Помощник хлопнул бровями вниз.
- Не разберу! - сказал, щурясь, помощник. - Японец? Японца в плен взяли, позвольте узнать?
Прапорщик покраснел, поднял брови, губы раскрыл над зубами:
- Я вам, милостивый государь, официально заявляю и прошу слушать...
- Мне известно-с! Все-с! - откусил слова помощник. - Официально, когда стрельба! - повернулся и твердо застукал ногами вон из дежурной, через темную канцелярию, и хлопнул вдали дверью кабинета, звякнули стекла в дверях, и слышно было, как залился звонок телефона.
- Отвести и держать в роте! - крикнул прапорщик солдатам. - Кто у вас старший? Пристава мне! - крикнул прапорщик Вавичу.
- Пристава нет, - сказал Вавич глухо и отвернулся к окну и сразу же увидал толпу и услыхал гомон. Вавич вышел деловитой походкой, слегка задел офицера. - Виноват, позвольте, - и быстро проскочил в двери.
На улице цепь городовых прижимала в калитку ворот захваченных облавой.
- Считай! - крикнул Вавич, чтоб распорядиться.
- Ребра им... посчитать, - сказал близкий городовой, - в двух револьверы були. Самая сволочь!
- Этих отдельно, сюда давай.
- Не, тех уж прямо до Грачека свели. Куда! - замахнулся городовой прикладом. Человек метнулся и вжался в толпу.
Прапорщик затопал с крыльца.
Вавич обходил полукруг городовых, косился боком на прапорщика "подождешь, голубчик". Виктор, не спеша, стал подыматься на крыльцо.
- Вавич! Ва-вич - сукиного сына, да где ж ты? - сверху кричал запыхавшийся Воронин. Вавич рысью вбежал на лестницу.
- Поймал! Поймал двоих, двоих, сукиных сынов... револьверщиков... никто, а я вот этой рукой вот схватил, как щенков... помог Господь, его воля... вот крест святой, - Воронин перекрестился. - Вот гляди, - Воронин оттопырил полу шинели. - Видал? Пола навылет, а сам - вот он я - пронес Господь, стрелял ведь, сука, стрелял! Господня воля, сукиного сына, только и скажу: Господня воля.
Вавич почтительно слушал.
- На вот тебе целый город, - Воронин махнул рукой в окно, - найди вошь в овчине.
- Как же это вы?
Воронин вытянул голову вперед и три раза хлопнул себя ладонью по носу:
- Вот! Вот! И Господня воля.
- Кто ж оказались, не известно?
- Это уж скажут... - Воронин сел на подоконник. - У Грачека скажут, сказал он тихо. - Дай закурить! Этот умеет... Бог ему судья - полено у него заговорит... Да, брат, - совсем тихо сказал Воронин, - одного-то подранили, так не в больницу, а велел прямо к нему... Пока, значит... фу, не курится... пока, значит, не помер.
Воронин замолк и переводил тяжело дух и дул дымом перед собой.
Из открытой форточки среди далекой тишины заслышался рокот извозчичьей пролетки. Оба слушали и мерили ухом, далеко ли. И как редкие капли дождя падали по городу выстрелы.
И вдруг ясно, как проснулся звук: из-за угла раскатились дрожки и стали у ворот. И при свете фонарей от крыльца видно было - сошел плотный офицер; с другой стороны спрыгнул и обежал пролетку другой, потоньше.
- Капитан! - первый увидел погон Вавич.
Шляпа
ПОМОЩНИК пристава широкой уличной походкой прошел мимо прапорщика, сморкаясь на ходу в свежий платок, прямо в двери и затопал вниз.
Слышно было, как на лестнице стали, и вот ровно, гулко забили два голоса. Говорил помощник, а другой хрипким звоном, как молотком в котел:
- Ага!.. Ага!.. Так! Так...
Прапорщик все поправлял пояс, пока рубили голоса на лестнице, вертел шеей в воротнике.
Дверь распахнули, шагнул, топнул капитан. Он пожевывал усы и прищуренными глазками глядел на прапорщика. Прапорщик держал под козырек. Все молчали. Помощник отошел к барьеру и глядел на прапорщика. Молодой офицер стоял за капитаном и насмешливо мигал рыжими глазками.
- Офицюрус, - шепнул Воронин Вавичу и чуть кивнул на молодого.
- Ну-с! - вдруг крикнул капитан в лицо прапорщику.
- В пятой роте пятьдесят второго Люблинского...
Капитан не брал руку к козырьку, не принимал рапорта, он стоял, расставив ноги, взял руки в толстые бока, выдвинул подбородок в лицо прапорщику.
Прапорщик покраснел сразу, будто красный луч ударил ему в лицо.
- Господин капитан, потрудитесь принять...
- Га-аспадин прапорщик! - крикнул капитан. - Потрудитесь пройтись, пожалуйте-ка!
И капитан сунул рукой вперед, где мутно светилось матовое стекло в кабинете пристава.
- Проводи! - кивнул помощник.
Вавич побежал вперед и распахнул дверь в кабинет пристава.
Прошагал прапорщик, простучал каблуками капитан. Вавич запер дверь. Хотел отойти. И вдруг услышал знакомый хруст новой кожи, а после хляп! это шлепнула крышка кобуры. И Вавич замер у двери в темноте канцелярии. И сейчас же услышал хрипкий голос капитана:
- Это что ж! Что ж это? Молчать! - и колко стукнуло железо по столу. Слушать! Измена? Со студентами, значит? А присяга?
- Я всю войну, - напруженным тенором начал прапорщик, - я всю войну...
- Молчать! - как на площади крикнул капитан.
И в дежурной зашел шепот.
И стало слышно, как выпускал шипящее слово за словом, как стукал об стол револьвером. Как горячими каменьями вываливал слова: