Первый Храм Круга, Гармашинг, столица Гьонг-ши
Одевшись, Эвви не осталась у себя в комнате. Люди будут задавать ей вопросы и пытаться понять её, когда она и сама-то себя не понимала. Вместо этого она сбежала из храма Живого Круга, чтобы бродить по Гармашинг.
На улицах были люди, и все — при деле. Большинство из них выносили обломки из дворов домов и храмов. Имперская армия не один день поливала город дождём из камней и бомб с зайао, прежде чем Генерал Сэруго явилась, чтобы отвлечь солдат. Теперь даже самые малые дети помогали в уборке, вываливая корзинки мусора в тачки и телеги. Эвви чувствовала себя виноватой за тунеядство, но её сила всё ещё была не такой, как неделю назад. Даже её тело было утомлено: когда она попыталась что-то поднять, ощущение было такое, будто её руки и плечи были как переваренная лапша.
Она не приняла во внимание, что людям теперь может быть не безразлично её янджингское происхождение. Трудно было держать себя в руках, когда кто-то плюет тебе под ноги. К счастью, это случалось нечасто. Когда Эвви видела других людей родом из Янджинга, она кивала, и они кивали в ответ. Они знали, каково это — носить лицо врага, пусть они и провели всю жизнь здесь. Эвви видела здесь пару храмов ба́йта, ещё когда они зимовали в городе. Они строились для поклонения Канзан, богине милосердия и исцеления, и Ту́ян, богу, который был небесами. То, что в Гармашинг были янджингцы, имело смысл, поскольку в этой стране было много чужестранных храмов. За ними наблюдали, или держали их под замком во время осады?
С минуту она рассматривала возможность зайти в байта, но передумала. Она не знала, сколько она ещё будет бродить, пока не устанет окончательно, и не будет вынуждена ехать на попутной повозке обратно в храм Живого Круга. Она собиралась пройти так далеко, как только могла, хотя было грустно видеть весь ущерб, нанесённый ярко раскрашенным домам и храмам. По крайней мере это они остановили — она и её друзья.
Эвви остановилась поглядеть на нетронутую стену храма. Та была расписана несколькими гьонг-шийскими фигурами. С тех пор, как она побывала с Луво под землёй, ей казалось, что все изображения двигались. Эти решили порадоваться дню без осады. Ледяной лев танцевал с ибрисом, потом перепрыгнул на другую сторону стены, чтобы гоняться за большим яком. Ибрис предпочёл танцевать дальше с большим пауком, не уступавшем ему размерами, в то время как несколько голов нага читали свиток, а остальные головы выглядели скучающими.
— Иногда я бросаю кедровые орешки над их головами, — сказал Бог-Король, — и они злятся, потому что не могут поймать их.
Эвви, вздрогнув от неожиданности, посмотрела на него:
— А тебе можно бродить вот так, одному? — спросила она. — Что если в городе есть шпионы, и они тебя схватят, или… — Она моргнула, осознав ход своих мыслей, и её голос дрогнул. Мысль в её голове была слишком ужасной: Бог-Король, привязанный к столу, как была привязана она, и подвергаемый тем же пыткам, что и она. — В мире есть нехорошие люди.
Он положил руку ей на плечи, когда она заплакала.
— Иди сюда, — сказал он, и подвёл её к скамейке, стоявшей у неокрашенной части стены. Он усадил её там, положив её голову себе на плечо, позволяя ей выплакать затопившие её напряжение и страх. — Я под защитой, — сказал он. — Ты будешь удивлена, насколько хорошо я защищён. — Он посмотрел на настенные росписи, которые вышли, чтобы посмотреть на Эвви, и похлопать её по голове и по спине. — Эвви, ты их беспокоишь.
— Прости, — сказала она, вытирая лицо рукавом. Розторн никак не могла отучить её от этой привычки. — Я просто устала. — Она хмуро посмотрела на Бога-Короля: — И это не кажется особо достойным бога, или короля — дразнить изображения кедровыми орешками, — строго сказала она ему. Изображения бросили свои занятия, чтобы строить Богу-Королю рожи.
