На южной окраине города Дохан
Караван-сарай был самым большим, какие Эвви только видела, с оштукатуренными внутренними стенами, красиво расписанными цветами и рыбами, и с большим квадратным колодцем посередине. Комнаты были расположены в два этажа: те, что на первом этаже, были зарезервированы для больших караванов, а те, что на втором — для более мелких групп путешественников. Это было место Торговцев, очень чистое и в хорошем состоянии.
Вожатая их каравана подбежала к ним, когда они въезжали в ворота. Как только она и её люди взяли их группу на себя, имперский эскорт поклонился Розторн и Браяру, и покинул их.
Вожатая, представившаяся как Раджо́ни из Двадцать Восьмого Каравана Да́тта, нахмурилась:
— Странно это. Обычно кто-то из них остаётся на чай, чтобы послушать новости, которые мы решаем передать, но в этом году имперцы были очень… отстранёнными. — Она покачала головой, будто вытряхивая из неё дурные мысли: — Посвящённая Розторн, вы и ваши спутники благословлены удачей. Я не смогла послать вестника до вашего отбытия из дворца, но случилось так, что мы уезжаем в Ханджэн утром, на день раньше.
Она посмотрела на их животных:
— У вас больше лошадей, чем было сказано в вашей записке.
— Император оказал нам чрезвычайно щедрый приём, — объяснила Розторн.
— Ну, что ж, мы это уладим. — Раджони огляделась. Мальчики и девочки Торговцев, взявшие на себя заботу о вьючных животных, выпрямились, зная, что на них смотрит вожатая. Когда Раджони кивнула, молодняк увёл животных в конюшни. Остались только те, кто держал поводья лошадей с кошками, шакканами, и лошадей, на которых указала Розторн, которые несли наборы магов и сменную одежду на следующий день — эти ждали, и пошли следом, когда вожатая показала путникам их комнаты в караван-сарае. Когда они забрали всё, что хотели держать при себе, Раджони сказала: — Сейчас подают обед, если хотите есть. Есть столы у фонтана, или вы можете принести свою еду сюда.
— Я могу принести еду сюда, — сказал Браяр. — С остальными членами каравана мы поужинаем вечером.
Эвви вздохнула. Она хотела вздремнуть, но также хотела личного времени, чтобы подумать о том, что ей сказал Парахан. У неё не было ни мига уединения с Браяром и Розторн с тех пор, как они выехали из дворца. Она надеялась поговорить с ними здесь, но что если на стенах были подслушивающие заклятья? Если это были заклятья Торговцев, то это было бы не так уж плохо. Но что, если это были имперские заклинания?
Розторн сказала:
— Раджони, я видела за стенами ручей. Там можно безопасно медитировать?
— Там очень безопасно, — заверила их вожатая. — Мы лишь просим вас быть в пределах наших стен затемно, когда мы закрываем и запираем ворота на ночь. Выезжаем на рассвете.
Эвви и Розторн зашли внутрь, чтобы осмотреть свои комнаты. С помощью своих оградительных камней Эвви устроила своих кошек в углу главной комнаты, рядом со входом. Она насыпала в плоскую корзину земли, чтобы им было, где справлять нужду, и покормила их из запечатанного горшка варёных свиных потрохов, которые ей оставили дворцовые слуги, и расставила несколько чаш с водой. Проводя всё время в путешествиях, Эвви поневоле стала изобретательной в том, что касалось ухода за её спутниками. Когда она перешла к раскладыванию своей собственной скатки рядом с жилищем кошек, она обнаружила, что Браяр вернулся с едой.
Со съеденного на заре риса прошло уже много времени. Эвви изо всех сил старалась во время еды не размазать себе по всему лицу рагу из цыплёнка с лимоном, но ей это едва удалось. Она подумала, что может умереть счастливой, когда увидела принесённую Браяром тарелку с пряными манными кексами.
— Обожаю еду Торговцев! — воскликнула она.
