Белек стоял неподвижно, наблюдая за Вулфриком. Сначала он решил, что это статуя, но его огромные темные глаза двигались, изучая его. Вулфрик тяжело сглотнул, пытаясь сдержать шок от того, что перед ним стоит объект ночных кошмаров. То, что оно смогло передвигаться перед ним в полной тишине, было ужасающим. Если оно могло так делать, значит, все звуки, которые оно издавало до этого, были намеренными, и все ради собственного развлечения. Все для того, чтобы разыграть и напугать свою жертву. На серебристой кошачьей морде было выражение интереса и любопытства, что казалось совершенно неуместным для животного. Но, как всегда говорил его отец, белек не был обычным животным.
Он оказался крупнее, чем он ожидал. Такой же большой, как крупный медведь, но более гладкий, как кошка. Очень большая кошка. Два длинных клыка изгибались вниз из верхней части его пасти, как лезвия сабли. Стальной серый мех переливался в бледном свете, кожа натянулась на подтянутых мышцах.
Вулфрик не знал, что делать дальше. С мечом и свежим, отдохнувшим телом его шансы выжить в этой схватке были невелики. С кинжалом, коленом, которое совсем не слушалось, и множеством порезов, царапин и синяков дела выглядели не лучшим образом. Однако он еще не был мертв.
Как новопомазанный воин, не имеющий за плечами великих битв, побед или героических историй, даже перед лицом верной смерти он должен был приложить некоторые усилия, чтобы обеспечить себе место в воинстве Джорундира. Белек, похоже, не торопился; им нравилось играть со своей добычей, о чем Вулфрик теперь знал не понаслышке. Он хотел посмотреть, как тот отреагирует, испугается или не испугается таинственных звуков в лесу. Будет ли он легкой добычей или станет хорошим спортом.
Белек издал низкий горловой звук, который отозвался в груди Вулфрика так сильно, что сначала ему показалось, что он исходит изнутри него самого. Он слегка приподнял голову и долго нюхал воздух. После этого оно широко раскрыло пасть, давая Вулфрику возможность увидеть все зубы. Дразнилка. Оно приглашало Вулфрика сделать первый шаг. Не думая, он сделал шаг назад.
Ему стало стыдно и глупо в один и тот же момент. Он боялся, и теперь он показал это чудовищу. Белек наклонил голову и двинулся в сторону, медленно обходя Вульфрика справа. Он осторожно, не издавая ни малейшего звука, ставил каждую из своих четырех лап, что придавало его движениям потусторонний характер. То, что оно двигалось справа от Вулфрика, не оставило его равнодушным. Знало ли оно, что у него повреждено колено? Если оно наблюдало за ним, то могло. Ему стало интересно, как долго белек преследовал его. С того самого момента, когда он поднимался в гору, когда хрустнула первая ветка? Неужели оно терпеливо ждало его возвращения?
Он повернулся на месте, чтобы стоять лицом к белеку. После первого шага назад Вулфрик твердо решил не давать зверю ни дюйма. Если ему суждено умереть, то он, по крайней мере, сделает это мужественно, держась на ногах. Он все еще медленно двигался вправо. Чего оно ждало?
Давай!" — крикнул он, ударяя себя в грудь, чтобы ясно выразить свой вызов. Выражение лица белека изменилось. Он понял, что имел в виду Вулфрик, но продолжал кружить.
Казалось, белек наслаждался своей маленькой игрой. Он снова закричал, делая демонстративный жест, надеясь отвлечь белека, и сделал шаг вперед. Он никак не отреагировал на его движение. Он решил, что находится достаточно близко, чтобы преодолеть расстояние между ними с помощью выпада. Если белек не проявит инициативу, Вульфрик решил, что это сделает он.