— Они дразнятся в отместку, — сказал он Эвви, кивая на гримасничавших существ. — Они приходят в мой тронный зал, когда я выслушиваю жалобы, и делают грубые жесты, пока люди со мной говорят. Они знают, что я не смею смеяться, иначе люди решат, что я не воспринимают их проблемы серьёзно. — Он выглядел как деревенский мальчишка, каким и был раньше, за исключением его серьг и колец на косе.
— Эти изображения приходят в твой тронный зал?
— Не совсем. В тронном зале есть другие изображения, похожие, — ответил он. — По всему городу такие изображения, если уж на то пошло. Я думаю, они дразнят меня по очереди. — Он предложил ей взять у него кедровых орешков. — Твоё общение с Луво, наверное, позволило тебе видеть их сейчас в движении. Когда ты была здесь раньше, ты не говорила, что видишь их.
— Ты говорил с Луво? — Орешки были вкусными и сладкими. Она и забыла, что в мире были хорошие вещи, вроде кедровых орешков.
— Какое-то время ты спала, — сказал Бог-Король. — Именно Луво рассказал мне, что с тобой произошло. — Он отвёл взгляд, помрачнев лицом: — Мне так жаль, Эвви. Ты всего лишь приехала сюда учиться и делиться своей чудесной магией.
В голове Эвви внезапно всплыл ещё один ужасный образ: Бог-Король, скованный цепями, как был скован Парахан, у подножия трона Уэй-шу. Он сказал, что она всего лишь посетила Гьонг-ши, но сам он всего лишь проводил долгие дни на неудобно выглядевшем троне, слушая жалобы людей, или на совещаниях со взрослыми, который говорили в его сторону, а не с ним самим, или читая послания. Он когда-нибудь бегал и играл, как другие мальчишки? Она почувствовала, как сжалось её сердце.
— Император уехал домой?
Бог-Король покачал головой:
— Он лишь отступил, и недалеко. Он отдыхает, и созывает свои северные войска. Мы лишь можем быть рады, что он также даёт и нам время отдохнуть, и подождать прибытия наших союзников.
— А их хватит? — Война была почти что более комфортной темой для разговора, по сравнению со всем, что случилось с ней в Гьонг-ши.
— Это — наша земля. В Гьонг-ши случается такое, что больше не случается нигде, — ответил он. — Мы должны молиться, что этого хватит.
Какой-то мужчина подошёл поговорить с ним. Эвви наблюдала, думая: «Я не могу забрать у него Розторн и Браяра. Если я уеду, то готова поспорить, что Луво вернётся в свою гору, поэтому я не могу и Луво забрать — если он вообще ради меня останется. Но я не могу уехать, и отдать всю страну Уэй-шу. Я должна сначала попытаться помочь».
«Я просто не могу позволить им снова меня схватить, вот и всё».
* * *
Когда они вернулись из бани, Розторн пошла искать Первого Посвящённого Докьи. Браяр завидовал её энергичности, но всё ещё был слишком уставшим, и нога его беспокоила. Он попросил у Луво прощения за то, что был ему неважным собеседником, и снова лёг спать.
* * *
Река Снежного Змея блестела на солнце. Он сидел на берегу, удя рыбу. Во сне он знал, что редко рыбачил, но здесь он этим занимался, и в прозрачных водах клевало. Он потянул рыбу на берег реки. Но вытянул он тело, тело старой женщины. Он посмотрел на реку. По ней плыли тела умерших: мужчины, женщины, дети, животные. Они ощетинивались стрелами, или показывали зияющие раны, когда река снова и снова переворачивала их на порогах.
По какой-то сонной причине он снова закинул удочку в воду. Следующим телом, которое он вытащил на берег, была Эвви. Её ступни истекали кровью.
* * *
Браяр сел, втягивая ртом воздух.
«Хватит с меня этого», — сказал он себе. «Хватит всего этого». Он нашёл полотенце, полил его водой из кувшина у своей кровати, затем вытер им пот у себя с лица и шеи. Вместо того, чтобы снова попытаться заснуть, он решил заняться чем-нибудь полезным, несмотря на усталость. Он взял сумку с его снадобьями, и нашёл один из лазаретов, где держали раненных.
