в Баку, связаться с бакинским комитетом партии. Сколотить для этого дела крепкую группу своих ребят из тех…
Т е т я Ш у р а. Кто остался в живых от разгрома…
Л у к и н. По моим сведениям, организация уже встала на ноги! Мы обсудили в Реввоенсовете и остановились на вас… Поехать должны пять человек, пять коммунистов: ты — Шура, Ася, Нюся, Ивин, и… Нестор.
Пауза.
Что скажете?
Пауза.
Т е т я Ш у р а. Поедем.
Н е с т о р. Погрузим, Андрей Матвеевич! Непременно погрузим.
Л у к и н. Ты только сейчас вернулась, Шура. Проскочила удачно… Может быть… отдохнешь?
Т е т я Ш у р а. Отдохнуть не мешало бы…
Пауза.
Да нет… надо, значит — едем!
Л у к и н (Асе и Нюсе). А вы, шустренькие? (Улыбнулся.)
Н ю с я. Поедем морем?
Л у к и н (через стол погладил ее по голове). Морем, Нюся, морем! (Оборачивается к Нестору и Ивину.)
Н е с т о р (предупреждая). Мы едем, Андрей Матвеевич!
Л у к и н. Хорошо!
Пауза.
Дело, товарищи, конечно, нелегкое…
Ш т а б н о й. Позвольте добавить… В Баку за этот бензин… не погладят по головке. В случае неудачи, насколько мне известно, вас в Баку держать не будут. Отправят через границу к белым… А там…
Н ю с я. Меня интересует: когда мы поедем? (Штабному.) Как вы нас переправите?
Ш т а б н о й. Очевидно, наиболее легкий путь — на «туркменке» или на персидском паруснике… Может быть, удастся. Возможно, таким способом вы доберетесь до Баку.
Л у к и н. Так! Есть еще вопросы?
Т е т я Ш у р а. Кто отвечает за экспедицию?
Л у к и н. Ты, Шура, — за базу. Нестор — за погрузку и доставку. Деньги и ценности получите завтра в штабе!
Пауза.
Появляется Ш а й т а н. Он и Нюся отходят к балкону.
Ш т а б н о й. Я могу быть свободным?
Л у к и н. Александр Васильевич! Об одном хотел просить вас. Слова: «очевидно», «может быть», «возможно» — не годятся. Вы ими больше не пользуйтесь, они нам непонятны!
Ш т а б н о й. Это обыкновенные русские слова. Я произношу их пятьдесят пять лет. Чем прикажете заменить?
Л у к и н (спокойно). Не приказываю, а просто рекомендую, Александр Васильевич! Вместо «очевидно» лучше говорить «наверно», вместо «может быть» — «должно быть» и так далее. Это не очень сложное упражнение! (Улыбается.) Займитесь этим, если найдется свободная минута.
Ш т а б н о й. Слушаюсь, товарищ Лукин.
Л у к и н. Побудьте с нами, Александр Васильевич.
Штабной садится.
Шура, ты там няней была?
Т е т я Ш у р а. Няней. А Нюся — моей сироткой.
Л у к и н. Для Баку это не годится. Надо найти что-нибудь другое. Я приготовлю для вас все инструкции, письма… Ты зайдешь завтра ко мне!
Т е т я Ш у р а. В котором часу?
Л у к и н. Утром, в девять!
Н е с т о р. Есть у нас один баркас на примете. Хозяин — контрабандист.
Ш а й т а н. Я взял его в работу… Он давай кричать: «Не имеете права, я персидский подданный». Хотели пустить его налево — передумали: может, пригодится. Работает, чую, в английской контрразведке, сукин сын!
Л у к и н. Хорошая фирма! Он и повезет вас.
Н е с т о р. Надо только это как следует обставить.
И в и н. Сделаем, Андрей Матвеевич.
Л у к и н. Сначала поедут женщины.
Ш а й т а н. И уж я проверю, как они доберутся!
Т е т я Ш у р а (Шайтану). Не тронут… (Лукину.) Это он обо мне волнуется. Правда, Шайтан?
Шайтан смотрит на Нюсю.
Или, может быть, не обо мне?
Ш а й т а н. При чем тут это? Все вы — мои товарищи! (Взяв Нюсю под руку, выходит с ней на балкон.)
Л у к и н. Ну, хватит на сегодня!
Ася садится к роялю. Берет аккорд, другой. Играет. Все молча слушают. За дверью шум. Шайтан идет к дверям и возвращается с к о м и с с а р о м. Пауза. Ася играет совсем тихо.
К о м и с с а р (осматриваясь). Так-так, чаек попиваете? А мы там на фронте…
Л у к и н (посмотрел на вошедшего). Почему ты здесь?
К о м и с с а р. Не могу… Нет сил удержать! Три роты, что, из зеленых сформировали, бросили свой, участок! Митингуют. Не уйди я — самосудом бы кончили!
Л у к и н. Понятно. Бежал?
К о м и с с а р. Я только объяснить хотел… Там ни один комиссар не справится!
Л у к и н. Комиссар справится — настоящий! А ты…
К о м и с с а р. Я месяц под пулями. Не могу больше.
Л у к и н. Вижу, что не можешь! Дай партбилет.
К о м и с с а р. Андрей Матв… Товарищ член Реввоенсовета!
Л у к и н. Партбилет!
Пауза.
Комиссар вынимает партбилет и протягивает его Лукину.
Шайтан! Отправить в штаб под конвоем!
Ш а й т а н. Оружие!
Комиссар отдает наган. Но Шайтана это не удовлетворяет. Он еще раз протягивает руку.
Давай, давай!
Комиссар достает из брючного кармана браунинг. Шайтан прячет его.
(Строго говорит.) Прошу!
Комиссар идет вперед. Шайтан за ним. Лукин снимает трубку телефона.
Л у к и н. Дайте Особый отдел! Семенов? Я сейчас отправил к тебе комиссара сводного полка Тищенко! Бросил часть! Да, да, драпанул с фронта. Направь его рядовым красноармейцем в какую-нибудь часть. Ну, к Петрову, что ли!.. Пусть возьмет его в работу как следует! (Положил трубку. Собравшимся.) Не состоится наш концерт.
Ася перестает играть.
В шесть утра едем на этот участок! (Штабному.) И вы со мной, Александр Васильевич! (Нестору.) Ты главным образом держись моряков… Найдешь немало знакомых. Если у меня здесь будет неудача, вы работу не бросайте! Гоните нефть и бензин на север… Уйдем в степи, береговой пункт наметим, — сообщу вам, найду способ. Еще письмо к Микояну дам… Вы слыхали про такого. Крепкий человек, наш товарищ — руководит там подпольем. Микоян оружие просит: вооружать понемногу рабочих. Что ж, наладите вот транспорт нефти, — обратным рейсом винтовки погоним! (Шуре.) Как считаешь, наладите вместе с бакинцами отправку?
Т е т я Ш у р а. Для этого ведь едем, Андрюша!
Л у к и н. Правильно! Дело ставьте с размахом! Не знаю я вот обстановки тамошней, но думаю, что путь для покупки будет полулегальный, через какого-нибудь купца, вроде для контрабанды… в Персию или в Красноводск! Понятно? А в море сюда поворачивать! Так вернее будет! Хотя там Микоян! Он научит!
Ш а й т а н появляется в дверях.
Т е т я Ш у р а. К вечеру будем готовы…
Л у к и н. Я еще поработаю! До свидания, товарищи! (Целуется с тетей Шурой, Нестором, Ивиным, подходит к Асе.) До свидания, родная… (Нюсе.) А тебя Шайтан поцелует! Счастливый путь! (Уходит. В дверях, улыбаясь.) Смотрите, чтобы работа и бензин были… чистыми… самого первого сорта! (Уходит.)
Т е т я Ш у р а (ему вслед). Постараемся. (Нестору.) Завтра рано утром — у меня!
Ш а й т а н (тихо, Нюсе). Я тоже приду… попрощаться…
Все уходят. Входит И л ь и н и ч н а. Она подходит к столу, медленно считает сахар. Из соседней комнаты раздается голос Лукина: «Это ты, Шайтан?»
И л ь и н и ч н а. Нет, это я.
Л у к и н (входит без френча). Подожди! Ты почему баранки не поставила?
И л ь и н и ч н а. Не нашла… тогда. Садись, кушай.
Л у к и н. Не буду… Зачем ты жадничаешь, мать? Нельзя так.
И л ь и н и ч н а. Ешь, засохнут они!
Л у к и н. Не надо мне…
Пауза.
Лукин разбирает бумаги на столе. Входит Ш а й т а н.
И л ь и н и ч н а (косясь на Шайтана). Инженер к тебе приходил. Шайтан не пустил.
Л у к и н. Ты почему инженера ко мне не пропустил?
Ш а й т а н. Он (бьет себя пальцем по лбу) сумасшедший.
Л у к и н. А ты откуда знаешь?
Ш а й т а н. Говорит что-то очень чудное. (Грозя старухе пальцем.) И потом — не могу я неизвестных, каждого-всякого к вам пропускать. Кричал, что изобретатель… Какие-то планы в руки совал…
Л у к и н (резко). Приказываю!
Шайтан вытянул руки по швам.
Придет — немедленно пропустить.
Ш а й т а н. Есть пропустить!
Л у к и н. Можете ложиться, товарищи!
Шайтан уходит. Ильинична смотрит на Лукина.
Ты принесла будильник? Мне надо завтра рано проснуться, в три.
И л ь и н и ч н а. Зачем?
Л у к и н. По делу.
И л ь и н и ч н а. Какие же ночью дела, когда вся земля отдыхает?
Л у к и н. Земля, мать, не отдыхает. Бушует земля…
Пауза.
И л ь и н и ч н а. Вот ты хороший, а мечешься… Пищи потребляешь мало, да и нет здесь ее, пищи-то!
Л у к и н. Будет, все будет!
Пауза.
И л ь и н и ч н а. Все нации против вас… А как победят они? Схватят тебя, раба божьего… куда угонят? В Сибирь, на каторгу. А то и повесят за комиссарские твои дела.
Л у к и н. Ничего, мать, авось не повесят!
Пауза.
И л ь и н и ч н а. Сердце болит. Сын у меня был… Где он? И тебя заберут…
Л у к и н. Ну, может, не заберут… Наша возьмет, старушка… Тогда сына твоего разыщем…
И л ь и н и ч н а. Дай бог!
Л у к и н. Вот кончим войну и разыщем. Иди! Спи спокойно.
Ильинична уходит. Лукин выходит на балкон. Входят Ш а й т а н и п а р т и з а н.
Ш а й т а н. Уже на покое! Нельзя к нему!
П а р т и з а н. Надо, голубок! Понимаешь — надо.
Л у к и н (с балкона). В чем дело?
П а р т и з а н. Здоров будь, Андрей Матвеевич!
Л у к и н. Здравствуй. (Вдруг.) Ой, Никаша? Откуда? С Терека, что ли?
П а р т и з а н. Партизаним, Андрей Матвеевич! За советскую власть партизаним!
Л у к и н. Где?
П а р т и з а н. Сидим, понимаешь, с товарищами в камышах, в плавнях и розливнях терских! Беспокоим белую гвардию, беспокоим как следует. Вот только не знаем, кому из нас быть за главного. Послали к тебе — все тебя помнят. Говорят: «Как Лукин скажет, так и будет!» Вот, понимаешь, какие дела!
Л у к и н. А сколько вас?
П а р т и з а н. А сколько тебе надо?
Л у к и н. Чем больше, Никаша, тем лучше!
П а р т и з а н. Много, Андрей Матвеевич, не наберется! Если считать с малолетними — человек триста будет! Но беспокойство приносим большое. Именуемся первой партизанской армией!
Л у к и н. О! А как вооружены?
П а р т и з а н. Есть кое-что. Ну, винтовки, наганы, сабли, пулеметы…
Л у к и н. Сколько пулеметов-то?
П а р т и з а н. Один!
Л у к и н (смеясь). Так! А коммунисты есть?
П а р т и з а н. Извиняюсь, Андрей Матвеевич, нету! Зато грамотных двое!
Л у к и н. Так! Ну, а сами кого думали?
П а р т и з а н. Есть, конечно, подходящие…
Л у к и н. Вот, я помню, был старик… (Вспоминая.) Как его? Бодров?
П а р т и з а н. Добров.
Л у к и н. Да, да, Добров! Жив еще?
П а р т и з а н. Добров жив! Федор Григорьевич с нами! Ему и быть по старшинству: семьдесят пять годов! Уважением пользуется!
Л у к и н (улыбаясь). Пожалуй, нужен помоложе.
П а р т и з а н. Ты не смейся, старик крепкий. Телку на плечиках носит легко. (Задумавшись.) Может, Алешу Кочетова… Хотя молод еще… ему лет пятьдесят с малым всего…
Л у к и н (вдруг). А почему тебя, Никаша, послали?
П а р т и з а н. Потому и послали, что знали — наверняка доберусь!
Л у к и н. А как добрался?
П а р т и з а н. Эх, Андрей Матвеевич, у кого спрашиваешь? Я где хошь пройти могу! Главное — белые посты миновать было трудно. Ну да ведь места-то сызмальства знакомые, как свои пять. Кое-где, знаешь, и на брюхе ползти пришлось… Ну, а степью — это вроде прогулки: двести пятьдесят верст! Как иноходчик — в семь дней домчал!
Пауза.
Л у к и н. Так! Ну, значит, тебя и назначаю.
П а р т и з а н. Что ты, что ты? Да разве можно?
Л у к и н. Места ты знаешь хорошо, людей — тоже! На тебя я надеяться могу! Будешь за главного. А помощника я тебе пришлю! Ну, поздравляю вас, товарищ командующий армией!
П а р т и з а н. Ух ты! Ну, раз так, пиши для порядку бумагу! Пиши… на форменной бланке, как полагается, с печатью! И фамилию мою проставь: Левшин Никанор Петрович!
Лукин берет бумагу, быстро пишет и ставит печать. Передает ее партизану. Партизан прячет бумагу в палку.
Л у к и н (смотря с любопытством на палку). Предусмотрительный ты, Никаша!
П а р т и з а н. А как же, Андрей Матвеевич! Ну, будь здоров! Жди вестей!