— Знаешь, когда я не особо хочу есть, мне достаточно лишь понаблюдать за тем, как ты поглощаешь всё, что оказывается перед тобой — и во мне снова просыпается голод, — заметила Розторн.
Эвви с Браяром отнесли пустые тарелки обратно к посудомоечным корытам Торговцев, и помыли свою долю посуды в качестве благодарности за еду. К тому времени, как они вернулись в свои комнаты, Розторн ушла в поисках своей медитации.
— Я скоро вернусь, — сказала Эвви Браяру и кошкам на чаммурском, когда увидела, что Розторн нет. — Если только ты не хочешь пойти со мной. Вообще-то, тебе следует так и сделать.
Браяр, взявший в руки один из своих шакканов, с подозрением посмотрел на неё:
— Куда пойти? Я думал, ты захочешь вздремнуть.
«По крайней мере, он достаточно сметлив, чтобы говорить на чаммурском», — подумала Эвви.
— Мне нужно поговорить с Розторн.
Браяр сжал губы, а его взгляд затвердел:
— Тебе не нужно говорить с ней. Ты же слышала. Она сказала «медитация». Ей нужна тишина. Ей нужно расслабиться. Вся эта имперская суета нелегко ей далась.
Эвви скрестила руки на груди:
— Я знаю это почти так же хорошо, как и ты, Браяр Мосс. Может, я и не гениальный, дерьмоносый наншур, в отличие от некоторых, но я и не пустоголовая тоже. Можно было бы подумать, что я хочу сказать что-то важное. Что-то, что ей следует знать, даже если у меня на шее не висит металлическое колесо от повозки. — Она потопала прочь из здания, направляясь к воротам.
Вскоре камешки на тропе у неё за спиной сообщили ей, что он шёл следом. Она нашла ручей, и входила в лес, когда он наконец сказал:
— Эвви, стой. Посмотри на меня. — Она послушалась. — Не дуйся, — приказал он. — Я просто не думаю, что ей нужно знать, что мы помогали, знаешь ли.
— Я не об этом собиралась говорить, — огрызнулась Эвви. — А то, о чём я собираюсь сказать? Она откусит мне голову, если я слишком задержусь с этим. — Она снова пошла вдоль берега ручья. — Ты не веришь, что она мне небезразлична почти так же, как тебе.
— Я знаю, что она тебе небезразлична, — парировал он, труся следом, пока не поравнялся с ней. — Иначе я просто столкнул бы тебя в воду.
— А вы могли бы ещё громче говорить? — услышали они голос Розторн. — Потому что я вполне уверена, что моя медитация не включала в себя вас двоих, ссорящихся как полное птиц гнездо.
Повернув вместе с изгибом ручья, они увидели Розторн, сидевшую скрестив ноги на большой плоской глыбе.
— Это он начал, — ответила Эвви. — Я не просила его следовать за мной. Он сам увязался.
— Я пытался её остановить, — сказал Браяр.
— Какую часть слова «одна» вы не расслышали? — осведомилась Розторн.
— Прости, — сказал Эвви, взбираясь на камень, пока не оказалась достаточно близко к Розторн, чтобы говорить шёпотом. Браяр встал рядом с ней. — Наклонитесь поближе, пожалуйста? Вчера Парахан сказал мне кое-что. Сейчас — первая возможность, как я думаю, когда можно безопасно вам об этом рассказать.
Розторн нахмурилась, и склонилась ближе. Они втроём стояли так близко, что локоны волос Розторн касались лица Эвви, а Браяру её рукав закрывал лицо, пока тот его не отодвинул. Розторн мягко опёрлась на плечо Браяра.
— Он сказал, что император едет в Иншию, чтобы присоединиться к остальной армии, которая собиралась там с тех самых пор, как Иншиа сдалась, — тихо прошептала Эвви на чаммурском. — Как только император туда доберётся, он вторгнется в Гьонг-ши. Они уже у границы. Он больше не доверяет своим генералам. Он возглавит нападение лично.
От такого напряжённого стояния на цыпочках у неё заныли ноги. Она опустилась, пока снова не коснулась пятками камня. Подняв взгляд, она осознала, что Розторн прикрыла свой открытый рот ладонью. Розторн была в шоке, и это было дело рук Эвви.