К глубокому удивлению Браяра, его лекарские услуги не были нужны, в отличие от его снадобий. Это оказалось правдой: в Гьонг-ши было полно магов-лекарей. Однако он выяснил, что его друзья среди раненных солдат хотели его увидеть. Они с радостью познакомили его со своими друзьями. Браяр сделал обход, сидя с каждым из них, и шутя, стараясь показывать веселье на лице, как бы раны солдата его ни расстраивали. У многих из них были ожоги от магического огня, отчего Браяр стал ненавидеть Уэй-шу ещё больше. Почему тот не мог удовлетвориться тем, что уже имел?
Браяр почти закончил в главном лазарете, когда увидел, что Розторн, Эвви и Луво также навещают раненных. Закончив, Браяр присоединился к Эвви. Все хотели познакомиться с девочкой и сердцем горы. Он помогал сесть тем, кто был на это способен, чтобы они могли пообщаться со странной парочкой. Эвви, бывшая такой трясущейся в бане и в своей комнате, была безгранично терпеливой, поднимая кристаллического медведя для тех, кто не мог сесть. Браяр осознал, что Луво издавал тихий гул, такой низкий, что Браяр скорее ощущал его подошвами ног, а не ушами. От этого у раненных, похоже, прибавлялось сил.
Они могли бы там всю ночь провести, но бывший там за главного лекарь прогнал их, чтобы персонал мог всех покормить, и сменить повязки. Посланник нашёл их, и передал приглашение присоединиться к Первому Посвящённому Докьи за ужином.
* * *
Розторн и Эвви были рады увидеть Докьи. Старик был более худым, чем в их последнюю встречу, но его взгляд был по-прежнему острым, когда он оглядел их обеих. Он пожал руку Браяру, и поклонился Луво, но сначала он обнял Эвви, которая училась у него зимой, а потом Розторн:
— Ты хорошо справилась, — тихо сказал он женщине. — Очень хорошо.
— Скажи спасибо моему коню, — иронично ответила она таким же тихим голосом. — Он довёз меня туда и обратно. И если мы так хорошо справились, то почему я до сих пор вижу двигающиеся изображения? Моё поручение ведь кончилось, да?
Докьи улыбнулся:
— Этот эффект останется, пока ты в Гьонг-ши, где мы находимся между божественным и земным.
— Изображения не танцевали и не скакали этой зимой, — сказала ему Розторн.
— Несение ноши изменило твою способность видеть порталы. Чем, собственно, и являются изображения. — Докьи посмотрел на Браяра, болтавшего с другими вечерними гостями храма, Богом-Королём, Параханом, Сэруго и Судамини. — Хотя я пока не могу объяснить, что случилось с Браяром.
— Он коснулся рюкзака, в котором я несла мою ношу, — объяснила Розторн. — Нам пришлось на полдня привязать Браяра к его коню. С тех пор он отказывался спать в храмовых крепостях, но не говорил мне — почему.
Докьи осклабился:
— А. Это объясняет его нервность. Как и ты, он теперь видит маленьких богов, как они пребывают на стенах — живыми в их дверях в наш мир.
— Вы двое есть собираетесь? — позвал Бог-Король. — Или нам всё это самим доедать?
Розторн нуждалась в такой трапезе — с друзьями и почти без разговоров о войне. Она была уверена, что взрослые понимали, что уже скоро они будут обсуждать стратегии. Эвви была тихой, но не дулась. Что-то из сказанного ею Богу-Королю развеселило его; он так сильно смеялся, что чуть не подавился. Они расстались в хорошем настроении, и легли спать пораньше.
* * *
Утром Браяр и Розторн нашли мастерскую в той части храма Живого Круга, которую отвели храму Земли. Там, с горшками и землёй из храмовых запасов, они начали восполнять свои запасы шариков с шипастыми семенами. Эвви помогала, таская кувшины с водой и наполняя горшки достаточным количеством земли, чтобы в них могли прорасти семена.
— Я не понимаю, — сказал Луво, наблюдая за их работой. — Ведь император же должен теперь вернуться домой, после потери такого числа людей от рук бойцов Гьонг-ши.