Л у к и н. Отдохнул бы тут…
П а р т и з а н. Вот белых добьем, тогда и отдохнем! А сейчас, извиняюсь, некогда! Переночую — и айда! До скорого, Андрей Матвеевич!
Л у к и н. Счастливый путь, Никита!
П а р т и з а н. Спасибо. (Смотрит на палку с документом, пожимает плечами.) Вот это да! (Уходит.)
Пауза. Лукин тушит свет и проходит в свою комнату. На цыпочках входит Л е н я. Луна освещает комнату. Тишина. Бесшумно появляется Ш а й т а н. Леня вскакивает. У него в руках блеснул маузер.
Ш а й т а н (машет на него руками, шепотом). Это я. Проверяю посты.
Пауза. Леня садится.
В двенадцать сменим тебя. Ну, рапортуй мне, только тихо!
Л е н я (снова вскакивает). Стою на посту номер три! Охраняю жизнь и покой моего начальника — Лукина Андрея Матвеевича!
Ш а й т а н. Пароль?
Л е н я. Винтовка.
Ш а й т а н. Отзыв?
Л е н я. Воронеж.
Ш а й т а н. Так!
Пауза.
(Оглядел комнату.) Так. (Посмотрел в окно.) Так! Да будет так! (Уходит.)
З а н а в е с.
Комната с верандой. Вечереет. За садом вдалеке виднеется окраина Баку. Море. На сцене А с я. В дверях И в и н.
И в и н (осматривая комнату). Ух ты! Хорошо устроились. Не то что я — которые сутки уже на свежем воздухе.
А с я (указывая на трость и шляпу). Рогацкий!
И в и н. Какой Рогацкий?
А с я. Тот спекулянт, про которого я тебе говорила. Вон он с Шурой в саду гуляет.
И в и н. Когда же со мной-то решится?
А с я. Сегодня. Только имей в виду: нанимать тебя будут при посторонних.
И в и н. Ага!
Слышны приближающиеся голоса тети Шуры и Рогацкого.
А с я. Идут! Давай!
Уходят. Пауза. Входит Р о г а ц к и й и т е т я Ш у р а.
Р о г а ц к и й. Скажу вам, Александра Ивановна, что коммерция — двигатель государственного хозяйства. Поэтому особенно рекомендую пересмотреть вашу столь оригинальную точку зрения!
Т е т я Ш у р а. Хватит, батенька! Наторговались! Это что ж такое получается? Дома были, лавки были, все полным-полно товару! Никого не трогали, никого не обижали… И вдруг, пожалуйста, — отовсюду выгнали, все отобрали, крови лишили. Еще, слава богу, хоть жизнь оставили.
Р о г а ц к и й. Здесь, в демократической республике, человеческая личность неприкосновенна.
Т е т я Ш у р а. В республике! Там тоже — республика. Непрочное это дело — республика — для торгового человека! Нет, уважаемый, то, что я привезла, это так немного, что если и его лишиться, тогда хоть по миру иди! А у меня дочка… Кто ее возьмет без приданого?
Р о г а ц к и й (восторженно). Каждый человек сочтет за честь. Ваша дочь… Ваша Анна Петровна! Господи! Да будь я помоложе… А что касается первых ваших мыслей — решительно протестую! Держать деньги и ценности в сундуках некультурно. Надо поместить средства в надежное, солидное предприятие!
В окне появляется Н ю с я. Коммерсант вскакивает, почтительно ее приветствует.
Н ю с я. Мамочка! Здравствуйте, мсье Рогацкий.
Р о г а ц к и й. Добрый вечер, Анна Петровна!
Н ю с я. Добрый вечер. Мамочка, у меня гость в саду — мсье Залиев.
Т е т я Ш у р а. Кто это? Не помню.
Н ю с я. Тот журналист, который описал наше бегство из России.
Р о г а ц к и й. Читал с огромным волнением. И несмотря на то, что мы не были еще знакомы, я плакал, многоуважаемая Александра Ивановна!..
Т е т я Ш у р а. Э, да разве расскажешь все то, что мы пережили! (Нюсе.) Где же он, твой гость?
Н ю с я. Я попрошу его сюда. (Выходит на веранду.)
Р о г а ц к и й (ей вслед). Очаровательна!
Т е т я Ш у р а. Да чего говорить, девка хороша… Замуж бы выдать как следует, а там и умереть.
Р о г а ц к и й. Ну что вы, многоуважаемая! Мы еще поживем! Каких дел понаделаем! А что касается того, что я вам говорил о нефти и бензине…
Т е т я Ш у р а. Ну?
Р о г а ц к и й. Надейтесь на меня. Вообще русскому купцу лучшего хозяина, чем англичане, не требуется! Торговый народ!
Входит Н е с т о р. Рогацкий замолкает.
Т е т я Ш у р а. Что тебе?
Н е с т о р. Мужик пришел, который с нами сюда ехал, Степан.
Т е т я Ш у р а. А на что он мне?
Н е с т о р. Наниматься. Говорит, может за кучера, за садовника может.
Т е т я Ш у р а. Не надо. Мне и тебя, дармоеда, достаточно.
Н е с т о р. Зачем дармоеда? Я — дворник.
Т е т я Ш у р а (строго). Ну, ладно! Подождет твой мужик.
Н е с т о р. Виноват, барыня… Ты знаешь…
Т е т я Ш у р а. И не «ты», а «вы»… Пошел вон!
Нестор уходит. На веранду поднимаются Нюся и З а л и е в.
Н ю с я. Вот и мы!
Т е т я Ш у р а. Здравствуйте, молодой человек.
Залиев целует руку тети Шуры.
Знакомьтесь.
Залиев и коммерсант кланяются друг другу.
Хотите чаю, господа?
Р о г а ц к и й. Если позволите.
Т е т я Ш у р а (кричит). Ася! (Залиеву.) Прошу садиться. Варенье, не взыщите, у меня покупное. Своего еще не варила.
Залиев кланяется.
Какие новости?
З а л и е в. Все прекрасно. Город процветает. Жизнь развивается нормально. Тишина. Покой…
Т е т я Ш у р а. Дай бог! Пора и нам отдохнуть на тихой земле от всех этих волнений.
Входит А с я.
А с я. Звали меня, барыня?
Т е т я Ш у р а. Да. Давай самовар!
А с я. Сию секунду! (Уходит.)
З а л и е в (Нюсе). Гуляли сегодня, Анна Петровна? Сегодня чудный день. Не очень жарко.
Н ю с я. Собиралась… да как-то не удалось.
На улице слышится далекое пение «Интернационала». Все замолчали. Тревожно прислушались. На улице выстрел. Раздались свистки, крики: «Разойдись!» Нюся испуганно шарахается в сторону. Тетя Шура вскакивает и хватается за уши. Крики и пение затихают. Входит А с я с посудой, ставит на стол, уходит.
Т е т я Ш у р а. Господи, да что же это такое? Из огня да в полымя…
Слышен цокот пронесшегося кавалерийского отряда.
З а л и е в. Успокойтесь, Александра Ивановна.
Т е т я Ш у р а. Не могу успокоиться. Спасибо вам, молодой человек, за такую тишину да за такой покой.
З а л и е в. Ничего не понимаю! Что это могло быть?
Н ю с я (испуганно). Мама, спроси у Нестора.
Т е т я Ш у р а. Нестор! Зовите Нестора!
З а л и е в (кричит). Нестор!
Т е т я Ш у р а. Куда бежать?
З а л и е в. Уверяю вас, все уже кончено…
Входят Н е с т о р и А с я с самоваром.
Т е т я Ш у р а. Что там еще за горе?
Н е с т о р. Где горе?
Т е т я Ш у р а. На улице! Кто пел? Кто кричал? Кто стрелял?
Н е с т о р. Рабочие пели… Конные стреляли. Обыкновенное дело.
Т е т я Ш у р а. Молчи, дурак! Это для тебя обыкновенное дело! Все вы — большевики.
Н е с т о р. Зачем так говоришь? Я с тобой сам от них бежал.
Т е т я Ш у р а. Иди, несчастье мое!
Нестор уходит. Ася вслед за ним.
Куда же нам теперь? Это уж если поют, значит, начало!
З а л и е в. Что вы, Александра Ивановна! Наше правительство подавит всякое возмущение и никому не позволит хозяйничать у нас… В городе — английский гарнизон!
Т е т я Ш у р а. Английский гарнизон? (Кричит.) Нестор!
Н ю с я. Что ты его все время беспокоишь, мама?
Т е т я Ш у р а. Помолчи, дочка. Не твоего ума дело.
Нюся пожала плечами и вышла на веранду. Залиев за ней. Входит Н е с т о р.
Давай того мужика!
Нестор хочет что-то сказать.
Давай сейчас сюда!
Нестор уходит.
Гарнизон! Все-таки возьму его в сторожа!
Р о г а ц к и й. Вы напрасно так расстроились, Александра Ивановна. Ходят рабочие, поют песни… Если они что-нибудь лишнее себе позволят, в них, как вы лично изволили слышать, стреляют.
Т е т я Ш у р а. А вы бы, сударь, прислушались к тому, что они поют! Это вам не про Фому да про Ерему, а про то, как бы нас с вами за глотку взять.
Н е с т о р вводит И в и н а.
И в и н. Здравствуйте, матушка барыня.
Тетя Шура пытливо его рассматривает.
К вашей милости!
Т е т я Ш у р а. В бога веруешь?
И в и н. Верую, матушка.
Т е т я Ш у р а. Перекрестись!
Ивин ищет иконы, а затем крестится.
Теперь молись.
И в и н (смущенно). Какую?
Т е т я Ш у р а. «Отче наш».
И в и н. «Отче наш! Иже еси на небеси, да святится имя твое… Да приидет царствие твое… Да будет воля твоя… яко… яко…»
Т е т я Ш у р а. Так! Хватит! Зачем явился?
И в и н. Работать хочу. Без знакомства никуда не берут. Вот к тебе пришел… Твоего человека (показывает на Нестора) на базаре встретил.
Т е т я Ш у р а. А чего ты делал на базаре? Воровать ходил?
И в и н. Что вы, барыня? Разве я грабитель? Я от грабителей бежал, от голодухи да мобилизации. Последнее персюку отдал за перевозку. (Объясняя.) Штаны я, барыня, на базаре продавал — праздничные… суконные…
Т е т я Ш у р а. Сторожем будешь у меня. Но смотри — служить верой и правдой!
И в и н. Не сомневайтесь… Как свое, беречь буду.
Т е т я Ш у р а. Положу тебе восемьдесят ихних рублей… харчи твои.
И в и н. Да вы что, барыня? Разве на это проживешь? Здесь хлеб кусается!
Т е т я Ш у р а. Больше не могу. Капиталы мои малые…
И в и н. Да ведь как же можно? Не прожить, барыня! Положите хоть сто двадцать.
Т е т я Ш у р а. Как сказала: восемьдесят — и ни копейки не прибавлю.
Н ю с я (смущается). Мама! У нас — гости.
Т е т я Ш у р а (резко). Извинят меня гости! (Ивину.) Ну, соглашаешься?
И в и н. Да прибавьте хоть две красненьких.
Т е т я Ш у р а. Не по-твоему, не по-моему — девяносто целковых. И не проси больше… Помещаться будешь внизу, у Нестора. День спи, а ночь карауль.
И в и н. Согласны мы, барыня, потому нет нам выходу… (Вздыхает.) Покорно благодарим!
Ивин уходит с Нестором. А с я вносит свежие булочки и уходит.
Т е т я Ш у р а (разливает чай, Залиеву). Ну, рассказывай еще, сударь… Что ваши газеты пишут? Что там творится, в России?
З а л и е в. Армии генерала Деникина победоносно продвигаются вперед. Сообщают уже о взятии Курска. А там — Орел, Тула и… Москва! Гм… Конечно, надо признаться, что победа белых доставит нам немало неприятностей — Деникин давно зарится на Азербайджан. Но и большевики — не очень приятные соседи! Все-таки лучше дело иметь с культурными, интеллигентными людьми! Поэтому пускай Деникин берет Москву! (С восторгом.) Москва! Друзья мои! Театры! Бега! Какие рестораны! А московские редакции? (Нюсе.) Я начинал там, дорогая Анна Петровна. Я — за Москву!
Р о г а ц к и й. О, тогда мы им покажем! Мы откроем с вами дело в самой Москве, Александра Ивановна.
Т е т я Ш у р а. Дай бог, дай бог!
З а л и е в. Генерал Деникин объявил уже священный поход на столицу древней Руси. Армия горит энтузиазмом. (Берет чашку.) Сердечное спасибо!
Р о г а ц к и й (тихо, тете Шуре). Я полагаю, что время сейчас подходящее.
Т е т я Ш у р а. Для чего это?
Р о г а ц к и й. Для мобилизации капиталов.
Т е т я Ш у р а. Подожди. Деньги я тебе скорее всего дам, компаньонами будем, не торопи только!
Р о г а ц к и й. Рад служить!
Тетя Шура зевнула, перекрестила рот.
Разрешите откланяться…
Т е т я Ш у р а. Милости просим!
Рогацкий встает.
До свидания, господа. Я пойду по хозяйству. (Уходит.)
Р о г а ц к и й. Александра Ивановна, кажется, очень строгая родительница.
Н ю с я. Да… действительно строгая! Я вас провожу, господа. Только наброшу пальто. (Уходит вправо.)
Пауза.
Р о г а ц к и й. Очаровательный дом!
З а л и е в. Не для дома же вы сюда ходите, господин Рогацкий! Деньги хорошие тут есть для ваших оборотов.
Р о г а ц к и й. Но вам они тоже не мешают ухаживать за дочкой, господин Залиев.
З а л и е в. Я просил бы вас…
Р о г а ц к и й (успокаивающе). Зачем же нам спорить? Вы поможете мне, а я — вам! У вас будет прелестная жена, а у меня — дело. Вы в обиде не останетесь, мой будущий компаньон!
З а л и е в. Принимаю союз, господин Рогацкий. Кстати… сколько стоит мамаша?
Р о г а ц к и й. Думаю, что у вашей будущей тещи тысяч пятьсот найдется… Так вытекает из ее намеков! При теперешних сумасшедших делах они дадут в обороте сто процентов в год.