— Прости, — по-прежнему шёпотом сказала Эвви. — Я знаю, что плохо поступила. Я рассказала тебе сразу же, как только подумала, что это не опасно. Браяр не знал. Я боялась что-то говорить во дворце, поскольку не знала, где там могли быть заклинания!
Розторн уставилась в даль. Эвви очень сильно хотела спросить, о чём она думала, но иногда лучше было предоставить Розторн своим мыслям. Наконец женщина слезла с камней.
— Вот и помедитировала в тишине, — пробормотала она. — Придётся какое-то время об этом поразмышлять. Вы двое будете следить за языком и вести себя хорошо, поняли?
— Да, Розторн, — хором ответили они.
Она поспешно пошла по тропинке обратно к караван-сараю. Браяр попридержал Эвви, пока Розторн не отошла за пределы слышимости. После этого он тихо потребовал:
— Ты не могла мне это раньше сказать?
— Я не осмеливалась, — сказала Эвви, пока они шли следом за Розторн, но медленнее. — Это было прошлой ночью. Мы провожали его. Потом мы шли обратно, и я была такой усталой. Мы же всё равно ничего не можем поделать.
Браяр с усталым видом потёр себе макушку:
— Я просто надеюсь, что она того же мнения.
— Я буду рада покинуть Янджинг, — сказала ему Эвви. — Я боюсь, что мы обо что-то очень сильно споткнёмся. Пока этого не случилось, но я постоянно этого жду.
— По всей внутренней стороне стен караван-сарая есть святилища богов, — сказал Браяр. — Когда вернёмся за ворота, первым делом соверши подношение этому твоему богу удачи, Хэйбэю. Только хорошее подношение, учти. И попроси его вытащить нас отсюда в целости!
Эвви просияла:
— Замечательная идея. — У неё был кусок нефрита, который идеально подойдёт, и кусок лазурита для Канзан Милосердной. Даже боги не смогут устоять перед такими хорошими камнями. Она почувствует себя лучше после того, как заручится их помощью. Хэйбэю она должна была нравиться больше, чем император, создававший для столь многих людей неудачу, и как могла Канзан любить того, кто чинил боль и смерть столь многим людям?
Она ощутила у себя в подсознании тёмный всплеск страха — а что насчёт богов Гьонг-ши, и богов Парахана, которые тоже имели теперь ко всему этому интерес? Она топтала этот всплеск, пока он не перестал её беспокоить. Молитвы и дары двум её самым любимым богам всё исправят, так же, как сообщение новостей Парахана Розторн означало передачу ненавистной ноши кому-то, кто мог её вынести. Она могла сосредоточиться на путешествии, и только на путешествии.
* * *
Позже, в тот же день, они втроём нарезали овощи в суп, которым собирались поделиться с некоторыми из своих спутников, когда услышали приближавшийся к воротам грохот лошадиных копыт. Они подошли ближе друг к другу, бросив ножи в чаши с овощами.
Охранники караван-сарая побежали к воротам, неся в руках обитые железом посохи. Стрелок на стене обернулся, и резко свистнул три раза, заставив людей убраться с дороги, когда внутрь въехал отряд имперских солдат в сопровождении трёх магов. Десятеро из них пронеслись галопом через караван-сарай в направлении задних ворот.
Эвви почувствовала, как у неё заколотилось сердце в груди.
— Расслабься, — тихо пробормотала Розторн.
Раджони и Чэ́нг-дао, управляющий караван-сарая, подошли к надменному человеку, который, похоже, был за главного. Чэнг-дао и Раджони низко поклонились.
Дворянин не раскрывал рта. Это сделал более молодой человек, нёсший его знамя. Старый маг, ехавший рядом с ним, сделал руками несколько жестов, заставив Браяра отвести взгляд. Эвви знала, что он мог видеть творимую магию. Когда знаменосец заговорил, его голос был громким — гораздо громче, чем был бы без магической помощи. Она была уверена, что его слышали повсюду в стенах караван-сарая.