Он бросился вперед, занося кинжал. Он знал, насколько бесполезным был этот жест, но надеялся, что Джорундир наблюдает за ним и не усомнится в его храбрости. Все остальное не имело значения. Он будет говорить со своим отцом и теми, кто принадлежал к его роду, до самого начала, пока не кончится день. Он подумал об Адалхаид. Он хотел бы увидеть ее еще раз.
Это был дикий удар, и Вулфрик не удивился, когда он промахнулся. Белек отпрыгнул назад и присел. Его выражение забавного любопытства сменилось чем-то гораздо более свирепым, и он зашипел на Вулфрика, обнажив свои оскаленные зубы. Теперь он низко присел, когти сгибались и впивались в снег, угрожая наброситься.
Удар был нанесен так быстро, что Вулфрик не успел понять, что произошло. Удар был нанесен, но он остался жив. Он вскочил на ноги, пытаясь набрать в легкие побольше воздуха. Белек медленно приближался к нему, присев, с оскаленными зубами. Он хотел сказать, что у него есть возможность разрубить его на две части, но решил этого не делать. И все же. Возможно, он мог бы убить его с легкостью, но Вульфрик не стал бы заниматься этим ради кого-то или чего-то. Если животное собирается играть с ним, он причинит ему боль в процессе.
Тварь снова набросилась на него, выставив длинные изогнутые клыки. Вульфрик бросился назад и почувствовал острую боль в колене. К ней присоединилась жгучая боль в груди, словно к его плоти приложили две раскаленные кочерги.
Он упал на спину, все еще дыша, все еще живой. Он попятился назад, прочь от белека. Он наблюдал за ним, но не приближался, терпеливо наблюдая за результатом своего удара. Мех Вульфрика был распорот, словно аккуратно разрезан острым ножом. В его плоти было два глубоких пореза. Они кровоточили, но вряд ли могли убить его. Вульфрик с трудом поднялся на ноги.
Он присел и вытянул перед собой кинжал. Зверь подкрадывался все ближе, не давая понять, когда набросится. Даже понимая, насколько он быстр, Вульфрик едва успел среагировать, когда он снова набросился на него. Он нанес дикий удар и почувствовал, как его клинок столкнулся с чем-то, прежде чем его снова подбросило в воздух.
Вульфрик никогда не получал ударов от лошади, но видел, как это происходит с людьми. Он решил, что теперь знает, каково это. Он снова поднялся на ноги, с трудом переводя дыхание. Его рука была мокрой. Он посмотрел на нее. И рукавица, и лезвие были в крови. Потребовалось мгновение, чтобы понять, что это не его кровь. Белек хромал, его правая передняя лапа кровоточила от глубокой раны. Вулфрик знал, что рана была нанесена скорее импульсом удара белека, чем его собственным ударом, что это была удача — но он принял ее.
Белек зарычал на Вулфрика, явно разгневанный раной. Он снова начал кружить, настороженно следя за Вульфриком и кинжалом в его руке. Вулфрик знал, что игры закончились. Когда тварь ударит снова, она будет убивать. Он продолжал поворачиваться, держа белек перед собой. Он смотрел влево и вправо, ища что-нибудь, что могло бы ему помочь. Даже дерево, за которым он мог бы спрятаться, когда белек набросится на него, позволило бы ему нанести еще одну рану, возможно, даже смертельную.
Вульфрик уже не думал о храброй смерти, а пытался придумать, как ему убить зверя и выжить. Он не знал точно, когда это произошло, но это наполняло его гордостью. Другие люди убивали белеков в тяжелых обстоятельствах, может, и он сможет сделать то же самое? Его руки начали дрожать, и он слышал биение своего сердца, когда кровь пульсировала в его ушах. Он не боялся — опасность была самой сильной эмоцией, которую он испытывал, но по какой-то причине его руки начали дрожать. Это было странно, но на это можно было не обращать внимания.