— Именно поэтому он и не остановится, пока мы не найдём способ настучать ему в бубен, — горько сказал Браяр. — Он может потерять в три раза больше людей, чем уже потерял, и всё равно у него останется достаточно, чтобы бросить на нас. Он хочет получить это место. Он хочет храмы, и дворец Бога-Короля, и все их сокровища. Он хочет иметь влияние на все религии, у которых тут есть храмы. И отказываться от не собирается. Он из тех, кто сожжёт целый сад из-за одного больного растения.
— Я не понимаю, — снова ответил Луво.
Браяр только успел рассказать историю о попытке Розторн спасти сад роз, когда Джимут явился с двумя бочонками.
— А это для чего? — спросила Розторн, когда он поставил их на стол.
— Ну, пращник, который находится далеко, может и не добросить ваши тканевые шарики с семенами близко к врагу, — весело сказал он. — Поэтому мне пришлось вернуться к моему прежнему методу боя, когда мы накрутили императору хвост.
— Тебе это, похоже, не повредило, — с улыбкой ответила Розторн.
— Да, но меня это опечалило, — сказал он ей. — Большинство моих друзей так и не увидели, что бывает, когда взрывается один из ваших шариков. А я, ну, я тут осматривал местность, чувствуя, что мне нечем заняться. Я просто случайно нашёл винные погреба…
Браяр засмеялся.
Джимут надменно сказал:
— В общем, у них там много пустых бочонков, которые ждут отправки янджингским виноделам, только вот у нас война. Поэтому мне в голову пришла мысль. Что если вы положите пару тканевых шариков в пустой бочонок, и загрузите в катапульту его? В маленькую катапульту, наверное, вроде тех, что тут стоят на крышах? Бочонок лопнет, когда ударится об землю, и ваши семена разлетятся, и вырастут.
Розторн хлопнула его по плечу:
— Это очень хорошая идея. А теперь, найди Первую Посвящённую храма Воды, и попроси её пожертвовать нам эти бочонки. Уверена, она с радостью это сделает.
Джимут уставился на неё:
— Я думал, ты сможешь разобраться с этой частью.
Розторн вздохнула с притворным сожалением:
— Я бы с радостью, но я ращу чертополох, чтобы получить ещё семян. Скажи ей, я сожалею, что не смогла прийти лично.
Джимут посмотрел на Браяра, тот пожал плечами:
— Я занимаюсь тем же самым, — объяснил Браяр.
— Я пойду, — вызывалась Эвви, — если ты думаешь, что это поможет.
Джимут вздохнул:
— Без обид, Эвумэймэй, но ты не всегда осторожна со словами. У меня и так будут неприятности, когда она услышит, что я рыскал в её винном погребе. — Он ушёл прочь.
Розторн посмотрела ему вслед:
— Я надеюсь, Парахан и Суда ценят этого малого, — сказала она, размышляя вслух. — Он смышлёный, быстро соображает, и не из пугливых. И он верный. Им следует дать ему повышение.
Она вертела эту мысль у себя в голове, высаживая семена в землю одно за другим, и призывая их к росту. Растения прорастали, цвели, и давали семена. Дома она бы передала эту работу послушникам, или нескольким послушникам. Было приятно приветствовать растения — их шипы были длиной с её предплечье, когда они достигали роста в два фута, но к садовнице, которая их ценила, они относились очень нежно, — но ей хотелось большего.
Она могла делать больше. Несмотря на весь урон, который она нанесла, Розторн не была боевым магом; она была магом, специализирующемся на создании снадобий, и она была растительным магом. Луна Розы была на исходе; в этих местах зима наступала рано. Сколько полей имперские армии уже уничтожили?
— Эвви, теперь ты — сборщица семян шиповника, — объявила она, передвигая её взрастающие растения на браяровскую сторону комнаты.
— Неужели? — спросила девочка, хотя раздражения в её тоне не было. До этого момента она дремала на кипе мешков.
— Сила Эвумэймэй не связана с зелёными растениями, — сказал Луво со своего наблюдательного пункта рядом с Браяром.
Браяр начал объяснять, как он может поддерживать рост растений, пока Эвви за ними следит и собирает. Розторн поспешила вниз по коридору в поисках Докьи.
— Я правильно поняла? — спросила она Первого Посвящённого, когда нашла его. — Ячмень — самая популярная в Гьонг-ши зерновая культура?
— Ячмень — самый крепкий из злаков, — сказал он. — Другие растут не так хорошо. Почему ты спрашиваешь?
— Я знаю способ возместить зерно, потерянное из-за армий Уэй-шу.
Докьи просветлел лицом:
— Это было бы невероятным благословением для наших людей, если ты сможешь это устроить. От меня что-то понадобится?
Она кивнула, и начала объяснять. Первый Посвящённый выслушал её идею, обдумал, и повёл её в кладовую. Он помог ей перенести некоторое количество плоских ящиков для саженцев обратно в мастерскую, и назначил двух сильных, молодых послушников таскать дополнительные мешки с землёй.
Розторн расставила ящики для саженцев в ряд, и зарылась руками в мешок с почвой, чувствуя себя лучше, чем чувствовала себя уже много дней. Ей нужно было заниматься именно этим, а не убийством. И не просмотром видений. К тому же, сила, которой она всё ещё обладала после своего заведования Четырьмя Сокровищами, накатывала во время её работы, выливаясь на чернозём в ящиках и на семена ячменя, которые она там рассыпала. Конечно же, Сокровища стали делиться собой с посадками зерна.
Розторн пришлось взять эту силу в руки, чтобы её новые растения не вырастали выше обычных двух футов. Несмотря на это, четверть из них сгибалась под тяжестью семян. Она стремительно собрала все семена для новой посадки. Она не забыла научить их расти лишь под открытым небом, когда их фермеры назовут им определённое слово. Не будет никакой пользы, если новые посадки вырастут только для того, чтобы снова оказаться растоптанными армиями.
Она также устроила свою магию так, чтобы растения выросли до плодоносного состояния в поле за четыре недели. Если повезёт, то даже если война продлится ещё пару месяцев, народ Гьонг-ши всё же сумеет собрать с этих растений по крайней мере один урожай, возможно — два.
Докьи принёс их полдник. Он остался, чтобы помочь Браяру, Эвви и Розторн, пока они упаковывали семена, готовые к посадкам, и проращивали ещё. Луво заскучал, и убрёл куда-то. Джимут и Ривердэнсер, явившиеся после обеда, сказали им, что Луво восстанавливал целые стены, гудя что-то басом на лежащие на улице обломки, пока те не поднимались, и не укладывались там, где раньше были стены.
— Он предложил научить этому нескольких посвящённых, но они не могут петь таким низким голосом, — сказал Джимут, широко улыбаясь.
— Я думаю, что этот город ещё не скоро оправится от визита Луво, — подметила Розторн. Она посмотрела на свои руки, и поморщилась. Ячмень и постоянное копание плохо отразились на её коже.
— Я думаю, его это сбивает с толку, — сказала Эвви. — Не все эти храмы, а то, почему так много народу хочет жить в таком маленьком месте.
Поскольку Бог-Король пригласил их тем вечером на ужин, они помылись в недавно отремонтированных банях храма, и одели на вечер чистую одежду.
Луво присоединился к ним за столом Бога-Короля, помимо Парахана, Суда, Сэруго и Первых Посвящённых храмов Огня, Воздуха, Воды и Земли Первого Круга. Розторн боялась, что в присутствии такого числа взрослых Эвви может притихнуть или найти повод, чтобы уйти. Она не приняла во внимание дружбу между девочкой и Богом-Королём. Он даже смог заставить Эвви смеяться. Другие Первые Посвящённые, которые могли бы быть слишком чопорными в такой необычной компании, значительно расслабились, когда Докьи рассказал им о работе, которую они смогли выполнить в направлении обеспечения урожаев ячменя, как бы война ни обернулась. У удовольствию Розторн, Браяр улыбался, видя то, как они все были рады. Он тоже нуждался в том, чтобы вынести из проведённого здесь времени что-то получше сражений.
Они завершили трапезу, и просто расслаблялись, когда гьонг-шийский мужчина в отделанной золотом броне и один из солдат Сэруго пришли увидеться с ними. Оба говорили шёпотом, мужчина в золочёной броне — с Богом-Королём. Они ушли сразу, как только доставили свои послания. Бог-Король и Сэруго хмурились, пока остальные продолжали беседу.
