"Нет, не пойду, слово дал".
И опять размеренно зашагал честным пехотинцем. Виктор ввел себя в городской сад, повернул себя в ворота, как рулем поворачивают пароход.
Няньки с ребятами сидели в ряд на скамейке, лущили подсолнухи. Сзади шарами вздувались разноцветные юбки "сборами". Дети разбрелись по дорожкам. Няньки на минуту бросили подсолнухи и, щурясь на солнце, проводили глазами бравого солдата. Ай и солдат! И сейчас же решили: из господ.
Вавич прошел в самый конец сада и сел на скамью. Встал через минуту и решил походить. Но ноги несли к выходу. Виктор снова усадил себя на скамейку.
Он решил: "Можно ведь сидеть и думать. Бывает же, что сидят и думают, думают до вечера. А вечером поздно уж идти туда. И тогда пойдешь домой".
Виктор наморщил лоб, чтоб думать. Но ничего не думалось.
"Не знаю, о чем, вот беда", - пожалел Виктор.
И вдруг он увидел на дорожке новобранца своего взвода. Солдат осторожно пробирался туда, где горели на солнце цветные юбки.
Виктор вскочил.
- Гарпенко! - крикнул Вавич.
Солдат вздрогнул, оглянулся. А Виктор уж манил его вредным манером.
- Поди, поди сюда, молодец.
Солдат подошел и взял под козырек.
Простым солдатам запрещалось ходить в городской сад.
- Ты как сюда попал? - спросил Виктор. - Стань как следует. Стоять не умеешь.
Солдат вспотел, покраснел и, видно, готовился ко всякому.
- Виноват, господин взводный, - сказал шепотом Гарпенко.
А Виктор смотрел и думал, что теперь сделать?
И вдруг Виктор сунулся в карман, достал оттуда сложенную мишень, оборвал четвертушку. Быстро написал на скамейке несколько слов огрызком карандаша.
- Вот, слушай. Отправляйся с этой запиской в тюрьму.
- Простите, господин барин, за что? - зашептал новобранец. Он готов был заплакать.
Няньки поднялись со скамьи, стали на дорожке и смотрели, что делает барин с солдатом.
Строгость.
- Опусти руку, - сказал Вавич. - Взводный тебе приказывает. Поди, дурак, в тюрьму и передай эту записку дочке смотрителевой...
Солдат передохнул.
- И никого не спрашивай. Я тебе гривенник дам.
- Слушаю, господин барин, - гаркнул солдат и хотел повернуть.
- Стой! - И Виктор подробно рассказал Гарпенко, как пройти к Груне. Живо!
Солдат рванул из сада. А Вавич ушел в другую аллею от нянек.
Он теперь загадал: "Если встречу первого офицера штабс-капитана, значит, Гарпенко передаст записку... А вдруг он прямо ее, записку-то, самому смотрителю? Дурак - новобранец. Непременно и сунет Петру Саввичу. Вот скандал!"
И Вавич хотел бежать вдогонку солдату. На извозчика! И сейчас же успокаивал себя:
"Все равно: я решил не ходить. Пусть будет что угодно". И стал шепотом молиться:
"Дай, Бог, дай, Бог, дай, Господи, дай ты, Господи, Иисусе Христе. Миленький Господи, дай, чтоб вышло".
Бабочка
ГРУНЯ прилаживала чистое полотенце на образ. Отошла глянуть, не криво ли.
И вдруг в окно увидала, как солдат идет от калитки. Солдат держит левую руку вперед, и между пальцами бьется записка, будто солдат поймал бабочку и несет Груне. Груня побежала навстречу. И Гарпенко и Груня через силу дышали, и оба улыбались.
Пока Груня читала корявый почерк, Гарпенко уж брякнул калиткой. Тогда Груня схватилась:
- Солдатик! Солдат! Сюда, вернись. В городском?
Солдат кивнул головой.
Груня высыпала ему все медяки, всю сдачу базарную. Всунула ему в кулак и зажала. Солдат брать боялся.
Потом Груня еще раз перечла записку:
"В тишине в саду думаю о вас.
Ваш Виктор".
Груня только и поняла "в саду" и "Виктор". У солдата узнала, в каком саду. Но одно она чувствовала, что надо идти - и сейчас же. Груня вышвыривала бережно сложенные чулки из комода, наспех проглядывала беленькую блузку - не порвано ль где. Груня знала, что он страдает и что скорей, скорей надо. Она быстро оделась, схватила свой розовый зонтик. Она неровно дышала, раскрыв рот с сухими губами.
По дороге разбудила извозчика и, не рядясь, поехала к саду. Извозчик еле тряс по городским булыжникам, помахивал веревочным кнутом, задумчиво приговаривал:
- Рублик стоит. Вот те Христос, рублик стоит.
- Гони, гони! - толкала Груня извозчика. У сада Груня соскочила, сунула два двугривенных в шершавую руку, не глядя.
- Эх, мать честная, - покачал головой извозчик. И крикнул вслед: Подождать прикажете?
Только вступив в сад, Груня вспомнила - открыла зонтик.