Он швырнул ветку в белека, но она упала, и зверь не обратил на нее внимания. Тени, отбрасываемые деревьями, становились все более темными и четкими. Вулфрик понял, что солнце уже взошло, и тучи, должно быть, разошлись, пропуская его. Лучи света проникали сквозь редкий полог леса. Он почувствовал его тепло на затылке. Его тень простиралась перед ним, тянулась вперед, пока не оказалась под лапами белека. В его сознании промелькнул образ его собственного безжизненного тела.
Белек двинулся на один из лучей солнечного света. Он вздрогнул и моргнул глазами, ослепленный меняющимся светом. Вулфрик действовал без раздумий. В мгновение ока он оказался на спине белека, обхватив его шею одной рукой. Он был удивлен своим поступком почти так же, как и белек. Он почувствовал, как в него хлынула волна энергии, прогоняя всякую усталость.
Вульфрик крепко обхватил шею белека, а тот извивался и брыкался, пытаясь сбросить его. Из-за того, что белек бился, трудно было сделать что-то еще, кроме как держаться, но Вулфрик знал, что не сможет делать это вечно. Он ударил ножом, но его рука отскочила от шеи белека.
Белек забился сильнее, разъяренный тем, что Вулфрик все еще находится на его спине. Вульфрик обхватил его шею обеими руками и держался изо всех сил. Его лицо было прижато к меху на затылке, и кожа на нем покрылась колючками. Затхлый, дикий запах белека заполнил его ноздри. Время поджимало.
Он высвободил правую руку, отступил назад и нанес удар так быстро, как только мог. У него был только один шанс. На этот раз клинок ударил точно. Казалось, что белек подпрыгнул прямо в воздух. Вульфрик увидел, как из шеи существа брызнула кровь. Он изо всех сил крутанул кинжал. От этого движения он потерял хватку другой руки, и его отбросило со спины белека. Он попытался удержать кинжал, но тот был весь в крови и выскользнул из его пальцев, когда он летел по воздуху.
Вульфрик задыхался, когда воздух выбило из легких в третий раз за столько минут. Он посмотрел на белека. Он отступил к ближайшему дереву, где сосредоточился на том, чтобы вытащить кинжал из своей шеи. Он пытался выбить его лапой, но не мог дотянуться. В конце концов он схватился за рукоятку, но недостаточно крепко, чтобы вытащить ее. Животное ревело в ярости и агонии.
Белек потерся о дерево и сумел выбить лезвие, после чего повернулся к Вулфрику и зарычал на него. Вулфрик огляделся в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия. На этой высоте лес был все еще из сосен, и в поле зрения не было ни одной ветки приличного размера. Он поискал камень, но земля была покрыта снегом, забрызганным красным. Белек начал приближаться к нему. Вулфрик стоял на месте, смущенный тем, что в его крови бурлила ярость, а не страх.
Шерсть на шее белека была покрыта влажной кровью, которая уже начала стекать на землю с матовых усиков. Зверь снова зарычал на Вулфрика, приближаясь к нему. Вулфрик бросился вправо. Он ожидал почувствовать боль в колене, но ее не было. Он искал повсюду что-нибудь, хоть что-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия. Он молился Джорундиру о ветке или камне. Конечно, бог не позволил бы Вулфрику завершить паломничество только для того, чтобы через несколько часов прикончить его?
Существо снова зарычало, напряженно. Боль. Страдание. Оно покачнулось, на его мимическом лице отразилась смесь страха и ярости. Оно бросилось на Вулфрика, слишком быстро, чтобы он успел уйти с дороги, но не успело. Вульфрик присел и в замешательстве наблюдал за происходящим, готовый встретить свой конец. Ничего не происходило. Белек не двигался. Он ударил его по лицу подошвой сапога, но тот не отреагировал. Он сделал это еще раз, и еще, но реакции не последовало. Оно было мертво.
