Новый мир казался Васе довольно спокойным, размеренным. Ему нравилось, что здесь он больше не тот человек, которым был раньше. Никто здесь не знает его как мужчину с тяжелой судьбой, хотя… и в его мире его принимали за однобокого, пустого человека. Его коллеги, знакомые, просто гости мира Василия Петровича, считали его снобом, отпетым мерзавцем и лишенным человечности подлецом. И так оно и было!
Видит Бог, Вася никогда не был святым. Он совершал то, за что гореть ему в аду, но никто из сотен встречающихся на его пути душ, не пытался понять глубину его проблемы. Будучи психиатром, мужчина часто ломал голову, рождаются ли люди мерзавцами или становятся ими в виду обстоятельств?
Он встречал и первых и вторых, но безусловно относил себя к последним. Ребенком-то он был славным, правда, лишенным многого из того, что должны иметь дети. И сейчас он вспоминал это уже с трудом, морща нос на каком-то скучном уроке. Да, здесь никто не узнает, ткнув его в это носом, что он из прекрасной семьи, единственный неблагополучный ребенок.
Лукас потряс светлыми волосами, поднимая влажные глаза на учителя. Тот скользил морщинистой рукой по карте, описывая круги по трем континентам. Землям магов, диком лесу простых людей и… пустынной земле, брошенной богами. Теперь у Петровича было ещё и представление о местной географии, он быстренько запомнил примерное положение его владений — название столицы, реки, протекающей вдоль, и горного хребта сразу позади королевства. Где-то в том районе жили дикари. Интересно.
Рядом с ним за партами сидели ещё пять мальчишек, одним из которых был его братец. Так странно, но Дроздов ловил себя на мысли, что это мало отличается от его прошлой семьи, разве что родители его живы здоровы и ещё с полсотни лет будут досаждать ему и присылать открытки, напоминая в них, какое же он ничтожество. Погодите…
А вот и не будут!
Теперь он мальчик маг, Петрович вслух рассмеялся, не в силах выдержать комичность момента. Наркоман он старый, мальчик маг, ой, ну и поплыла кукушечка…
— Лукас? — учитель убрал руки за спину расписного халата. Его серые глаза под седой челкой волос выглядели рассерженными. — Неужели вы решили, что уже достаточно умны, чтобы срывать урок?
— Ну, — почесал затылок Дроздов, — поумнее вашего.
Раздался несмелый смех. Ребята, явно из знатных приближенных семей, наверняка впервые в жизни сталкивались с подобной дерзостью.
— Вы в своем уме, молодой человек? — учитель махнул рукой, отчего из-под его пальцев вырвался легкий поток ветра, перелистнувший страницы на столах учеников. — Не уж то власть ударила вам в голову?!
— Я от горшка-то два вершка, — вальяжно развалившись, хмыкнул мужчина, — но смогу ответить на ваш любой вопрос. По теме, учитель.
Василий Петрович не блефовал, скучая, он ещё и успел от корки до корки прочесть весь фолиант. По сути, там были очень скудные познания, то, что в нынешних школах дети ещё в детском саду узнают.
Откашлявшись, учитель указал пальцем на карту:
— Что это?
— Горный перевал, — равнодушно пожал плечами Дроздов, качая ногой. Лукавит старик, об этом в книжонке не писали. Зато он в седьмом классе по этой теме доклад сдавал. Вот, что воспаленный мозг с людьми делает! Имя свое забывать стал, а херню всякую — так наизусть помнит! — Где пониженный участок горного массива. Если попроще, то удобные тропинки для прохода через горы. Да и разные они бывают, эрозионные там, ледниковые.
Гордый собой, Лукас зыркнул на учителя, что стоял весь красный, словно его вот-вот удар хватит.
— Что такое, учитель? — похлопал глазами Дроздов. — Я в чем-то неправ?
— Будьте вы хоть трижды король… — сквозь зубы процедил старик. — Я не позволю проявлять такое неуважение!
— Тоже могу сказать и о вас, — Лукас вальяжно встал, совершенно плевав на местные порядки. — Я здесь главный. И ты, учитель, должен помнить с кем говоришь. Постарайся в следующий раз быть несколько вежливее. До встречи, потом проверю, как ты подготовился.
Василий Петрович чувствовал себя живым спустя столько лет, раскачиваясь на веревочных качелях над обрывом. Его волосы развевал ветер, трепал одежду, забивался за шиворот. Что могло быть лучше, чем поставить на место старого грымзу, решившего, что он умнее всех?
Вообще, Дроздов не собирался прозябать, ему было интересно использовать свой интеллект здесь, превратить свои знания во власть. И было неважно, ребенок он или взрослый — главное, что он знает как управлять людьми. Да, пока он осваивается, узнает местных поближе, выискивает грань дозволенного. Ему лишь нужно время, чтобы в полной мере подчинить себе этот мир.
О Боже, он ведь говорит, как классический пациент с манией!
Ну, что ж, такова сейчас его жизнь. Новый глоток воздуха, новые возможности. Здесь он точно не будет таким, каким он был там. Одиноким больным человеком, лишенным собственного света и отрезанных ещё в детстве крыльев.
И ничего не помешает ему их здесь обрести.
Пусть это и его шиза.