Наконец Бог-Король посмотрел на своих собеседников, и улыбнулся, хотя его улыбка была меньше обычного:
— Нет причин скрывать это от вас. Генерал Но́рбу на Озере Птиц докладывает, что его разведчики на северо-западе задерживаются с возвращением, вот и всё.
Сэруго сказала:
— Как и мои, на востоке.
— Мы готовились к новому нападению, — сказал Бог-Король. — Император не застанет нас врасплох. Я думаю, нам следует хорошенько выспаться.
Эвви встала:
— Нам всем следует остаться здесь, в Гьонг-ши. Мне, Розторн и Браяру. Пока всё не кончится. Пока его не победят. — Она развернулась, и сбежала из комнаты.
Розторн вздохнула. У неё болело сердце от храбрости Эвви.
— Подождите минутку, Браяр, Луво. Пусть она не думает, что вы её преследуете, — сказала она.
Когда Парахан заговорил, его голос звучал надтреснутым:
— Мне бы столько храбрости, сколько у этой маленькой девочки.
Суда встала:
— Мы найдём себе такую храбрость, или не найдём, Бог-Король, но мы будем сражаться за тебя. Ты не пожалеешь о том, что принял нас.
Мальчик поднял на неё взгляд:
— Будьте уверены, Принцесса, Принц, что вашего присутствия здесь желали боги Гьонг-ши. — Он пристально посмотрел на каждого из них, затем на Розторн и Браяра: — Всех вас. Я благодарен, не сомневайтесь, но боги привели вас сюда не без причины. Это может занять больше или меньше времени, но рано или поздно боги этой земли всегда получают желаемое.
* * *
Когда Браяр и Розторн вернулись в их комнату, Эвви заварила чайник с успокаивающим чаем, и уже пила его. Она им тоже налила по чашке. Один из углов комнаты был забит результатами их дневных трудов: рядами бочонков, в каждом из которых были один или два шарика с шипами, готовыми для катапульт, и мешками семян ячменя, готовыми к сеянию. Браяр подумывал о том, чтобы зарыть несколько шариков с шипами в специально выбранных местах перед воротами, в качестве приветствия для имперской армии, когда ощутил необоримое желание спать. Эвви и Розторн уже лежали в кровати. Лёгкий храп Розторн звучал по ту сторону перегородки, которая давала им всем уединение.
Браяр едва держал глаза открытыми.
— Луво, а ты спишь?
— Не так, как вы, — услышал он ответ каменного существа. — Когда я сплю, я засыпаю на века, и просыпаюсь неохотно.
— Ох, Что ж, эт другое. — Браяр зевнул, едва не вывихнув себе челюсть. Он завернулся в одеяло. — Спкойной нчи, Луво.
Ответ Луво он не услышал. Он крепко спал.
* * *
Большие кошки Храма Тигров толкали Браяра, держа его, пока тигрёнок жрицы глодал его волосы. Он увидел Коттедж Дисциплины, свой дом. Ларк выкидывала его пожитки наружу, в грязь. Безглазые Розторн и Эвви плыли вниз по реке среди других тел. Браяр старался проснуться, но не мог. Молодой маг императора, Джья Джуи, стояла в воздухе, в её руках был светящийся набор бус. Браяр упал, приземлившись на усеянное мёртвыми поле. Сэндри, Трис и Даджа стояли на краю поля, но когда он стал умолять их помочь ему найти Розторн и Эвви, они отвернулись и ушли прочь.
Как Браяр ни старался проснуться, кошмары не прекращались. Он призывал растения сна, и сплетал из них ширмы, чтобы отгородить от себя жуткое зрелище, но растения увядали в его руках, или опадали, когда он пытался их поддержать.
Когда он уже думал, что сойдёт с ума, ему в плечо ткнулась рука. Настоящая, грубая рука. Голос прокричал:
— Просыпайся! Никаких штучек! Ты — пленник нашего великолепного императора, и если ты что-то попытаешься сделать, мы зарежем девочку или женщину! — Та же грубая рука стянула его с кровати на пол.