— Путники и те, кто держит это место, прислушайтесь. Ценный раб крови южных Королевств сбежал с территории Зимнего Дворца! — объявил знаменосец. — Оставайтесь на своих местах, пока имперские воины ищут. Никакого ущерба причинено не будет, если только вы не укрываете этого беглеца. Любой, кто укрывает этого Парахана из Комбанпура, испытает крайнее неудовольствие императора — эти лица, их отцы, матери, деды и бабки, семьи, двоюродные родственники до третьего колена, старые и молодые, будут наказаны, и никто не будет помилован.
— Мила, сохрани нас, — прошептала Розторн.
— Те, кто даст нам полезные сведения, получат великие награды и продвижение от рук нашего великолепного повелителя, Носителя Меча Дракона, Держателя Сферы Мудрости, Императора Уэй-шу из Династии Лонг, — продолжил знаменосец. — Продолжайте заниматься вашими делами, если только нашим воинам не требуется ваша помощь.
Солдаты спешились, оставив лошадей с несколькими из своих, и рассыпались по конюшням, хозяйственным пристройкам, и жилищам. Лишь капитан, его знаменосец, и маг, усиливавший его голос, остались на своих местах. Чэнг-дао остался с ними, хотя они с ним вообще не говорили. Раджони потрусила прочь в направлении ярко раскрашенных фургонов Торговцев, предположительно для того, чтобы служить посредником между солдатами и караваном.
— За работу, — сказала Розторн. — Не ты, Эвви, по крайней мере резать ты ничего не будешь. — Эвви посмотрела на свои руки, и вынуждена была согласиться. Они слишком тряслись, чтобы она могла рисковать обращение с ножом.
Браяр послал её за ведром воды. Она набрала его, глядя в землю, а не на воинов. Она чуть не уронила ведро на него, когда увидела, как трое солдат входят в их комнаты.
— Кошки! — воскликнула она. — Они опрокинут затворные камни! — Она поставила ведро, и побежала к их комнатам прежде, чем Браяр или Розторн успели её схватить. Их спальни осматривали двое солдат. Ещё один стоял на коленях за линией запорных камней и почёсывал Мячик под подбородком.
— Простите, — сказала Эвви. — Трудно было думать плохое про любого, кто гладил её кошек, пусть даже это была Мячик, которой все нравились. — Я просто хотела предупредить вас — камни заколдованы так, чтобы кошки держались по одну сторону от них.
— Ловко придумано, — восхищённо сказал солдат. — Удобно в пути, готов поспорить. Но… они бегут следом, или как они не отстают?
Эвви показала ему корзины для переноски, и корзину, в которой кошки справляли нужду. Он рассказал ей о своих собственных кошках, и дошло до того, что она почти забыла, что напугана до ужаса. Она вышла прочь вместе с ними троими, и, когда обыск караван-сарая был окончен, помахала им на прощание, пока они уезжали.
Розторн и Браяр подошли к ней сзади, пока остальные обитатели караван-сарая делали глубокие вдохи и говорили немного громковато от облегчения.
— Они пытались забраться в наши магские вещи? — спросил Браяр.
Эвви покачала головой:
— Даже недостаточно, чтобы почувствовать на себе действие защитных заклинаний, — сказала она, — в отличие от вчерашних ю́джинон, которые обшаривали наши сумки так, будто мы в одну из них упаковали крупного мужика.
— Опять очарованы кошками? — спросила Розторн. Эвви кивнула. — Который уже раз мы используем присмотр за этими существами как повод для того, чтобы не спускать глаз с обыскивающих наши вещи солдат?
Браяр приобнял Эвви за плечи:
— Они отрабатывают своё содержание, эти кошки.
Розторн легонько щёлкнула Эвви по уху:
— Действительно, отрабатывают.