Входит Н ю с я. За ней т е т я Ш у р а и Н е с т о р.
Н ю с я. Я только до калитки, мамочка.
Т е т я Ш у р а. Иди, дочка. Но только до калитки. А то я… буду бояться. Нестор, закрывай ставни!
Нестор с веранды закрывает ставни. Залиев предлагает Нюсе руку. Вместе с Рогацким они выходят на веранду и спускаются в сад. Ставни закрыты. В комнату входят Н е с т о р и А с я. Пауза.
Все делается очень медленно.
Н е с т о р. Но делается, Шурочка!
Т е т я Ш у р а. Очень раскачиваемся. Я все-таки думаю — лучше этого Рогацкого не найти человека.
Н е с т о р. В каком смысле?
Т е т я Ш у р а. Купец он хороший, купит дешево, а продаст дорого: нефть надо у него покупать как бы для Красноводска.
Н е с т о р. Он за это сдерет, конечно?
Т е т я Ш у р а. Ничего не поделаешь! Я ему дам для оборота деньги. Вот сейчас меня опять убеждал, а… разве долго уговорить (улыбается) слабую женщину?
Н е с т о р (ласково кивнул Асе на тетю Шуру). Артистка ты моя! Когда наша возьмет, мы тебя, Александра Ивановна, директором театра сделаем… (Закурил.) Жду сегодня двоих. Наши моряки.
Т е т я Ш у р а. Фамилии?
Н е с т о р. Акопян и Багиров.
Т е т я Ш у р а. Местные?
Н е с т о р. Да, один — азербайджанец, другой — армянин.
Т е т я Ш у р а. Так… Двое… Мало!
Н е с т о р. Еще будут… Подожди.
А с я. Я была сегодня на явке, в комитете. Видела товарища Микояна. Он обещал дать пятнадцать человек. Дело нелегкое, сама знаешь! «Туркменки» в Черном городе почти готовы.
Т е т я Ш у р а. Что за выстрелы были сегодня?
Н е с т о р. Железнодорожники… Бастуют.
А с я. Я чуть было с места не сорвалась.
Н е с т о р. Да… От песни меня тоже… потянуло на улицу. (Асе.) Зови Ивина. Чай еще горячий?
Т е т я Ш у р а (пробует самовар). Горячий.
Н е с т о р (садится в кресло, закидывает ногу за ногу). Наливай! (Асе, она уже в дверях.) Двери на засовы — скажи Ивину. И давайте сюда.
Ася уходит. Тетя Шура наливает чай. Слышны голоса Нюси и мужские. Нестор сразу бросается на колени и начинает фартуком вытирать какое-то пятно на полу. Входит Н ю с я, за ней двое мужчин в национальных костюмах, это Б а г и р о в и А к о п я н.
Т е т я Ш у р а (Нестору). Пока не будет чисто, на глаза не попадайся. (Нюсе.) Это что за люди?
Н ю с я. Не знаю, мамочка. Я проводила наших гостей и осталась посидеть в саду. Вдруг… (показывает на вошедших) они подходят к калитке. Тебя спрашивают.
Т е т я Ш у р а. Что вам надо?
А к о п я н. Мы коврами торгуем, барыня.
Т е т я Ш у р а. А где товар?
А к о п я н (Багирову). Разверни.
Багиров разворачивает ковры.
Т е т я Ш у р а. Какой узор?
Б а г и р о в. Звездочки!
Пауза.
Т е т я Ш у р а. Звездочки разные бывают!
А к о п я н. Пятиконечные…
Нестор сразу встает с пола.
Пауза.
Н е с т о р. Кто Акопян?
А к о п я н. Я.
Н е с т о р (Багирову). А ты?
Б а г и р о в. Багиров.
Н е с т о р. Здравствуйте, товарищи. (Закрывает дверь на веранду и опускает штору.) Садитесь.
Входят И в и н и А с я.
Ага! Знакомьтесь. Это здешние — Акопян, Багиров. А тут все наши! (Ивину.) Ивин, в сад, на пост!
И в и н (встает и, проходя мимо тети Шуры, бурчит). Это что ж, все за девяносто целковых в месяц? Прибавила бы хоть красненькую! (Потирая руки, уходит.)
Н е с т о р. Ты сделаешь сообщение, Шура?
Т е т я Ш у р а. Все равно.
Н е с т о р. Говори.
Т е т я Ш у р а. Мы приехали, вы знаете, за нефтью, за бензином.
А к о п я н. Все знаем. Мы готовы! Что надо делать?
Т е т я Ш у р а. Закупка налаживается! Доставлять в Астрахань будем в плоских бидонах. Бензин — в первую очередь! Отправлять ночью! С дальних Зыхских пристаней.
Н е с т о р. Парусом управлять умеешь, товарищ Акопян?
А к о п я н. Умею. Меня комитет потому и назначил, что моряк. Во флоте служил.
Б а г и р о в. А я на наливных плавал. И… рыбак.
Н е с т о р. Это хорошо. «Туркменки» черногородские ребята уже подготовили… с двойным дном и бортами. Подожди… (Вспоминает.) «Двойное дно маскировать кучами свежепойманной рыбы. Двойные борта — сетями. Доверять дело только испытанным рыбакам или матросам торговых парусных судов». (Смотрит на бакинцев.)
Т е т я Ш у р а. Вы подходите… Он еще рекомендовал…
А к о п я н. Кто?
Т е т я Ш у р а. Товарищ Лукин.
Н е с т о р. Потом я вам расскажу, как надо себя вести, как нужно прятать документы. Но все это потом.
Б а г и р о в. Кто повезет первую партию?
Т е т я Ш у р а. Нестор, Ивин и вы двое.
Б а г и р о в. Четверо. (Качает головой.)
Н е с т о р. Что, маловато для первого раза?
Б а г и р о в. Народ есть, если надо! Только вот один человек… (Акопяну.) Васька.
А к о п я н. Годится.
Б а г и р о в. И тоже брунет. В глаза не бросится. Хочет домой, в Астрахань.
А к о п я н. Я с ним три раза в море ходил. Очень хороший матрос.
Т е т я Ш у р а. Это мало, что хороший матрос.
Б а г и р о в. Ты не беспокойся — прощупали его! С характером парень!
Н ю с я. Теперь провокаторы на каждом шагу.
Б а г и р о в. Правильно! Верно. Но за него можно слово сказать. Акопян его четыре месяца обрабатывал.
Н ю с я. И что?
А к о п я н. Совершенно подходящий!
Н ю с я. Ну смотрите!
Т е т я Ш у р а. Если возьмете — отвечаете за него.
А к о п я н. Понятно!
Н е с т о р. Когда дадите о себе знать? Скоро ли соберетесь?
А к о п я н. Через три дня можем ехать.
Т е т я Ш у р а. Деньги получите у Аси.
А с я. Где я вас найду?
Б а г и р о в. То есть?
А с я. Дело теперь будете иметь только со мной. Сюда больше не являться!
А к о п я н. В порту, конечно, у пристани. Только вид у тебя… не очень… Неподходящий вид!
А с я. А какой нужен?
Б а г и р о в. Мы, значит, теперь хозяева своей лодки будем. Так? (Улыбнулся.) Капиталисты! Значит, кто к нам ходит? Девушка… разный такой… (Щелкает пальцами.) Вот какой вид.
А с я. Ладно! Будет вид. Останетесь довольны!
Тихий свист. Все встрепенулись: скрипит калитка.
Т е т я Ш у р а (громко). Разверни еще раз этот, другой!
Акопян и Багиров разворачивают ковер. Входят И в и н и п о л и ц е й с к и й.
Не нравится. (Асе.) Ступай на кухню. Нечего тут. Загляделась!
Ася уходит.
И в и н. Вот… полиция!
Т е т я Ш у р а (как бы не слыша его, торговцам). Не подойдет ваш товар. Дешевка! С таким нечего ко мне шляться!
Н ю с я. Ну что ты, мама, кричишь?
Т е т я Ш у р а. А ты иди спать.
И в и н. Вот, барыня, полиция. (Показывает на полицейского.)
Т е т я Ш у р а (полицейскому). Вам что? (Нестору.) Иди проводи этих купцов да получше запирай калитку.
Б а г и р о в. До свидания, мадам.
Акопян и Багиров кланяются и уходят. Нестор останавливается в дверях, слушает.
Т е т я Ш у р а (полицейскому). Вам что угодно будет?
П о л и ц е й с к и й. Старший надзиратель милиции вашего района. (Ивину, строго.) Здесь — не полиция, здесь — милиция! (Тете Шуре.) Явился представиться. По старому русскому обычаю, так сказать! Как чувствуете себя в отношении покоя, безопасности? (Присаживается к столу.)
Т е т я Ш у р а. Не очень! (Нестору.) А ты чего бельмы выкатил? Иди вниз. Делов, что ли, нет у тебя? (Полицейскому.) Расстроились мы с дочкой сегодня. Очень песни пели неподходящие и… стреляли.
П о л и ц е й с к и й. Докладывал сейчас полицмейстеру, виноват, начальнику участка… об этом прискорбном событии. Прошу чувствовать себя вполне удовлетворительно!
Т е т я Ш у р а. Поставил бы ты около нас городового — все спокойнее было бы. А я бы тебя, отец родной, поблагодарила. Вот! Теперь извини: нам спать пора. (Передает ему деньги.)
П о л и ц е й с к и й (вскакивает). Рад служить. Честь имею кланяться. (Щелкает каблуками.)
Т е т я Ш у р а. Дай тебе бог.
Полицейский уходит. Ивин идет за ним.
Закрывайте все на запоры… А господи, ветер какой поднимается… (Кричит на веранду.) Степка, всю ночь ходи вокруг дома! А ты, татарская твоя душа, тоже не спи! Боюсь я таких ночей. Не привыкшая!
Тихо входят Н е с т о р и А с я.
Теперь жизнь пойдет у нас тихая, совсем спокойная. Даже полиция обещала содействие.
Пауза. Входит И в и н, садится к столу.
Надо решить со сроками, Нестор.
Н е с т о р. Сейчас. (Пауза.) Вот ты давеча говорила… (Подумав.) Правильно, Шура, договаривайся с Рогацким! Так будет лучше всего! А дней через пять — в первый пробный рейс!
Ночь. Мгла. Каспийское море. Ревут волны. Сверху, с мачты возникает свет. На мачте болтается фонарь. Скрипят снасти. На палубе экипаж: п я т ь ч е л о в е к в костюмах азербайджанских рыбаков. И в и н тревожно смотрит в море.
И в и н. Делом занимайтесь, слышите! Вроде мы на него никакого внимания.
Н е с т о р. А что, подходит?
И в и н. Подходит!
В а с и л и й. Может, мимо?
И в и н. Нет, прямо на нас!
Н е с т о р. Только спокойно. (Ивину.) Что за корабль?
И в и н. А кто его разберет! Дозорный… а может, крейсер.
В а с и л и й. Как подойдет, я в него всю обойму садану!
Н е с т о р. Я тебе садану! Говорю: спокойно!
В а с и л и й. Не могу я спокойно.
Н е с т о р. Молчи, черт! Тебе говорят или нет? Ивин! Давай в трюм!
И в и н. Понятно. (Исчезает в трюме.)
Н е с т о р. Парус!
Акопян опускает парус.
Становись на молитву!
А к о п я н. Чего?
Н е с т о р. Становись! Быстро!
Б а г и р о в. Какая молитва?
В а с и л и й. Что еще за выдумки? Тут драться надо, а он…
Н е с т о р. Долго я с вами канителиться буду? Становись на молитву… в порядке партийной дисциплины! Ну? Быстро! (Бросается на колени.)
Все за ним становятся на колени. Голос с корабля. «Давай багры!» Никто не оборачивается. Люди усердно молятся.
Пауза.
Из темноты показывается м а т р о с. Он прыгает на палубу и подает руку идущему за ним по трапу л е й т е н а н т у. Они спускаются на палубу лодки.
Л е й т е н а н т. Прошу вас, майор Аткинсон! Прошу, ваше сиятельство! Господа! Мы, кажется, не вовремя!
Быстро по трапу идет к а п и т а н сторожевого судна. За ним а н г л и й с к и й о ф и ц е р и а г е н т.
(Показывая на молящихся.) Вот, полюбуйтесь, пожалуйста! (Капитану.) Разрешите, ваше сиятельство, я их быстро приведу в порядок.
К а п и т а н (строго). Сейчас время утреннего намаза, лейтенант! Эти люди говорят с пророком, да хранит аллах его имя! В уважении религии, в уважении бога — основа жизни, лейтенант!
Л е й т е н а н т. Слушаюсь! А почему же ваш бог, — кстати и наш тоже хорош, — почему ваш бог ничего не сделал для вас, ваше сиятельство?
К а п и т а н. У вас какой-то странный юмор, мой друг!
Английский офицер внимательно осматривает людей на палубе.
Л е й т е н а н т. Вы, капитан российского императорского флота, ваше сиятельство Абдулла Джеваншир-хан, командуете на вонючем Каспийском море какой-то старой калошей, фактически плавучей тюрьмой, высокопарно именуемой в списках и газетах «крейсером»! Да и функции у вас, мягко выражаясь, жандармского порядка! Я не думаю, чтобы на то была божья воля, ваше сиятельство!
А н г л и й с к и й о ф и ц е р. Бог — очень занятой человек! Ему надо помогать… Иначе он займется посторонними делами.
Л е й т е н а н т. Великолепно сказано, сэр: «Ему надо помогать!» У меня остался друг в столице, фамилию не могу назвать, потому что он был… извините, шулер! Бывало, спрашиваю у него при встрече: «Ну, как дела?» Отвечает: «Хороши. Выигрываю!» Я улыбаюсь, говорю: «Но, дорогой мой, ведь счастье может изменить вам?» — «Да, говорит, но, чтобы оно мне не изменяло, я ему сам помогаю немного — левой рукой». (Показывает при этом мизинцем.) Вы правы, сэр, богу надо помогать, как и счастью в карты.