Вульфрик громко рассмеялся. Затем его вырвало. Боль в груди усилилась в десять раз, а колено горело. Вся усталость, которую он чувствовал до встречи с белеком, вернулась с новой силой. Он стянул рукавицу и пощупал раны кончиками пальцев. Порезы были уродливыми и оставили после себя страшный шрам. Эта мысль наполнила его огромным чувством гордости. Он посмотрел на труп зверя. Даже в смерти он был великолепен; серебристый блеск его шерсти напоминал доспехи поверженного воина. Он взглянул на свой нож. Не каждый молодой воин получает право носить плащ белека, но теперь Вулфрик его получил. Возможно, Джорундир был не так уж жесток.
Как бы он ни устал, он знал, что делать. С кинжалом в руке он отправился за своим трофеем.
Вульфрик уставился на кровавую сцену, представшую перед ним. Он снял с белека шкуру, удалил клыки и вскрыл его, чтобы показать сердце, но он еще не закончил. Ему рассказали, что нужно делать дальше, но он всегда надеялся, что это было приукрашивание, рассказанное для придания таинственности убийству белека. Вульфрику не хотелось, чтобы кто-то узнал, что он не сделал то, что должен был. Он вырезал сердце и поднял его с трупа. Оно оказалось тяжелее, чем он ожидал, и скользким от крови. Он с трудом удерживал его в руках, и от одной мысли о том, чтобы съесть его, ему хотелось блевать, но это было то, что он должен был сделать. Он глубоко вздохнул, закрыл глаза и вгрызся в сердце белека.
Его рот наполнился вкусом крови, а плоть не поддавалась зубам. Он попытался представить, что это был недожаренный кусок оленины, откусил кусок и начал жевать. Мясо было жестким, и казалось, что его зубам практически ничего не удается сделать. Как только он достаточно размяк, он проглотил. Это было не так уж плохо. Ему не нужно было никого убеждать, кроме себя, а он и сам был далек от того, чтобы поверить в это. Он не знал, сколько сердца ему нужно съесть, и не хотел затягивать процесс дольше, чем нужно. Он кусал снова и снова, пока на пальцах не осталось ничего, кроме крови.
Он завернул шкурку в сверток, а клыки положил в сумку. Он все еще чувствовал металлический привкус сердца, и ему пришлось бороться с желанием проблеваться. Но все же это было сделано. Сердце соединило дух белека с его собственным навечно, а остальное послужило доказательством того, что он убил зверя. Часть его все еще не могла поверить, что он действительно сделал это. Все происходящее уже казалось сном, если не считать слишком реальной тяжести шкуры в его руках.
Он хотел как можно лучше использовать дневной свет, но борьба забрала все, что осталось в его усталых руках. Ему было трудно сосредоточиться, и он не успел далеко уйти, как понял, что не может продолжать. Он был уверен, что отдалился от трупа на достаточное расстояние, и ему не придется беспокоиться о приближении животных. Он разжег костер и растянулся рядом с ним, стараясь, чтобы как можно больше тепла попало на его раненое колено.
В пламени было что-то успокаивающее. Он почувствовал, как напряжение, о котором он даже не подозревал, ослабевает, когда тепло огня охватывает его. Он разогнул колено, которое также получало пользу от тепла. А вот рана на груди была совсем другим делом. Кровотечение остановилось, но края раны были горячими на ощупь и имели зловещий вид. Он знал, что дело плохо. Вулфрик с содроганием подумал, где побывали когти белека, прежде чем распороть его грудь — возможно, в кишках несчастного оленя или кабана.
На данный момент все, что он мог сделать, это позволить теплу костра успокоить его ноющее тело и отдохнуть. Столько всего произошло, а он все никак не мог взять в толк. В его детстве многие вечера проходили в мечтах о том, что он сделал за последние несколько дней. Трудно было отделить воображаемые события от того, как это происходило на самом деле. Казалось, что его память перегружена, и он рискует все забыть. Он закрыл глаза, и сон не заставил себя долго ждать.