Когда Эвви обернулась, чтобы возразить против незаслуженного щелчка по уху, Розторн щёлкнула сама себя по уху, затем расположила указательный палец у себя вдоль носа. Это был знак, которому Браяр научил их обеих — один из воровских знаков из его юности, означавший сверхъестественные события, или работу мага. Щелчок по своему уху говорил обоим её молодым спутникам о подозрениях Розторн насчёт того, что солдаты установили в караван-сарае следящие заклятья.
Эвви зарычала.
— Ты проголодалась, — мудро сказал Браяр. Будучи объектом слежки, он не возмущался так, как это делали Розторн и Эвви; слежку он ожидал. Те мне менее, он вздохнул, когда Розторн покачала пальцем, безмолвно приказывая ему не пытаться найти и обезвредить следящие заклятья. Эвви захихикала, несмотря на своё возмущение. — Давайте закончим готовить этот суп.
После того, как солдаты уехали, Торговцы вернулись в свои фургоны. Эвви их не винила. Слишком часто, когда во время народных волнений искали виноватых, внимание падало на Торговцев. Взамен, у Торговцев были строгие правила насчёт общения с посторонними. Если бы названная сестра Браяра, Даджа, и, если уж на то пошло, сам Браяр и все три его названных сестры — если бы они не оказывали Торговцам в прошлом значительные услуги, то эти восточные Торговцы не помогали бы им сейчас столь охотно.
Когда группа путников собралась на ужин, они все были притихшими. Все чем-то поделились: хлебом, который испекли на плоских камнях, различными сортами чая, маринованными овощами, варёными яйцами, и жареной рыбой. Остальные за трапезой достаточно громко возмущались о том, что люди нарушили мирные обычаи караван-сарая, поэтому молчание Розторн и её спутников осталось незамеченным.
— Я вам это бесплатно скажу, — сказал купец из Наморна, также направлявшийся к Морю Камней. Розторн помогла ему с порезом у него на руке, и он к ней хорошо относился. — Отсюда до Ханджэн вы никого из храма Живого Круга не увидите. Магистраты Бдительного Глаза императора объявили ещё в Луну Семени, что раскрыли ужасный заговор против веры Живого Круга. Для защиты храмов и их служителей, их всех поместили под охрану из солдат. Никому из посвящённых, или послушников, или даже верующих не позволяют входить или выходить.
Розторн уставилась на него:
— Но я ничего про это не слышала там, где мы были!
— Народ Янджинга не говорит о делах Бдительного Глаза, — ответил купец. — Считается, что это приносит неудачу.
— И не только Живой Круг, — сказала ещё одна из их сотрапезников. Это была одна из погонщиков мулов наморнского купца. — Многие зарубежные храмы закрыты или под стражей. Открыты только храмы богов Янджинга, а если кто поклоняется другим — очень жаль. Можно только надеяться, что они слышат нас, так далеко от дома.
— Жаль, что вы не могли поехать в Гьонг-ши, — сказала женщина из другой группы путников. — Говорят, что даже если у твоего бога нет храма, то всё равно есть возможность оттуда дозваться его своей молитвой.
— О? — спросил наморнец. — Это как?
— Это Гьонг-ши, — сказала женщина, будто это всё объясняло. Когда наморнцы уставились на неё, она тихо засмеялась, и пожала плечами: — Именно поэтому столь многие строят там свои храмы, даже если у их веры дом в другом месте. Поэтому текущие оттуда реки священны. Ближе, чем Гьонг-ши, ты при жизни к богам не приблизишься. Все это знают. Дримбаканг, все три гряды, они — колонны, подпирающие небеса.
— Ха! — сказала Эвви, тыкая Браяра. — Я же говорила, что эти горы были важными! А теперь я никогда не увижу их вблизи!
— Ай, — возразил Браяр, зыркая на неё. — Разве ты не насмотрелась уже на горы?
Девушка, которая занималась мулами, подтянула Браяра к себе:
— Я защищу тебя от тощих девчонок, которым нравятся горы, — заверила она его.
— Думаю, пора убирать со стола, и идти спать, — объявила Розторн, вставая. — Мне жаль слышать ваши новости, — сказала она наморнцу. — Мы были в Гьонг-ши перед тем, как приехать сюда, и они там об этом ничего не слышали.