А н г л и й с к и й о ф и ц е р (не сводит глаз с раскачивающихся и бьющих поклоны людей). Англия — великая держава только потому, что она всегда помогала богу, вернее… разрешала ему помогать ей. Однако… (Обращаясь к капитану, показывает на молящихся.) Я тоже очень уважаю мусульманскую религию, ваше сиятельство, но если они будут молиться до… завтра?
К а п и т а н. Уже конец, сэр!
Молитва окончена. Расходятся люди. Капитан трогает палочкой Нестора. Тот кланяется.
Кто такие?
Нестор не понимает, молчит. Тогда капитан спрашивает по-тюркски.
Ким сыз?
Н е с т о р. Рыбаки, господин.
К а п и т а н. Откуда?
Н е с т о р. Из Баку, господин.
Пауза.
К а п и т а н. Кто твой хозяин?
Н е с т о р. На торговый дом Рогацкий работаем. Знаешь? Рогацкий — консервный завод, магазин рыбный на Парапете…
К а п и т а н. Документы есть?
Нестор полез за пазуху.
Проверьте, лейтенант.
Нестор подает лейтенанту бумажку, тот читает, возвращает Нестору.
Л е й т е н а н т. Где рыба?
Н е с т о р. Внизу, господин. (Показывает на трюм.)
Лейтенант подходит к люку, хочет спуститься, но останавливается, морщится.
Л е й т е н а н т. Почему такая вонь?
Н е с т о р (разводит руками). Рыба, господин! Аллах наказал и дал ей такой запах.
Л е й т е н а н т. Симов!
М а т р о с. Есть, господин лейтенант.
Л е й т е н а н т. Спустись-ка в трюм!
Матрос быстро спускается по трапу в трюм.
Пауза.
К а п и т а н. Ты счастлив, старик?
Н е с т о р. Да, господин.
К а п и т а н (английскому офицеру). Он счастлив, сэр.
А н г л и й с к и й о ф и ц е р (пристально смотрит на Нестора). Очень приятно.
К а п и т а н. Он очень счастлив, сэр! (Нестору.) Магомет — твой пророк. Мусават — твоя партия. Ты больше не раб русского царя.
Н е с т о р. Ты прав, господин.
К а п и т а н (английскому офицеру). Вот видите, сэр.
Матрос вылезает из люка, стоит навытяжку.
М а т р о с. Так что одна сплошная рыба, господин лейтенант!
Л е й т е н а н т. Все в порядке! Поехали. (Капитану.) Разрешите, ваше сиятельство?
К а п и т а н. Прошу.
Капитан идет вперед. Нестор кланяется ему.
А н г л и й с к и й о ф и ц е р (лейтенанту). Знаете, почему нам удалось завоевать Индию, лейтенант?
Л е й т е н а н т. Нет! Я никогда не интересовался чужими делами, сэр.
А н г л и й с к и й о ф и ц е р. А мы всегда интересовались чужими делами и всегда спускались в трюм смотреть рыбу — сами. Поэтому нам было очень легко взять эту несамостоятельную страну. А вам даже тогда, когда господин капитан говорит с этим стариком на родном языке, вам и тогда нужен… переводчик. (Козырнул Нестору и пошел по мосткам.)
Лейтенант и матрос следуют за ним. Агент идет последним. Рассветает. Слышен шум уходящего корабля.
Пауза.
Б а г и р о в. Чуть из-за тебя не засыпались, Вася.
В а с и л и й (вспыхнув). Почему?
А к о п я н. Не очень чисто это у тебя получается — молиться! Ты бы уж лучше смотрел на меня.
Н е с т о р. Неправильно, Вася, поклоны ты клал. Слишком быстро, понимаешь? Ты действительно смотри на того, кто впереди тебя, тогда никогда не собьешься! Хорошо еще, что сейчас шесть часов утра! В это время у правоверных порядок: с богом потолковать! (Наклоняется к Василию.) А вообще ты, друг, это свое… своеволие оставь! У нас так, раз я сказал — выполнять беспрекословно! Кидаться на врага с оружием в руках мы тоже умеем… но только тогда, когда это надо! Понял?
В а с и л и й. Понял.
Н е с т о р. Ну вот! (Отходит от Василия.)
Б а г и р о в. Далеко корабль ушел?
А к о п я н (всматриваясь). Далеко.
Н е с т о р. Быстро ходит, собака! Им топлива жалеть не приходится!
Б а г и р о в. Значит — пронесло!
В а с и л и й. А если б засыпались мы? Ведь все бы им досталось: и груз и люди…
И в и н (появляясь из трюма). Как ты говоришь, Вася? Все бы им досталось? Ишь ты какой! А я зачем?
В а с и л и й. А чего ты сделать можешь?
И в и н. Чего я могу? Я, Вася, снизу лодку взорвать могу! По инструкции!
Василий смотрит на него с удивлением. Все улыбаются. Нестор затягивает песню. Остальные подхватывают ее.
З а н а в е с.
Та же декорация, что и в первой картине. Посредине комнаты стоит ш т а б н о й. На стуле сидит Л у к и н. Он снимает грязные сапоги — только что вернулся с фронта.
Ш т а б н о й. Я бессилен, Андрей Матвеевич. У нас всего четыре самолета системы… (Махнул рукой.) Да просто… гробы! Кстати, их так и называют «гробами». Но и они не летают! Вы же знаете: бензина нет. Пока вы были на фронте, англичане страшно обнаглели. Они кружили над городом на большой высоте, сбрасывали прокламации и… бомбы.
Л у к и н. Почему вы молчали?
Ш т а б н о й. Мы не молчали, Андрей Матвеевич, но специальной зенитной артиллерии у нас, сами знаете, нет!
Л у к и н. Большие потери?
Ш т а б н о й. В людском составе почти никого. А от английской бомбы у нас сгорели амбары.
Пауза.
С самолетами можно бороться… только самолетами!
Л у к и н. Пока… надо обойтись собственными силами, Александр Васильевич.
Штабной разводит руками.
Обязательно надо.
Ш т а б н о й. Каждый день телеграммы-с просьбой бензина!
Л у к и н. Понимаю! Что еще, Александр Васильевич?
Ш т а б н о й. Больше доложить ничего не имею.
Л у к и н. Значит, все обстоит благополучно?
Ш т а б н о й (удивленно, пожав плечами). Да нет, не очень… наоборот.
Л у к и н. Пишите!
Штабной садится к столу.
Военная, вне всякой очереди: «Москва, Кремль, Ленину. Копия командвост Фрунзе, копия Саратов, четвертая армия…
Пауза.
Многочисленные английские и белые аппараты продолжают систематически бомбардировать Астрахань. Мы же располагаем одной исправной машиной. Вышлите хотя бы еще два истребителя. Лукин».
Ш т а б н о й. Сейчас прикажу передать.
Л у к и н. Мы увидимся ночью в штабе.
Ш т а б н о й. Слушаюсь, Андрей Матвеевич! Отдыхайте! Кстати… хотел спросить, какое у вас военное образование?
Л у к и н. Военное образование? Огромное. Четыре класса городского училища.
Штабной смутился, улыбнулся и ушел.
Л у к и н (огляделся и крикнул). Ильинична!
Пауза.
Леня!
Входит Л е н я.
Л е н я. Я, товарищ начальник!
Л у к и н. Где старушка?
Л е н я. Сейчас разыщу. (Уходя, сталкивается в дверях с Ильиничной.) Вот они!
Л у к и н. Дай что-нибудь закусить… а потом я сосну часок.
И л ь и н и ч н а. Садись. Обед как раз на плите стоит. Паек плохой… Дали мяса — косточку конскую, до завтра не разварится! Садись! (Уходит.)
Л е н я. Я больше не нужен, товарищ начальник?
Л у к и н. Стой! Урок выучил?
Л е н я. Выучить-то выучил, да не все понял. (Достает из-за пазухи тетрадку.)
Л у к и н. А что?
Л е н я. Дроби не соображаю, товарищ начальник. Вот вы написали задачи, а я… (Развел руками.)
Л у к и н (берет тетрадку, читает). Сейчас разберемся. Что есть дробь?
Л е н я. Дробь — есть часть числа.
Л у к и н. Не числа, Леня, а целого.
Л е н я. Ну да. Это я и хотел сказать.
Л у к и н. Как понять — одна четверть?
Л е н я. Одна четверть… Если, например, яблоко… разделить на четыре равных куска, то один кусок будет четвертая часть, или одна четверть.
Л у к и н. Правильно.
Леня опускает голову.
О чем ты думаешь, Леня?
Л е н я. Яблока захотелось! Знаете, бывают такие большие красные яблоки?
Л у к и н. Все будет, Леня. И яблоки будут. Наешься всласть. Ну, чего же ты не понимаешь? Все понимаешь.
Л е н я. Складывать не соображаю. Одну четверть, например, и одну половину. Так, на яблоках, я могу, а по-письменному не выходит.
Входит И л ь и н и ч н а, ставит на стол еду в кастрюле.
А ведь их не только складывать и вычитать надо — дроби небось множат и делят, как простые цифры?
Л у к и н. Обязательно! Мы дойдем до этого, Леня.
Л е н я. Так на простых числах у меня все правильно получается, до миллиона. Я даже сам задачи составляю.
И л ь и н и ч н а. Ну ты… гимназист! Дай человеку покушать.
Л у к и н. Ничего! Оставь его, мать.
Крик за дверями. Голос Шайтана: «Леня! Давай сюда!»
Л е н я (быстро прячет тетрадку на груди). Извиняюсь, товарищ начальник! (Выходит.)
Шум усиливается, крики. Лукин смотрит в дверь.
И л ь и н и ч н а. Кто там еще, господи?
Входит Ш а й т а н.
Л у к и н. Чего ты такой мрачный?
Ш а й т а н. Этот пришел… психический…
Л у к и н. Какой психический?
Ш а й т а н. Инженер.
Л у к и н. А почему крики были? Что ты с ним сделал?
Ш а й т а н. Ничего.
Л у к и н. Товарищ Шайтан!
Ш а й т а н. Правда, ничего, товарищ начальник. Просто… (мнется) обыскал его немножко. (Пожимая плечами.) Может, он щекотки боится?
Л у к и н. Пропусти ко мне.
Ш а й т а н. Слушаюсь, Андрей Матвеевич. (Уходит.)
И л ь и н и ч н а. Обед стынет, ел бы скорей.
Л у к и н. Я уже, спасибо.
Входит Ш а й т а н.
Ш а й т а н (в дверь). Прошу! (Лукину.) Видите, я — вежливо!
Входит и н ж е н е р. Руки его дрожат. Он останавливается, смотрит на Лукина.
Л у к и н. Здравствуйте.
И н ж е н е р (кивнув на Шайтана). Охрану держите? Боитесь?
Пауза.
Л у к и н (Шайтану). Дай ему стакан воды и оставь нас вдвоем…
У Шайтана протестующий вид.
(Твердо.) Товарищ Шайтан!
Ш а й т а н. Есть дать… стакан воды. (Инженеру, сквозь зубы.) Будете… воду пить?
И н ж е н е р. Нет.
Ш а й т а н (Лукину). Не хочет. (Подает инженеру стул.) Прошу!
И н ж е н е р. Так это вы и есть… Сашка Шайтан?
Ш а й т а н. Не Сашка, а Александр Осипович.
И н ж е н е р. Сашка! Знаменитый комиссар Сатана! (Лукину.) Его в городе так называют!
Ш а й т а н (пожав плечами). От вас первого слышу.
И н ж е н е р. Другие боятся!
Ш а й т а н. И хорошо делают! (Уходит на балкон.)
Пауза.
Л у к и н. Слушаю вас, гражданин инженер.
И н ж е н е р. У меня есть фамилия: Курганов, Алексей Борисович.
Л у к и н. Я вас внимательно слушаю, гражданин Курганов.
И н ж е н е р (усмехнувшись). Даже внимательно? Это хорошо. Меня давно никто в н и м а т е л ь н о не слушал. Чтобы здесь в о о б щ е слушали человека, надо говорить о пайке, о четвертке хлеба, о картошке. А эти предметы меня не интересуют. (Волнуясь.) Я пришел к вам по делу. Вы — большой человек… и вы можете мне помочь. Говорят, что у вас имеются большие связи… Вы, кажется, даже с Лениным знакомы?.. Вы его друг, а? Отвечайте!
Л у к и н. Я, если разрешите, сразу отвечу по всем вопросам.
И н ж е н е р. Хорошо! Кто-то приехал из Москвы и рассказывал, что Ленин собирает сведения о России. Интересуется ее природными богатствами… Зачем это ему? Причуда? Странность государственного деятеля?
Л у к и н. Нельзя ли конкретней?
И н ж е н е р. Хорошо. У меня есть проект. Этот проект отклонили в девятьсот пятнадцатом году! Нобель! Мой хозяин, нефтяной король Нобель, ничего не ответил на мои письма! (Кричит.) Это потому, что он был торгаш и… тупица! Просто жалкий торгаш!
На крик в комнату влетает Ш а й т а н. Рука уже на кобуре. Останавливается в дверях.
Я презираю его! Короче: предлагаю…
Шайтан подходит к Лукину.
(Торжественно.) …Я предлагаю вам осушить бакинскую бухту! Под водой находится нефть!
Ш а й т а н (на ухо Лукину). Я же вам говорил, что он сумасшедший.
Лукин не слушает его. Он подходит к инженеру и спокойно, тихо спрашивает.
Л у к и н. Так, так! А… откуда вы это знаете?
И н ж е н е р. Я работал в Баку долгие годы. Я исследовал дно моря! Я отвечаю за свои слова. Это мечта моей жизни. То, что мы найдем, хватит нам на сто лет, на двести лет… Там сказочное богатство. Я разработал свой метод бурения под водой, составил эскизный проект осушения бухты. Вы способны этим заинтересоваться?
Л у к и н. Обязательно, гражданин Курганов. Садитесь! Я сообщу об этом в Москву. Мы потребуем экспертов! И если вы окажетесь правы, наша помощь, помощь всей страны вам обеспечена!
И н ж е н е р. Вы не… смеетесь надо мной?
Л у к и н. Шайтан! Инженера Курганова пропускать ко мне днем и ночью! У него — огромное государственное дело. Гражданин Курганов, составьте доклад для Москвы.
И н ж е н е р. Хоть завтра.
