– Бескорыстно льщу, ничего не прошу, – Агата молча утыкается в английский, музыка выключена. Мама потихоньку выглядывает из кухни, вкусно пахнут оладьи. Маме кажется, что у ее дочери обиженная спина. Как-то нехорошо было шутить над ней: «Что собираешься просить?» У подростков душа нежная, ранимая. Девочка бескорыстно приласкалась, а я со своими шуточками. Вот сидит дочка и старательно учит уроки, что еще нужно от ребенка? И тут Агата говорит:
– Мам, дай мне денег.
Все становится на свои места, и никаких обид.
– Недавно брала, – привычно отвечает мама воспитательным тоном, – и довольно значительную сумму. Куда так быстро делись деньги?
– Шарфик купила, как у Ленки. И носочки к весне. А потом, мама, у меня же на иждивении кот! Ему нужен корм американский! Дорогой!
Мама берется за сумочку:
– А Леха разве не кормит этого вашего Барса?
– Барс много ест, у него к весне аппетит звериный. Аппетит не домашнего котика, а дикого зверя. – Агата убрала деньги и обняла маму: – Знаешь, что украшает родителей?
– Что? – У мамы глаза веселые, а рот серьезный. – Что же украшает?
– Щедрость. Больше всего.
– Эх ты, бескорыстная Агатка! Мой руки, оладьи готовы.
Они сидят друг против дружки на кухне, едят оладьи с вареньем. Агата налегает на варенье. Впрочем, и на оладьи тоже.
– Растолстеем, – забеспокоилась мама, – люди одним йогуртом ужинают, а мы с тобой какие-то малокультурные – и мучное, и сладкое.
– А я, мам, пойду на Лунный бульвар, пробегусь. Толстых не люблю, – Агата быстро натянула куртку. – Пока, мама! – И убежала.
А на бульваре стоял задумчивый Виртуал, поблизости сидел пес Степа и смотрел Виртуалу в глаза.
– Грустишь? – спросил Степа. Недавно он выучил это человеческое слово и повторял каждому: – Грустишь?
Большинству людей этот вопрос кажется уместным – хоть какая-то грусть есть у каждого.
– Грустишь? – спросил опять Степа.
– Да так, вообще. – Виртуал и с людьми не распространялся, а со Степой тем более.
– А я лично никогда не грущу, – Степа облизнулся, – чего грустить-то?
– Значит, ты дурак, – печально ответил Виртуал.
– Не дурак, – обиделся Степа, – дурака не научишь говорить.
– Ну да! Они как раз говорят без конца! Не остановишь!
– Но они же не собаки! А собака говорящая – большая редкость даже на нашем Лунном бульваре. На весь бульвар я один! А пудель Тюля не считается. «Мама», «папа» – всего два несчастных слова он знает. И все радовались этому, пока я не заговорил.
– Степа, отвянь, – взмолился Виртуал, – вон идет твой хозяин Харитон, мотайся к нему. А мне и без тебя тошно.
Степа обиженно отошел от Виртуала и кинулся к Харе, положил ему передние лапы на плечи, испачкал Харину куртку и сказал:
– Извини, измазал.
К Виртуалу тут же подошли три взрослых дядьки:
– Мне надо, чтобы бизнес шел, понял? И налоги чтобы снизили мне! – Мордастый придвинулся к Виртуалу, от него веяло угрозой.
– А мне жена изменяет. Верни, чтобы сидела дома! – Тощенький самолюбиво сверкнул очками.
– А мне трехкомнатную хату и тачку, – тонким голосом потребовал низенький, – тогда я с бизнесом разберусь. Тем более – с женой. Тьфу!
Виртуал оглядел их молча. Мордатый наседал:
– Сегодня сделаешь? Говорят, можешь, но ленишься. – Он сжал кулак и предъявил его Виртуалу.
Пришлось исчезнуть. Он, может быть, смог бы им помочь, но они ему не понравились, все трое. Виртуал растворился в воздухе, им показалось, что он убежал за палатку «Северное сияние».
На том месте, где только что был Виртуал, стояла Лидка.
– Где Виртуал? Я слышала его голос!
Они враждебно уставились на нее, потом мордатый крикнул:
– Ты здесь к чему? Мы разговариваем с Виртуалом! А с тобой не разговариваем!
Тощий добавил:
– Ее мама не научила не перебивать, когда люди разговаривают. Невоспитанная.
– А где же Виртуал? – спохватились они, пошумели, поудивлялись и ушли.
Лидка кричала им вслед:
– Куда он ушел? – потом добавила вежливо: – Скажите, пожалуйста.
– Пошла на фиг! – рявкнул тот, что учил Лидку воспитанности.
Лидка достала свой блокнотик и записала: «Еще выучить культурные слова». Подумала и добавила: «Интеллигентность сейчас в моде».
Она оглядывала Лунный бульвар, людей много, собак много, а Виртуала нет нигде. Ни рядом с красивой Агатой, о которой Лидка тут же подумала: «Противная». Нет его с Барбосовым, на мотоцикле за спиной Барбосова сидит Надя-Сфинкс. «Противная», – решила Лидка.
И тут за ее спиной знакомый голос произнес:
– Ну это уж слишком – воспитанность. Тем более – интеллигентность. Обаяние трудно, а это и вовсе труднее всего.
– Виртуал! Я так рада, что ты пришел! У тебя все самое трудное – и красота, и обаяние, и любовь. Так же тоже нечестно!