— Возможно, он снова потеплеет к зарубежным религиям так же быстро, как и охладел к ним, — ответил купец. — Мы все можем об этом молиться.
Зевая, Эвви принялась собирать чаши и столовые приборы, но Браяр её остановил.
— Мы этим займёмся, — сказал он, забирая их у неё. — Ты, иди спать.
Судя по взгляду, которым он одарил погонщицу мулов, Эвви не была уверена, сколько именно времени они уделят мытью посуды, но то было не её крысячье дело, как говорил Браяр. Она поспешила внутрь, передвинула заградительные камни, чтобы кошки могли спать со своими излюбленными людьми, затем приготовилась ко сну. Прежде, чем закрыть глаза, она вознесла ещё одну молитву Хэйбэю, за Парахана.
Она спала, и ей снилось, что Парахан бежал впереди неё. Она неслась так быстро, как только могла, но догнать его не получалось, как бы она ни старалась.
* * *
Ещё долго после того, как услышала размеренное, сонное дыхание Браяра и Эвви, Розторн лежала без сна, рассеянно поглаживая тощую Абрикос, лежавшую у неё под боком. Она завидовала кошке. События и откровения дня не выходили у неё из головы. Долг и желание терзали её сердце.
«Мила Зерна, что мне делать?» — в отчаянии гадала она. «Я просто хотела поехать в места, о которых мне всё время рассказывала Ларк, пока я ещё не слишком состарилась для таких путешествий. Я хотела увидеть растения, деревья и цветы, чьи имена я не знала наперечёт — и увидела. Я везу домой семена и заколдованные саженцы, которые займут меня на годы, если я смогу их довезти!»
«Если я смогу их довезти. Когда Эвви рассказала мне о вторжении, вынуждена признаться — я струсила. Я думала, что местные храмы как-то пошлют весть в Гьонг-ши. Кто-то из них должен иметь какие-то способности к дальней связи. Но если их уже несколько месяцев держат под замком, под стражей, то я не могу быть уверена, знают ли о том, что император тайно помирился с Иншией, заполучил открытый путь в Гьонг-ши. Я не могу быть уверена, что храмы к северу от Дохан видели собиравшиеся армии, и уловили слухи о том, что их новой целью был Гьонг-ши. И если я не уверена…»
«Мила, богиня моя, я хочу домой. Я хочу увидеть мою возлюбленную. Я хочу свою еду, и воздух, которым мне не трудно дышать. Я хочу увидеть Крэйна, и Нико, и девочек. Я хочу мой сад».
«Но есть и долг. Я должна как-то покинуть караван, и убедиться, что Гьонг-ши знает. Что наш Первый Храм Круга готов. Я им понадоблюсь и тогда, когда придёт война. Я пошлю детей с караваном. Браяр поедет, если я скажу ему, что он должен присматривать за Эвви. Я думаю».
Она ещё долго так лежала, уставившись в темноту.
* * *
Когда караванщики пришли будить их в серый предрассветный час, они обнаружили, что Розторн, Браяр, и Эвви уже встали, оделись, и сложили вещи. Большая часть их вещей, включая шакканы Браяра и кошек Эвви, уже были в фургоне, использование которого они оплатили. Остальное они быстро погрузили на вьючных лошадей, с выработанной от долгой практики лёгкостью. Затем они оседлали ездовых лошадей. Браяр вызвался править фургоном тем утром, поскольку ни Розторн, ни Эвви не проснулись достаточно для того, чтобы это делать. Караванщики принесли всем горячий чай и пареные булки, фаршированные свининой или овощами, пока путники заканчивали с приготовлениями.
Солнце только оторвалось от горизонта, когда Раджони, вожатая каравана, подняла свой посох. Её голос взвился в заливистом кличе, сигнализируя отправку. Всё больше и больше голосов Торговцев послышалось из их собственных фургонов, и от ехавших верхом охранников, когда караван выехал через открытые ворота.