Л у к и н. Что вам нужно для проектных работ? Есть у вас помещение? Говорите, что вам нужно? Вот это здорово — нефть со дна моря! Да вы большевик, гражданин Курганов! Только большевики могут так мыслить, так… мечтать! Вы женаты? У вас дети? Как с питанием?
Шайтан недоуменно пожимает плечами.
И н ж е н е р. Какое там к черту питание? Мне нужна готовальня, ватманская бумага… Есть в вашей партии хоть один циркуль?
Л у к и н. Найдется!
Ш а й т а н. Но Баку — пока еще — не советский город.
И н ж е н е р (с остервенением). Так сделайте его советским!
Л у к и н. Постараемся! А ваше предложение великолепно. Его осуществление очень поможет нашему государству! Ведь мы должны с вами думать о будущем, не правда ли?
И н ж е н е р. Конечно! Это естественно.
Л у к и н. Хорошо, что пришли, что доверились нам. Рабочий класс отблагодарит…
И н ж е н е р (замахав руками). А вот это как раз не нужно! Мне нужен циркуль… и Баку. (Вдруг.) Но вы-то не убежите отсюда? Я могу работать спокойно?
Л у к и н. Безусловно! До скорого свидания, товарищ Курганов. (Протягивает ему руку, инженер жмет ее.) Вот вы говорили, Алексей Борисович… о мировых запасах, и мы их с вами поднимем, будьте совершенно в этом уверены… А… (улыбнулся) у меня самолеты стоят: нет бензина! Не сообразите ли вы что-нибудь? Видите: я к вам сразу с просьбой!
И н ж е н е р. Надо подумать. Это плохо — без бензина, но… надо подумать. Надо подумать! (Вдруг.) Спирт найдется?
Л у к и н. Найдется, Алексей Борисович!
И н ж е н е р. Так! Надо подумать! Это хорошо, что найдется спирт… Так… надо подумать. Я осмотрю старые хранилища нефти и мазута… Я подумаю! До свидания.
Л у к и н. До свидания, Алексей Борисович. (Кричит.) Шайтан, проводи!
И н ж е н е р (испуганно). Нет, нет! Не надо!
Л у к и н. Проводи до дверей!
Ш а й т а н. Прошу!
Инженер и Шайтан уходят. Входит Л е н я.
Л у к и н. Что тебе, Леня?
Л е н я. По вашему распоряжению.
Л у к и н. Кто?
Л е н я. Пленного генерала… которого в море поймали.
Л у к и н. Давай!
Л е н я (в дверь). Давайте, товарищи.
Пауза.
Голос из-за двери: «Бери, товарищ комендант».
Л е н я. Беру!
Входит г е н е р а л.
Проходите к столу! (Уходит.)
Генерал идет через комнату, подходит к столу.
Л у к и н. Садитесь! Мне передали ваше письмо. О чем хотите говорить?
Г е н е р а л. Вы торопитесь?
Л у к и н. Нет, пожалуйста!
Пауза.
Г е н е р а л (садится). Я немного устал. Простите: непривычная обстановка! Раньше я (улыбнулся) никогда не сидел в тюрьме.
Л у к и н. К сожалению, для преступника…
Г е н е р а л (перебивая). Простите, для военнопленного! О, я не жалуюсь! Хотя должен отметить, что пища отвратительная, грязь жуткая…
Л у к и н. Сейчас нет возможности этим заняться.
Г е н е р а л. Вы сидели… раньше?
Лукин кивнул головой.
Ведь было лучше в старых тюрьмах? Сытная еда, чистые камеры…
Л у к и н (перебивая). Скажите, вас били?
Г е н е р а л. Что?
Л у к и н. Я спрашиваю — вас били?
Г е н е р а л. Я не понимаю вашего вопроса.
Л у к и н. Нас на каторге били.
Пауза.
Г е н е р а л (смутившись). М-да… Мы отвлеклись! Я хочу с вами сейчас обсудить…
Лукин удивленно поднял глаза.
…один основной вопрос. О моей судьбе. Завтра трибунал! Мне вручили (усмехнулся) обвинительное заключение. Очевидно, расстреляют. Смерти я не боюсь. За тридцать лет армейской службы я к ней привык. Но раньше, чем меня убить, я предлагаю подумать вот над чем: за меня одного могут вернуть десять человек ваших… товарищей, которые находятся у нас… на таком же положении, как я у вас. Не отвечайте сразу, подумайте! Посоветуйтесь! У вас на службе очень дельный и боевой генерал, мой старый знакомый… по академии, генерал Тихонов. Он вам даст правильный совет. Сделайте это обязательно, чтобы не вынести опрометчивого решения…
Пауза.
Кстати, нельзя ли стакан крепкого чая с лимоном?
Л у к и н. Вот… лимона, кажется, не найдется. (Зовет дежурного.) Леня!
Входит Л е н я.
Принеси стакан чая (подчеркнуто) с д в у м я кусками сахару и обязательно крепкого.
Леня уходит.
(Генералу.) Так вот… (На миг задержался.)
Г е н е р а л (резко повернул голову в его сторону). Что, не знаете, как меня назвать? (И не дождавшись ответа Лукина.) Называйте меня просто ваше превосходительство!
Л у к и н (усмехнувшись). Ладно! Так вот, ваше превосходительство… по поводу вашего заявления. Вы пробирались с группой офицеров к Колчаку. Вас взяли после вооруженного сопротивления! (Вдруг.) На обращение претензий нет?
Г е н е р а л. Нет! Нет, нет! Я же сразу заявил об этом.
Л у к и н. Ну вот!
Л е н я вносит чай. Лукин указывает на стол перед генералом. Леня ставит стакан.
(Лене.) Попроси сюда Александра Васильевича.
Леня уходит. Генерал с ложечки пьет чай.
Конечно, предложение ваше интересно! Десять человек, десять наших товарищей!
Г е н е р а л (непринужденно). Да, им не сладко.
Лукин нахмурился, но промолчал. Входит ш т а б н о й.
Л у к и н (штабному). Садитесь, Александр Васильевич!
Штабной садится. Генерал смотрит на него.
Пауза.
(Генералу.) Кого же вы, ваше превосходительство, имеете в виду? Кого? Персонально.
Г е н е р а л. Ну… так я все имена не помню. (Припоминая.) Комиссар дивизии Волин был взят в лазарете тифозным. Матвеев, Зайцев… Потом этот, как его, председатель ревкома города Ставрополя…
Л у к и н (побледнев). Белкин?
Г е н е р а л. Да, да! Могу назвать еще…
Л у к и н. Нет, хватит!
Пауза.
К вашему сведению, комиссар дивизии Волин повешен без суда и следствия! Матвеев при отступлении расстрелян!
Генерал отставил стакан.
Зайцев… (Переводя дыхание.) Зайцев замучен полковником Икаевым, начальником вашего карательного отряда. (Штабному.) Знаете, Александр Васильевич, что сделал с Зайцевым полковник Икаев? Он сначала выбил Зайцеву молотком один за другим все зубы, а потом…
Пауза.
В общем, Зайцева тоже нет в живых. (Снова генералу.) Белкин… Белкин отравился в тюрьме. Вот! Так что менять вас не на кого…
Г е н е р а л (взволнованно). Найдутся другие. У нас хватит пленных!
Л у к и н. Возможно! Но у вас у самого достаточно «личных заслуг»! Тысяча повешенных и расстрелянных в Ингушетии…
Г е н е р а л. Это был мой долг!
Л у к и н. Организованные вами погромы на Украине! Сожженные дотла осетинские аулы!
Г е н е р а л. Значит, меня все-таки расстреляют!
Л у к и н. Вас будут судить! Приговорят к высшей мере — расстреляют!
Пауза.
Г е н е р а л. Я не рассчитываю на ваше великодушие… Вам просто есть расчет подумать об обмене. Тем более что дела у вас не блестящие! Не мешает запастись… смягчающими обстоятельствами… на всякий случай…
Л у к и н (перебивая его). Нет нужды!
Г е н е р а л. Как хотите! (Встает, резко.) Я требую тогда, чтобы расстрел происходил по уставу военного времени: на открытом воздухе! Я требую, чтобы мне не завязывали глаза! Я сам скомандую взводу…
Л у к и н. Скомандуем при всех обстоятельствах мы… ваше превосходительство! (Встал.)
Рука генерала дрогнула. Стакан с чаем опрокинулся.
Входят Ш а й т а н и Л е н я.
Пауза.
Генерал медленно уходит. Шайтан и Леня идут за ним.
Пауза.
Л у к и н (штабному). Вы читали обвинительное заключение по делу этого… генерала Коломарова, Александр Васильевич?
Ш т а б н о й (вздрогнул, встал). Читал, Андрей Матвеевич!
Л у к и н. Если бы вас назначили председателем трибунала по его делу, какой бы вы вынесли приговор?
Ш т а б н о й. Почему вы меня об этом спрашиваете?
Л у к и н. Это просьба Коломарова. Он настаивал на том, чтобы я посоветовался с вами!
Пауза.
Ш т а б н о й. Видите ли, я вообще против смертной казни, Андрей Матвеевич…
Л у к и н. Понял, Александр Васильевич! Наши мнения сошлись! Я тоже считаю, что генерала Коломарова надо расстрелять!
Ш т а б н о й. Как мне ни тяжело это говорить, но он — враг озлобленный, жестокий и несправедливый…
Л у к и н. И таких надо уничтожать?
Пауза.
Ш т а б н о й. Да. Разрешите идти?
Лукин кивает головой. Штабной уходит. Лукин выходит на балкон.
Пауза.
Леня вводит рыбаков. Это Н е с т о р, И в и н, А к о п я н, Б а г и р о в, В а с и л и й. Лукин оборачивается.
Л е н я. Андрей Матвеевич! Вот… (Показывает на Нестора.)
Н е с т о р (улыбаясь). Рыбаков-то принимаете?
Л у к и н. Ах ты… мой дорогой! (Идет и крепко целуется с Нестором, затем с Ивиным.) Садитесь, разоблачайтесь, друзья! Этих товарищей не знаю. Будем знакомы.
Н е с т о р. Это — Акопян, Багиров, а это — Василий.
Лукин крепко жмет руки.
Л у к и н. Ну, как добрались?
Н е с т о р. Проскочили, Андрей Матвеевич! Все сразу не расскажешь, а… двести бидонов бензина привезли! Были бы в полдень, да я все же решил — ночью.
Л у к и н. Правильно! Осторожность — первое дело! Впрочем, успеем наговориться! Сейчас вам отдохнуть нужно, поесть. Леня, зови старушку!
Леня уходит.
Н е с т о р. А ты как, Матвеич?
Л у к и н. Я — хорошо! Как Шура? Как девушки?
Н е с т о р. Все живы, все здоровы.
Л у к и н. Надо до света произвести разгрузку. Вы на чем приехали?
А к о п я н. Наша местная лодка — «туркменка», парусная. Мы ведь завтра ночью — обратно. Нам задерживаться нельзя.
Л у к и н. Спасибо, товарищи! За все спасибо! Двести бидонов бензина! Я их сразу же Фрунзе на Восточный фронт отправлю. Против Колчака. Сейчас там решающая схватка.
Н е с т о р. А себе… для Астрахани?
Л у к и н (подмигнув Нестору). Тут у меня был один товарищ — инженер. Может быть, еще своими силами управимся!
Входит И л ь и н и ч н а.
И л ь и н и ч н а. А кушать, как хотите, у меня нечего. Если желаете, только чаю мо… (Замирает на полуслове.) Васенька! Господи, да что ж это… откуда? (Бросается к Василию.)
В а с и л и й (обнимает и целует Ильиничну). Успокойтесь, мамаша, прошу вас.
И л ь и н и ч н а. Андрей Матвеевич! Он же! Вот он! Нашелся! Садись, родненький. Я тебя сейчас накормлю.
И в и н. Как для сына, так нашлось. Хоть бы для такого случая всех угостила! Ай, Вася!
Н е с т о р. Ну, вот видите, еще радость! А кормить — это успеется. Веди спать.
Л у к и н (Василию). Сильно горевала она по вас, товарищ Василий! Ведь вот действительно неожиданность! (Ильиничне.) Постели у меня… Идемте.
Ивин идет первый, за ним Нестор, Багиров, Акопян. Лукин обнимает Акопяна и Нестора и вместе с ними выходит из комнаты. Василий двинулся было, но Ильинична схватила его за руку.
И л ь и н и ч н а. Ты подожди, ты ко мне пойдешь. (Смотрит на Василия.) Сколько я слез выплакала, сыночек мой!
В а с и л и й. Ну вот и опять вместе!
Пауза.
И л ь и н и ч н а. Что ты… какой-то… не то похудел?
В а с и л и й. Трудно мне было, мать.
И л ь и н и ч н а. Сыночек мой! Бедненький!
Входит Ш а й т а н.
Саша, сынок приехал!
Василий оборачивается.
Ш а й т а н (выхватывая маузер). Стой! Не шевелись!
И л ь и н и ч н а. Сашенька, что ты?
Ш а й т а н. Отойдите, мамаша. (Василию.) Иди вперед.
В а с и л и й. Прощайте, мамаша!
И л ь и н и ч н а (вцепилась в него). Куда? Не пущу! Не дам!
Быстро входит Л у к и н.
Л у к и н. В чем дело?
Ш а й т а н. Товарищ начальник! Прикажите арестовать!
Л у к и н. Кого? За что?
Ш а й т а н. Он — участник белогвардейского мятежа. Я гнался за ним… тогда еще… в марте. Поймал было… а он исчез… между домами… (Василию.) Теперь не убежит! Иди вперед!
Л у к и н. Товарищ Шайтан! Вы разрешите мне поговорить с этим человеком.
Ш а й т а н (не сдержавшись). Нечего вам с ним разговаривать! Как он сюда в дом попал?
Л у к и н. А я все-таки с ним поговорю! (Смотрит на Шайтана.)
Шайтан не двигается с места.
Ш а й т а н (мрачно). Один на один будете говорить?
Л у к и н. Да.
Шайтан нехотя выходит.
Вы были участником мартовского восстания?
В а с и л и й. Да.
Л у к и н. В каком вы чине?
В а с и л и й. Матрос.
Л у к и н. Почему пошли против нас?
Василий молчит.
И л ь и н и ч н а. Говори ему, Вася, все, как на духу. Он хороший.
В а с и л и й. Я не знаю, что вам сказать, товарищ Лукин. Служил на торпедном катере… между прочем, пулеметчик я. Имел ранение… Отпустили на берег. Лечили меня. У матери я жил… Корабль ушел. Я — к лейтенанту, к командиру своему, на квартиру. Он говорит: «Молодец! Вовремя поправился! Приходи с утра в штаб за боевым назначением». Я пришел. Посадили меня за пулемет.
Л у к и н. Стрелял?
В а с и л и й. Не пришлось, товарищ Лукин: два снаряда в штаб попало, и все разбежались. Выскочил на улицу, а за мной люди. Я — к матери, потом задними дворами — в порт. Оттуда в Баку. Вот и все.
Пауза.
И л ь и н и ч н а. Видишь, ни в чем он не виноват.
Л у к и н. Дальше?
В а с и л и й. В Баку стал я, значит, думать: как все это могло со мной случиться? А тут еще с Акопяном подружился: в море ходили вместе! Ну и… понял… Когда он позвал меня с собой, я поехал.
Л у к и н. Знал, что рискуешь жизнью?
В а с и л и й. Ну, конечно.
Пауза.
Л у к и н. Ладно, товарищ Василий. Служи теперь крепко трудовому народу.
Василий смотрит на мать: он не верит своим ушам.
В а с и л и й (с жаром). Есть служить трудовому народу!
Л у к и н. Шайтан!
Ш а й т а н (входит). Я!
Л у к и н (показывает на Василия). Ты видишь этого человека?
Ш а й т а н. Вижу.
Л у к и н. Узнаешь его?
Ш а й т а н. Узнаю.
Л у к и н. Посмотри хорошо.
Ш а й т а н. Хорошо смотрю.
Л у к и н. Он?
Ш а й т а н. Он.
Л у к и н (мягко). Вот я тоже смотрю! (Пожимает плечами.) Понимаешь — не он!
Шайтан резко поднимает голову.
Это другой человек! Тот Василий заблудился и оказался на стороне наших и своих врагов. (Улыбаясь.) Этот же Василий — наш товарищ, человек, который жизнью рискует для нашего дела. Он завтра опять уйдет в море. Он — твой товарищ, Шайтан. Ты это сгоряча… Ошибся!
Ш а й т а н. Есть ошибся!
Лукин уходит.
И л ь и н и ч н а. Как? Завтра обратно?
В а с и л и й. Надо, мамаша!
Ш а й т а н. Надо, мамаша!
И л ь и н и ч н а. Господи, что же это такое? Только вернулся и… опять… Ну… я вам сейчас поесть принесу… Только вернулся… (Уходит.)
Пауза.
Ш а й т а н (подходит к Василию, грозно). Ну, ты смотри у меня! (Протягивает ему руку.) Дай руку, товарищ!
Василий крепко жмет протянутую руку. Подходят к балкону.
А ты… Нюсю видел?
В а с и л и й. Видел.
Ш а й т а н. Ну, что она?
В а с и л и й. Хорошая девушка. В Баку грузить нам помогала. Твоя она, что ли?
Ш а й т а н. Моя! Попрошу начальника, может, он меня с вами пустит.
В а с и л и й. Тогда вместе поедем.
Входит Л у к и н. Шайтан и Василий замолкают.
Л у к и н. О чем это вы?
Ш а й т а н. Да так, о разном, товарищ начальник!
Л у к и н. А… (Проходит на балкон.)
Шайтан и Василий молча идут за ним.
З а н а в е с.
Баку. Декорация второй картины. В напряженной позе у окна стоит Н ю с я. В нескольких шагах от нее за столом т е т я Ш у р а.
Т е т я Ш у р а (качает головой, говорит с досадой). Нюся! Нюся! Ну, что это? Ведь лица на тебе нет!
Н ю с я. Неужели ты не понимаешь, тетя Шура?
Т е т я Ш у р а. Все понимаю, девочка.
Н ю с я. Сейчас уже половина первого. Ася ни разу еще так поздно не приходила!
Т е т я Ш у р а (махнула рукой). Ну, ладно! Переживай!
Входит А с я. Она идет с рынка — большая корзина полна продуктов. Нюся бросается к ней.
А с я. Что с тобой?
Н ю с я. Я беспокоилась.
А с я. Ну что ты, глупенькая? Меня задержали в комитете. (Тете Шуре.) Деньги я Акопяну передала, когда еще туда шла. Они сегодня отправляются. Большая партия — шесть лодок!
Т е т я Ш у р а. Письма Андрею я посылать не буду. (Рвет написанное.) Нестор передаст все на словах. Закупка нефти идет на полный ход через Рогацкого! Торгуем с прибылью!
К калитке подъезжает фаэтон.
А вот и он! Легок на помине.
Ася быстро выходит. Входит Р о г а ц к и й.
Р о г а ц к и й. Здравствуйте, Александра Ивановна! А я по делу. Может быть, разрешите пройти к вам?
Т е т я Ш у р а. Пойдем, отчего же?.. (Уходит с Рогацким.)
Нюся смотрит в сад. Входит З а л и е в.
З а л и е в. Чем вы так заинтересовались, Анна Петровна?
Н ю с я (вздрогнув). Как вы меня напугали, Сергей Асламбекович!
З а л и е в. Миль экскьюз! Я не хотел…
Пауза.
Анна Петровна! Вы обещали мне дать сегодня ответ.
Н ю с я. Подождите еще! Трудно девушке решиться на такой шаг! Мы ведь еще очень мало знакомы!
З а л и е в. Вы не верите мне, Анна Петровна? Неужели я… (Идет к ней.)
Н ю с я (отступая). Нет-нет… Я не сомневаюсь в ваших чувствах. Но мне, мсье Залиев, надо проверить свои.
З а л и е в. Слушаюсь, Анна Петровна!
Входят т е т я Ш у р а и Р о г а ц к и й.
Т е т я Ш у р а. Ай, здорово, ай, молодец! Так, значит, объегорил ты их? Вот это хватка!
З а л и е в. Здравствуйте, Александра Ивановна!
Т е т я Ш у р а. Здравствуйте! Идите в сад, молодежь, я вас к чаю позову.
Нюся проходит вперед. Залиев за ней.
Р о г а ц к и й. Ваших участвовало сто двадцать тысяч. Взяли мы прибыли сорок процентов.
Т е т я Ш у р а. Моя доля?
Р о г а ц к и й. Двадцать четыре тысячи ровно! Извольте получить! Таких пять-шесть ударов — и деньги ваши дома.
Т е т я Ш у р а. Здорово!
Р о г а ц к и й. А вы еще колебались, Александра Ивановна!
Т е т я Ш у р а. Ну, кто старое помянет, тому глаз вон!
За окном проходят Залиев и Нюся.
Р о г а ц к и й (показывает на них). Голубки, не правда ли, Александра Ивановна?
Т е т я Ш у р а. Да, воркуют, это точно. Потому молодые. А только я за него свою Нюсю не отдам.
Входит А с я с посудой. Накрывает на стол и уходит.
Р о г а ц к и й. Почему же, осмелюсь спросить?
Т е т я Ш у р а. А потому, что не знаем мы здешнего народа. Так-то он очень из себя приятный, а вот какое нутро у него, чем дышит — нам неизвестно.
Р о г а ц к и й. Я могу дать о нем самые лучшие рекомендации. Вы, простите меня, до сих пор, кажется, чувствуете себя еще в тяжелой русской обстановке.
Т е т я Ш у р а. Правда твоя, Станислав Антонович! Не могу я пока от этого дурного сна освободиться! И ночью мне какие-то страсти мерещатся, и днем все подозрительным кажется.
Р о г а ц к и й. Надеюсь, обо мне вы другого мнения, многоуважаемая Александра Ивановна?
Т е т я Ш у р а. Да уж, как тебе сказать? Оно, конечно, человек ты, видать, положительный. Глаза у тебя не воровские, хорошие, купеческие глаза. Раз тебе денег дала, значит верю! Ездила я давеча в город по лавкам. Все как-то у вас это очень… как бы сказать… временное! Фундамента под вашей торговлей не чувствуется; суета, шум, все кричат, чего-то предлагают, чего-то покупают! Не привыкла я так! Видела я торговлю при покойнике своем. Не так у вас, батюшка. Ты не обижайся на меня, а пойми: деньги у меня хорошие, крепкие…
Р о г а ц к и й. И оборачиваю я их, как видите, прекрасно! На продаже нефти этим красноводским шляпам мы с вами, Александра Ивановна, нажили…
Т е т я Ш у р а. Нажили, дорогой! Спасибо тебе! (Идет к веранде, кричит в сад.) Молодые люди! Пожалуйте сюда! Сейчас будем чай пить! Ася! Чаю! И сладкое ставь на стол, сегодня день хороший!
Н ю с я и З а л и е в поднимаются из сада.
З а л и е в (мрачно). Вы в превосходном настроении, уважаемая Александра Ивановна.
Т е т я Ш у р а (подмигивает Рогацкому). Потому на то есть особые причины!
Ася вносит пирог и вазу с вареньем. Ставит на стол.
А самовар?
А с я. Сейчас, барыня! (Уходит.)
Т е т я Ш у р а (разрезает пирог). Тебе откуда, Рогацкий: с середины или с краю?
Р о г а ц к и й. Что на вас смотрит, Александра Ивановна, не трудитесь.
Хлопнула калитка. Шаги в саду.
(Оборачивается.) К вам еще гости!
Т е т я Ш у р а. Кого же бог посылает?
Входят п р и с т а в и п о л и ц е й с к и й. Пауза. Вошедшие кланяются. Сидящие за столом с удивлением смотрят на вошедших, а затем переглядываются друг с другом.
Р о г а ц к и й (встает, поправляет пиджак и спокойно спрашивает). В чем дело?
П р и с т а в. Прошу не тревожиться! Я сейчас вам все объясню, господа. Здравствуйте, Залиев.
С разных сторон входят А с я и а н г л и й с к и й о ф и ц е р. Ася, опустив голову, ставит на стол самовар и уходит. Останавливается в дверях, потому что в них появляется а г е н т и молча преграждает ей дорогу. Английский офицер делает шаг вперед.
А н г л и й с к и й о ф и ц е р. Одну минуту, мадемуазель.
Ася оборачивается.
Т е т я Ш у р а. Она — не мадемуазель, сударь! Она — наша прислуга! Вы ошиблись!
А н г л и й с к и й о ф и ц е р. Нет, мадам, я не ошибаюсь! (Подходит к Асе и пристально смотрит на нее.) Как вас зовут?
А с я. Асей.
А н г л и й с к и й о ф и ц е р. Асей? А когда мы ехали вместе из Сухума в Новороссийск, у вас было другое имя: Елена Львовна Елагина.
Т е т я Ш у р а. Чего он такое говорит?
А с я. Я ничего, барыня, не пойму! Они меня за кого-то принимают.
А н г л и й с к и й о ф и ц е р. Перестаньте валять дурака! Что вы делаете в Баку? Как вы сюда попали?
А с я. Я ничего не знаю! Я с барыней приехала!
А н г л и й с к и й о ф и ц е р. Вы арестованы!
Р о г а ц к и й. А за что же, позвольте вас спросить, сэр? Я требую объяснений!
А н г л и й с к и й о ф и ц е р (не обращая внимания на Рогацкого, спрашивает у тети Шуры). Давно она служит у вас, мадам?
Тетя Шура хотела ответить, но ее перебивает Рогацкий.
Р о г а ц к и й. Здесь, сэр, явное недоразумение!
З а л и е в. Их что-то стало слишком много за последнее время! (Приставу.) Может быть, ты, Сетар, все-таки освободишь нас от этой… церемонии?
А н г л и й с к и й о ф и ц е р (резко). Прошу обращаться ко мне! Здесь старший я — майор Аткинсон! Полагаю, что вам известно мое имя и должность! Эта девушка, мадам, большевичка!
Т е т я Ш у р а. Господи!
А н г л и й с к и й о ф и ц е р. Я утверждаю, что она четыре месяца назад была в Сухуме. (Смотрит на Асю.)
П р и с т а в (тихо, Залиеву). О ней запрашивал Новороссийск! Она участвовала в освобождении из тюрьмы двух большевиков!
А н г л и й с к и й о ф и ц е р (Асе). Вы не будете отпираться?
А с я. Я ничего не знаю. Я никуда не уезжала.
А н г л и й с к и й о ф и ц е р (тете Шуре). Давно она у вас?
Тетя Шура хотела ответить, но ее перебивает Ася.
А с я (быстро). Три месяца.
А н г л и й с к и й о ф и ц е р (полицейскому). Помогите собраться этой особе! Обыскать ее комнату!
А с я. Но я же ни в чем не виновата!
Агент и пристав уводят Асю.
Н ю с я. Мсье Залиев! Бедная Ася!
Р о г а ц к и й. Не беспокойтесь. Я это сегодня же устрою.
З а л и е в (угрожающе). А я уже еду!
А н г л и й с к и й о ф и ц е р. Не знаю, куда вы поедете, мсье, а эта девушка поедет со мной!
Т е т я Ш у р а. Господи! Нам же ее как своего человека рекомендовали! Как же это так? Мы ей все доверяли! (Рогацкому.) Она знала даже, где у меня деньги лежат. Какова штучка!
Н ю с я. Успокойся, мамочка! Может быть, все же господин офицер ошибся.
А н г л и й с к и й о ф и ц е р. Не обманывайте себя, мадемуазель! Ваша прислуга и женщина, которая ехала на моем корабле, — одно и то же лицо.
Возвращается А с я с узелком. За ней п р и с т а в и а г е н т.
П р и с т а в. Разрешите на минуту, сэр!
Английский офицер отходит с ним в сторону.
Кроме ее вещей, ничего!
А н г л и й с к и й о ф и ц е р. Стены?
П р и с т а в. Простукал!
А н г л и й с к и й о ф и ц е р. Пол?
П р и с т а в. Ничего подозрительного!
А н г л и й с к и й о ф и ц е р. Хм!.. Ну, хорошо, пошли!
Т е т я Ш у р а. Спасибо тебе, милая, отблагодарила! Такую змею под сердцем держала!
А с я (смотрит ей в глаза и четко произносит). Я ничего не знаю, барыня.
Полицейский и агент уводят Асю.
Т е т я Ш у р а (вслед Асе). Там разберут, будь спокойна!
А н г л и й с к и й о ф и ц е р (тете Шуре). В вашем доме, сударыня, жил опасный агент большевиков. До свидания, господа! (Уходит.)
Пристав, сочувственно разводя руками, уходит за ним.
Пауза. Хлопает калитка.
Т е т я Ш у р а. Что же это такое? Ой, сердце мое! (Хватается за сердце.)
Н ю с я. Мама, успокойся! (Залиеву.) Дайте воды! Какое несчастье!
Р о г а ц к и й. Я сейчас поеду, выясню…
Н ю с я. Поезжайте, господа! Я сама… Пришлите мне доктора, мсье Залиев!
Мужчины быстро уходят. Тетя Шура лежит без движения. Нюся подходит к ней.
Т е т я Ш у р а (поднимает голову). Ушли?
Н ю с я. Да. Почему ты не сказала, что она у нас с детства?
Т е т я Ш у р а. У него, очевидно, много улик против нее! Я решила не впутывать нас! Это бросило бы подозрение на всех… Да и Ася сама не захотела…
Входит Н е с т о р.
Н е с т о р (тихо спрашивает). Что случилось?
Т е т я Ш у р а (подходит к нему и сдавленным голосом говорит). Ася… узнал… английский офицер! Надо сейчас же связаться с комитетом. Нюся, пиши объявление в газету: «Нужна опытная прислуга» и адрес. (Нестору.) Снесешь объявление! По дороге зайди в буфет Абазова. И скажи ему, чтобы он нам прислал своего человека — молодую девушку в горничные. Сообщи ему насчет Аси. Пусть все сделают… Пусть попытаются отбить…
Пауза.
Н ю с я. Товарищи, ее расстреляют?
Т е т я Ш у р а. Пиши, Нюся, скорей… Бедная девочка!..
Н е с т о р. Сегодня в ночь нам отправляться во что бы то ни стало!
Т е т я Ш у р а. Нюся, пиши!
З а н а в е с.
Буря. Ревут волны. Ночь. Море. Лодка. За рулем А к о п я н, В а с и л и й крепит паруса. И в и н у борта кричит в темноту.
И в и н. Ого-го! Нестор!
Сквозь шум волн доносится издалека голос Нестора: «Слышу!..»
Держитесь справа, а то потеряемся.
Голос Нестора: «Ладно…»
И в и н. А где другие лодки?
Голос Нестора: «Вперед ушли!»
Ивин отходит от борта.
И в и н (Василию). Вон как она разбушевалась, стихия-то!
В а с и л и й. Нам лучше.
И в и н. Это да.
Пауза.
Помочь тебе, Вася?
В а с и л и й. Нет, спасибо, я сам управлюсь. А ты как, товарищ Акопян?
А к о п я н. Держу курс прямо! На Астрахань!
И в и н. Опять увидимся с друзьями… (Василию.) Хорошая у тебя старуха!
В а с и л и й. Да! Всю жизнь на меня положила. Я ведь почти с детства без отца. Раньше, бывало, уйдешь в море на ловлю, а когда возвращаешься, еще издалека на молу мамаша виднеется, ждет!
И в и н. Одно слово — мать! И что это за слово? Как подумаешь о нем, жалости в тебе прибавляется и хочется сделать что-нибудь доброе. Это я говорю понаслышке, не из личной практики, потому что матери у меня не было! То есть она была, но я ее не помню! Родился я в далекой Сибири, и об этом рассказ длинный…
А к о п я н. Ну, раз длинный, так пошел бы сперва посмотреть, не разболтались ли бидоны? Очень наскоро в этот раз собрались.
И в и н. Не беспокойся! Я сам укладывал. Как в магазине: с бантиком! (В море.) Ого-го-го!
Голос Нестора: «Ого-го-го!»
Пауза.
А к о п я н. А у меня в прошлую пятницу сын родился. Жена пишет из Ганджи — мы сами из Ганджи, — что сын!
И в и н. Поздравляем! Это событие надо в статистику занести. Теперь одним революционным моряком больше на нашей земле.
А к о п я н. Так уже второй без моего присутствия на свет появляется. Дома приходится мало бывать…
И в и н. А все-таки время хватает, чтобы детей плодить.
В а с и л и й. На это много его не требуется.
А к о п я н. Ну, ты брось шутить!
Голос Нестора: «Ого-го-го!»
И в и н (в ответ). Ого-го-го!
Пауза.
В а с и л и й. Старушке своей шаль теплую везу. Годы у нее уже такие, что спину иногда ломит. А она говорит, что от сырости.
И в и н. Ей ничего! Какая у нее работа? Накормить раз в день Андрея Матвеевича да белье ему постирать… Он человек простой.
В а с и л и й. И справедливый! Ты посмотри, как он к моему вопросу подошел. С таким в огонь и в воду.
И в и н. Этот раз мы вернемся в Баку, отдохнем с недельку. А то как бы они не сообразили чего.
Пауза.
В а с и л и й (вдруг, Ивину). Товарищ Ивин, а товарищ Ивин! Как ты думаешь, отобьют Асю?
И в и н. Хорошо бы!
А к о п я н. Если сразу в Петровск к белым не увезли, отобьют!..
В а с и л и й. Это верно. Ваши ребята — парни что надо!
Пауза.
Боевая девушка! (Вздохнув.) Не повезло бедняжке.
С моря доносится глухой крик. Все повернули головы. Тишина. Ивин подбегает к борту. Прислушивается. Голос Нестора: «Корабль справа… военный».
И в и н. Корабль справа военный. (Кричит.) Заметил нас?
Голос Нестора: «Не знаю…»
И в и н (кричит). Давай в разные стороны!
Голос Нестора: «Есть в разные! До свидания, товарищи!..»
И в и н. Врозь доберемся! (Акопяну.) Давай в сторону, рулевой! Вася, на паруса! (Вглядывается в темноту.) Уже Нестора не видно. Хоть бы они на нас налетели…
В а с и л и й. Почему?
И в и н. У Нестора на лодке бензину вдвое больше!.. Теперь спокойствие, товарищи! Никакого волнения. Пять раз проскакивали, авось и на сей раз — тоже. (Смотрит на нахмурившегося Василия.)
Ты чего, Вася?
В а с и л и й (как бы очнувшись). Ничего, прошло, вроде озноб. Я уже спокойный.
Луч прожектора скользит по палубе.
И в и н. Давай еще в сторону, Акопян! Сигналят, чтобы остановились.
В а с и л и й. А мы вроде не понимаем.
И в и н. Правильно! Уже подходит, собачий сын!
Снова прожектор. Он на секунду освещает лодку и гаснет. Крик с моря: «Спускай паруса!» После паузы — по-тюркски: «Спускай паруса!»
А к о п я н. Теперь ясно! Спускай паруса, Вася.
И в и н. Я на свое место. (Прячет за пазуху наган.) Сигнал помните?
А к о п я н. По инструкции: если Вася запоет…
И в и н. Правильно! (Исчезает в трюме.)
А к о п я н. Если ты запоешь, Вася…
В а с и л и й. Понятно!
А к о п я н. Помни… Ты молчишь, я говорю!
Шум возникает рядом. Конец падает на палубу. Василий хватает его и прикрепляет к борту. Вбегают д в а м а т р о с а, за ними л е й т е н а н т, а н г л и й с к и й о ф и ц е р и а г е н т.
Л е й т е н а н т. Документы!
Акопян медленно подходит, делая вид, что не расслышал.
(По-тюркски.) Документ ляр!
Акопян достает из халата узелок, развязывает его, подает бумажку. Лейтенант читает.
По-русски понимаешь?
А к о п я н (качает головой). Нет, мала, господин.
Л е й т е н а н т (английскому офицеру). Все в порядке, сэр, рыбаки!
А н г л и й с к и й о ф и ц е р. Очень быстрое решение. Есть еще кто-нибудь в лодке?
Л е й т е н а н т (Акопяну). Есть еще кто-нибудь в лодке?
А к о п я н. Нет, господин!
Л е й т е н а н т. Нет, сэр!
А н г л и й с к и й о ф и ц е р. Надо осмотреть трюм. Я пойду сам. (Лейтенанту.) Вы же боитесь запаха рыбы. (Агенту.) Вы со мной!
Оба быстро опускаются в трюм.
Пауза.
Л е й т е н а н т (с усмешкой, матросу). Надышится он там таких духов…
М а т р о с. Аромат известный, господин лейтенант!
Пауза. Лейтенант закурил. Из трюма выходит а н г л и й с к и й о ф и ц е р, за ним а г е н т.
Л е й т е н а н т. Ну? Что вы там нашли, сэр?
А н г л и й с к и й о ф и ц е р. Ничего!
Офицер как ни в чем не бывало подходит к Василию. Кладет ему руку на плечо. Василий смотрит на него тупым, непонимающим взглядом. С другой стороны к виску Василия английский офицер приставляет браунинг. Одновременно агент хватает Акопяна, английский офицер — Василия.
Если шевельнетесь или откроете рот, — я стреляю!
В а с и л и й. Не понимаю по-русски, господин!
А н г л и й с к и й о ф и ц е р. О, я вас научу!
А к о п я н (по-тюркски). Спаси, аллах, наши души!
А н г л и й с к и й о ф и ц е р (матросам). Кляп в рот! Обоим!
Матросы и агент исполняют приказание: вяжут Василия и Акопяна. Английский офицер опускает браунинг.
Так!
Л е й т е н а н т. Теперь можно узнать, к чему это, сэр?
А н г л и й с к и й о ф и ц е р. К тому, что я наблюдательный офицер, а вы слепой дурак!
Л е й т е н а н т. Вы забываетесь, сэр!
А н г л и й с к и й о ф и ц е р. Ничего, ничего! Когда мы осматривали трюм, я тихонько стукнул в стенку, а потом этим маленьким инструментом (вынимает буравчик) провертел ее. Оттуда полилась жидкость! Чистый авиационный бензин!
Л е й т е н а н т. Живьем сожгу! (В ярости Акопяну.) Ты что же… сволочь?
А н г л и й с к и й о ф и ц е р. Тихо! (Агенту.) Приведи сюда арестованную!
Агент быстро идет по трапу.
(Лейтенанту на ухо.) Теперь внимательно наблюдайте за ними.
Л е й т е н а н т. Слушаю, сэр.
А н г л и й с к и й о ф и ц е р (усмехнувшись). Теперь «слушаю», а раньше?
Л е й т е н а н т. Простите, сэр! О, я с ними займусь, будьте спокойны! Мы, кажется, уже где-то с ними встречались! Очень знакомые рожи.
По трапу а г е н т ведет А с ю. У нее завязаны руки. Она тревожным взглядом быстро окинула палубу. Василий и Акопян даже не поднимают головы.
А н г л и й с к и й о ф и ц е р (Асе). Вы знаете этих людей?
А с я. Нет.
А н г л и й с к и й о ф и ц е р. А вы знаете эту женщину?
Василий и Акопян отрицательно качают головой.
Говорите правду, и я вас отпущу! (Лейтенанту.) Лодку возьмем с собой, в Петровск! Там все станет ясным!
Василий встрепенулся и что-то мычит.
(Василию.) Что? Будешь говорить?
Василий кивает головой. Акопян и Ася с презрением смотрят на Василия.
Развяжите ему рот!
Василию развязывают рот. Ася бледнеет и отворачивается.
Говори!
Василий вдруг громко поет: «Вы жертвою пали в борьбе роковой…» Ася присоединяется: «…любви беззаветной к народу…» Акопян рвется из рук матроса.
Л е й т е н а н т. Молчать!
А н г л и й с к и й о ф и ц е р. Подождите! (Вынимает браунинг, медленно идет к Василию.)
В а с и л и й (изо всех сил). Слышишь ты нас, Ивин?
Голос Ивина снизу: «Слышу!» Английский офицер бросается с браунингом к трюму, но оттуда раздается выстрел. Английский офицер падает на палубу. Василий поет: «Мы отдали все…» Взрыв, другой, третий. Все взлетает на воздух.
З а н а в е с.
У Лукина. Тускло горит свет. Глубокая ночь. На улице воет сильный морской ветер. Осень. Л у к и н сидит у стола за картой. Л е н я дремлет у полевого телефона. Рядом с телефоном телеграфный аппарат. Лукин смотрит на Леню.
Л у к и н. Леня!
Леня спит.
Спать охота, Леня?
Л е н я (сразу вскакивает). Нет! (Протерев глаза.) Никак нет, товарищ начальник! А вам?
Л у к и н (улыбаясь). А мне уже третьи сутки хочется. Никак, понимаешь, не выспишься. А теперь и вовсе не придется…
Л е н я. Понятно, товарищ начальник…
Л у к и н. Ты теплые вещи захвати! Зима, Леня, на носу! Она, голубушка, на Кавказе внезапно приходит! Так, смотришь, тепло, солнце, а потом сразу снег!
Входит ш т а б н о й.
Как самолеты, Александр Васильевич?
Ш т а б н о й. Материальная часть в порядке. Дадут бензин — и в полет!
Пауза.
Только вот… подадут ли его?
Л у к и н. Я ждал их еще вчера! Но… наши лодки, Александр Васильевич, ходят не по очень точному расписанию.
Штабной кивает головой.
Если придут сегодня, половину — в резерв, остальное к ангарам, немедленно!
Ш т а б н о й. Слушаюсь! К вам гость, Андрей Матвеевич!
Л у к и н. Кто такой?
Ш т а б н о й (кивает головой). Входите, товарищ!
Входит п а р т и з а н.
Л у к и н. Здоров, Никаша! Когда заявился?
П а р т и з а н. С полчаса, Андрей Матвеевич! Дело больно срочное! Вот я старичку твоему докладал уже.
Ш т а б н о й. Требует (разводит руками) артиллерию для партизанского отряда! Такой крик поднял…
Л у к и н. Опять шумишь, Никаша?
П а р т и з а н. А как же не шуметь. Нас теперь много! Полторы тысячи! Одних партийных большевиков двадцать душ обоего пола! Как же это можно без орудиев? Он дал винтовки, пулеметы, патроны, а пушку не дает! Десять человек нас за этим товаром приехало!
Ш т а б н о й. Не провезут они орудия, Андрей Матвеевич! Я ему объяснил, а он одно: «Пойдем к Лукину».
П а р т и з а н. Дай, товарищ Андрей, орудию! Честное слово, не пожалеешь. Вернемся обратно к себе, в камыши, и пушки провезем в целости-невредимости!
Ш т а б н о й. Безумие, Андрей Матвеевич!
П а р т и з а н. Дай пушки, очень просим!
Л у к и н. Подожди!
Пауза.
Дайте им два орудия, Александр Васильевич! Горных, облегченного типа! (Партизану.) Разобрать придется.
П а р т и з а н. Это ладно! Мы соображаем, как такие деликатные вещи надо возить! А тебе — спасибо!
Л у к и н. Ждите нас скоро к себе!
П а р т и з а н. Ждем, Андрей Матвеевич! Будь здоров, дорогой товарищ! (Нахлобучивает шапку.)
Штабной качает головой.
Л у к и н. Не хмурьтесь, Александр Васильевич. Привыкайте к таким делам.
Ш т а б н о й. Слушаюсь, Андрей Матвеевич!
Л у к и н (жмет руку партизану). Не подкачаете, камышане?
П а р т и з а н. Не сомневайся! (Штабному.) Видал? Поехали за пушками! (Уходят.)
Лукин проходит к себе. Входит И л ь и н и ч н а.
Л е н я (в трубку). Укрепрайон? Укрепрайон? (Ильиничне.) Бабушка! Он ждет сегодня наших.
И л ь и н и ч н а. Дай бог! И Васенька мой вернется. Я Андрея Матвеевича просила, чтобы отдохнул сынок подольше! Варежки ему связала, две смены белья теплого приготовила и свое — казенное — обмундирование! Брюки мне вчера выдали ватные, тельник… (Всматриваясь в темноту.) Уж пора бы им… (Уходит.)
Л е н я (в трубку). Укрепрайон? Укрепрайон? Ага! Будь все время у аппарата!
С Ш а й т а н о м входят ж е н щ и н а - п о л и т р а б о т н и к и к р а с н о а р м е е ц.
Ж е н щ и н а (Шайтану). Где листовки?
Ш а й т а н. Вот забирайте — на рояле!
Ж е н щ и н а. Так мало?
Ш а й т а н. День и ночь типография печатала.
Ж е н щ и н а (разрывает пачку, вынимает одну листовку, читает). «К трудовому населению Северного Кавказа…» (Красноармейцу.) Берите, товарищ! (Берет сама листовки.)
Шайтан помогает. Красноармеец забирает остальные листовки. Все трое быстро уходят. Входит к у р с а н т. Леня встает.
К у р с а н т. Товарища Лукина можно видеть?
Л е н я. Садитесь! Он сейчас…
Курсант уже собирается сесть, но Л у к и н возвращается в комнату.
К у р с а н т. Товарищ член Реввоенсовета? Командир железного батальона курсантов Платонов. Батальон назначен к отправке в Кизлярском направлении.
Л у к и н. Когда выступаете?
К у р с а н т. Сегодня ночью.
Л у к и н. По какому вопросу ко мне?
Пауза.
К у р с а н т. Насчет снабжения. Голодно, товарищ член Реввоенсовета.
Л у к и н. Знаю. Эти дни — совсем плохо.
К у р с а н т. Ребята узнали, что только сейчас вагон картошки пригнали на станцию. Разрешите воспользоваться?
Л у к и н. Непременно! Одну минуту. (Снимает трубку.) Вокзал? Кто говорит? Здравствуй, Миша! Это я, Лукин! Сейчас уходят на фронт курсанты… Надо снабдить их продовольствием… Нет ничего? А вагон картошки? Ты не крути, я уже знаю! Ну, хорошо! (Вешает трубку.) Удивился очень, откуда я узнал о вагоне! Всего, говорит, сорок минут как прибыл. (Берет лист бумаги, пишет.)
К у р с а н т. Часть наших ребят на вокзале. Ну и… (улыбается) пронюхали, товарищ член Реввоенсовета.
Л у к и н. Вот вам записка, товарищ командир!
Входит ж е н щ и н а и з д е т д о м а.
Ж е н щ и н а и з д е т д о м а. Это вы и есть товарищ Лукин?
Л у к и н. А вы кто?
Ж е н щ и н а и з д е т д о м а. Я из детского дома. Заведующая.
Л у к и н. Что случилось?
Ж е н щ и н а и з д е т д о м а. Погибают дети, Андрей Матвеевич. Разве то, что они получают, еда для малюток?
Пауза.
Л у к и н. Тяжело, товарищ, знаю. Потерпеть надо. Мне обещали прислать крупы… сахару…
Ж е н щ и н а и з д е т д о м а. А тут по городу прошел слух, что картошка на станцию пришла… Нельзя ли нам?
Л у к и н. Всего один вагон! Я отдал его войскам, идущим на фронт.
Ж е н щ и н а из детдома. Так ведь не для себя. Детей жалко.
Пауза.
Л у к и н. Да… очень. Вот что, товарищ заведующая. Вы пойдете с этим товарищем. Он с вами поделится! Для детей же!
Ж е н щ и н а и з д е т д о м а. Спасибо, Андрей Матвеевич! Спасибо!
К у р с а н т. Значит, разрешите выделить, товарищ член Реввоенсовета?
Л у к и н. Детям? Конечно! Дети — это… то же самое, что армия. Желаю успеха! Через два дня буду у вас!
К у р с а н т. Ждем, товарищ член Реввоенсовета! (Женщине.) Идемте, гражданка!
Уходят. Их пропускает мимо себя вошедший в комнату Ш а й т а н.
Пауза.
Леня все время дает сигналы на телеграфном аппарате.
Входит ш о ф е р. Он тихо подходит к Шайтану.
Ш о ф е р. Я с машиной внизу у подъезда, товарищ комендант! Скоро поедем?
Ш а й т а н. Скоро! Скажи Иванову — пусть на машину пулемет поставит.
Ш о ф е р. Слушаюсь! (Уходит.)
Входит и н ж е н е р. Он подходит сначала к Шайтану. Тот вежливо здоровается с ним, долго трясет ему руку.
И н ж е н е р. Здравствуйте, дорогой Александр Осипович!
Ш а й т а н. Здравствуйте, дорогой Алексей Борисович!
Шайтан смотрит на Лукина. Тот улыбается.
Л у к и н. Какие новости, Алексей Борисович?
И н ж е н е р. Хорошие. Вся молодость вернулась ко мне… (Шайтану.) Вы не находите, что я посвежел?
Л у к и н. Выглядите вы прекрасно! Та смесь, Алексей Борисович, которую вы придумали для самолетов.
И н ж е н е р. Никуда не годится? Знаю.
Л у к и н. Я не говорю, что она не годится. Ведь как было дело: показались три неприятельских самолета, наш вылетел им навстречу, а у него, сзади вился густой хвост дыма.
И н ж е н е р. Он работал на грязи! Вы же знаете, Андреи Матвеевич! Он работал на грязи. Но теперь мне удалось путем перегонки добиться почти (улыбнулся) «совершенства». Мы обойдемся временно своим «бензином», если его так можно назвать!
Инженер вынимает из кармана бутылочку, наливает в пепельницу бензин и зажигает. Бензин ярко горит.
(Подтянувшись почти по-военному.) Вот! Ваш приказ о создании собственного топлива выполнен.
Л у к и н. Здорово! Вот это здорово! Верно, здорово, Шайтан?
Ш а й т а н. Ну, так… ведь очень дельный человек!
Л у к и н. А как идут работы то бакинской бухте?
И н ж е н е р (смущенно). Ведь Баку… еще не советский.
Л у к и н. Будет! Прошу уделять проекту все ваше внимание. Вы думали, что я шутил тогда? Ни на минуту не прерывайте работы. (Задумчиво.) Когда кончите проект, мы уж сумеем его осуществить!
И н ж е н е р (в порыве). Вы вернули мне жизнь, Андрей Матвеевич!
Л у к и н. Ну, это уж через край, батенька! (Вдруг.) Книги по нефти так и не принесли?
И н ж е н е р. Забыл!
Л у к и н. В другой раз не забывайте! (Протягивает ему руку.)
Инженер уходит.
Пауза.
Л у к и н. Ты на проводе, Леня?
Л е н я. Все время, товарищ начальник. (Вдруг.) Смотрите!
Лукин бросается вперед, прямо в объятия Н е с т о р а и Б а г и р о в а. Молча крепко обнимаются мужчины.
(Срывается и кричит.) Бабушка! Приехали! (Убегает.)
Л у к и н. Привезли?
Н е с т о р. Привезли.
Л у к и н. Почему такие лица?
Н е с т о р. Погибло трое, Андрей Матвеевич: Ивин, Акопян и… Василий.
Пауза.
Л у к и н (глухо). Как это случилось?
Н е с т о р. Сейчас расскажу… Вышли неделю назад из Баку. День начался неудачно! Асю на базаре узнали — арестовали!
Л у к и н. Асю! Девочка!
Пауза.
Как квартира?
Н е с т о р. Цела!
Л у к и н. Дальше!
Н е с т о р. Вечером мы вышли в море. Восемь лодок. Ночью этого же проклятого дня нарвались на белый крейсер… Кинулись в разные стороны…
Л у к и н. Правильно! Ну?
Б а г и р о в. Через некоторое время увидели, как… сторожевое судно и лодка Ивина взлетели на воздух…
Пауза. Лукин закрывает глаза рукой.
Погиб Акопян… мой старый товарищ…
С Л е н е й входит И л ь и н и ч н а, счастливая, останавливается.
Н е с т о р. Ивин, наш Ивин!
Ш а й т а н. И Василий погиб — мой названый брат.
Ильинична со стоном опускается на стул. Шайтан подбегает к ней.
И л ь и н и ч н а. Вася, сыночек…
Ш а й т а н. Успокойтесь, мамаша! (Гладит голову Ильиничны.)
Леня поддерживает ее с другой стороны.
Пауза.
Л у к и н (подходит к Ильиничне). Страшную весть привезли тебе, мать! Нет слов для тебя, нет таких слов, чтобы утешить… Большое наше горе…
И л ь и н и ч н а. Родной мой… Васенька…
Н е с т о р (тоже подходит к Ильиничне). Хорошо умер твой сын… Хорошо… Каждый из нас с радостью отдаст за это свою жизнь.
Пауза.
Понимаешь, мать?
И л ь и н и ч н а. Сына у меня больше нет… Сына!..
Ш а й т а н. Есть у тебя сын!
Пауза.
(Берет старуху под руку.) Пойдем, мать… (Уходят.)
Пауза.
Л у к и н. Еще трое: Ивин, Акопян, Василий! Большой кровью пока за жизнь платим!
За сценой нарастает военный марш. Быстро входит ш т а б н о й.
Ш т а б н о й. Бензин разрешите перевезти?
Л у к и н (подняв голову). Давайте!
Штабной щелкает каблуками и уходит на балкон. Делает кому-то знак. Музыка приближается. Оркестр уже под окнами дома. Раздаются крики команд. Музыка обрывается на финальной ноте. Входит Ш а й т а н, за ним И л ь и н и ч н а. Она подходит к Нестору. Передает ему связку баранок.
И л ь и н и ч н а. Это вам всем! Все кушайте, сыночки мои!
Входит с балкона ш т а б н о й.
Ш т а б н о й. Батальон курсантов! Хотят вас видеть, Андрей Матвеевич!
Лукин выходит на балкон. На площади становится тихо. Штабной плотно закрывает дверь балкона. Вбегает в е с т о в о й. Он подходит к штабному.
В е с т о в о й. Разрешите доложить, товарищ начальник?
Ш т а б н о й. Скорей!
В е с т о в о й. Броневой дивизион первым заправился бензином и уже двинулся!
Ш т а б н о й. Передайте, что мы следом!
Вестовой козыряет и убегает. Штабной открывает дверь балкона. Шум площади.
Л у к и н (с балкона). Товарищи курсанты! Белые при последнем издыхании! Славные армии Южного фронта гонят перед собой врага на всех участках! Первая Конная армия заняла Воронеж! На нашу долю выпадает честь добить интервентов и белых ударом с фланга. Герои моряки, жертвуя собой, доставляли нам бакинский бензин. Наши самолеты и броневики получили горючее! И мы ворвемся теперь в деникинские тылы, пробьем дорогу на Северный Кавказ! Курсанты! На своих штыках вы понесете славу революции! Вперед, к победе! И пусть ярко светит над нами красная звезда нашей могучей родины! Ура!
Слышно ответное «Ура!» Команда: «На плечо! Батальон прямо!» Снова марш.
Ш т а б н о й (Лене). Есть связь со штабом фронта?
Л е н я. Есть, товарищ начальник! Все время держу!
Входит Л у к и н.
Л у к и н. Провод? (Быстро пишет и протягивает Лене записку.) Вот, передай! И догоняй нас скорей! (Подходит к Ильиничне, крепко целует ее.) Ну, держись, мать!
Ильинична незаметно крестит Лукина. Обняв Багирова и Нестора, он быстро выходит. Штабной и Шайтан идут за ним. Шайтан возвращается, крепко целует Ильиничну.
Ш а й т а н. До скорого свидания, мать! (Убегает.)
Ильинична смотрит ему вслед, а затем выходит на балкон. Леня тем временем наладил связь и передает, громко читая вслух.
Л е н я. Укрепрайон! Укрепрайон! Передаю, записывай: «Штаб фронта, товарищу Фрунзе. Сегодня всеми частями перешли в наступление, запятая, будем бить Деникина с фланга, запятая, пока не опрокинем в Черное море, точка. Привет. Лукин». (Встает. Срезает провод прямого телефона, перебрасывает его через плечо и быстро выходит.)
Проходят войска. В машине проезжают Лукин, Шайтан и штабной. Ильинична стоит, суровая, строгая, и машет платком своим сыновьям.
З а н а в е с.