Заскучав на улице, Дроздов ринулся изучать свой замок, с завидным интересом суя нос за каждую дверь. Для него это было исследованием, полным загадок и поджидающих за поворотом неожиданностей. Взяв из класса черчения бумаги, циркули и линейки с карандашами, Лукас рисовал план здания. В одиннадцатом классе он терпеть не мог это ужасное занятие, хотя… ему тогда было лишь бы девок помацать, да с пацанами посидеть.
И вот, в толще своих галлюцинаций, он чертил этаж за этажом, не забывая делать пометки, что интересного нашел. Теперь Вася знал где кухня, этаж слуг, библиотека и ещё множество всего интересного. Сильнее всего его порадовала удивительная находка — весь замок был полон тайных ходов. Они были за картинами, шкафами, потайными дверями среди кирпичной кладки. Правда, куда вели большинство из них — парень пока не выяснил.
Решив, что ему обязательно нужно узнать все тайны этого места, Василий Петрович закончил карту, пряча её в небольшой кармашек в штанах. Он вытер руки, из соображений своей безопасности, складывая все принадлежности в корзину. Её он планировал оставить в своей комнате, конечно, подальше от злых глаз. А таковых в этом мире имелось немало.
Пока он просто раздумывал, кого и как лучше всего привязать к себе. Конечно, он знал, как это сделать психологически, но… может быть есть заклинание, способное подчинить волю людей? Да и вообще его очень интересовала вся эта сторона загадки, ещё не открывшегося в нем дара. Ну, как в нем… В Лукасе.
Каким был этот мальчик «до» — Вася не знал, но окружающие странно на него косились, спрашивали, что случилось с королем. Возможно, Лукас Драммонд был обычным двенадцатилетним ребенком, тяжело переживающим смерть близких. Да ещё и на него свалились все тяготы правления, хотя, честно говоря, Дроздов их особенно не заметил. Его пока ни о чем не спрашивали, к работе не принуждали.
Да, ну и жизнь у монархов.
То ли дело работа с психами. Что ни день — сплошное приключение! То буянит кто-то, то бредит. Самый жутковатый случай приключился с Дроздовым ещё на практике, когда он был совсем зелен и юн. Делал он ночной обход, как вдруг заходит в палату, а там больного-то нет. И не пахнет им! Василич уже и в общих комнатах, и на лестницах, и у охраны смотрел!
Кто его разберет, куда пациент деться мог? А тот, ну, не суицидник, просто с бредовым расстройством, обычно хихикает сам с собой, все розыгрыши мелкие делает, даже для самых маленьких не смешные. А тому хохотно, до колик. И вот Дроздов, весь в мыле, бегал по этажам, уже готовый поднимать переполох. Забежал напоследок в комнату посмотреть, может бедолага ударился, лежит сейчас на полу без сознания.
Прошел он, значит, через всю комнату, по открывал шкафы, проверил каждый закуток, ну и на измене выбегал А тот его как схватил за ногу, да так, что Дроздов плашмя на пол рухнул. Разбил подбородок, язык прикусил. А пациент сидит под кроватью и хохочет!
Как же Василию Петровичу хотелось тогда прибить просто больного. Он почти был готов на него с кулаками бросаться, может оно и к теме было бы, но тогда он видел себя крайне профессиональным, сдержанным и милосердным. Даже ребенком, Васенька видел себя во врачевании, в помощи другим, но потом… все стало куда сложнее.
— Куда идешь? — спросил его тоненький девичий голосок, и перед Васей престали две чопорно одетые девочки, с такими же золотистыми волосами, что и у него.
— К себе, — растеряно бросил он, рассматривая, очевидно, своих названных сестер.
— Можно мы пойдем с тобой? — спросила младшенькая, держа подмышкой смешного плюшевого зайца. На ней было объемное, полное рюш и бантов, желтое платье. — Нам скучно.
Решив, что налаживать связи можно и с низов, мужчина улыбнулся и кивнул:
— Почему нет? Мы давно с вами не гуляли вот так.
— Да мы никогда так не гуляли, — беззлобно пожала плечами старшая, кажется, Лилия. Она была ровно в таком же платье, что и младшая, только голубом. — Ты же нас всех за людей не считаешь.
— Я? — удивился король, вздернув брови. — С чего бы вдруг?
— Ты же наследник, — явно подтрунивая протянула младшенькая Нерель. — Важный самый. Лилия хоть наместница, а я вообще… просто я.
— Так… а зачем со мной напросились? — задал логичный вопрос Дроздов.
— Мы услышали, что ты повздорил с учителем, — хихикнула Лилия, морща аккуратненький маленький носик. — Чуть не утонув, ты поменял взгляды на жизнь?
Василий Петрович кивнул. Эта Лилия… взгляд уж больно осознанный для девочки её возраста.
— Решил вот поменять все, — он протянул ей ладонь. — Новый Лукас, приятно познакомиться.
— А ты не думай, что мы так просто тебя простим! — хихикнула Нерель, но с удовольствием потрясла ладонь брата. — Ой, как-то… у тебя тут все изменилось…
Дроздов-то уже и позабыл, что натаскал к себе в комнату половину библиотеки и ещё кучу бумаг из классов. Теперь весь пол, стол и кровать были буквально усеяны свитками и картами, фолиантами и брошюрами. Он спешно ринулся все разгребать, а девчонки пока уселись в кресла, болтая ногами.
— Ланса! — позвала Лилия, очевидно, всю жизнь живя в этом месте, ориентируясь лучше Василия. — Принеси нам чаю!
Даже когда нянечка плюхнула на небольшой столик поднос с чашечками, заварником и тремя десертами, Лукас все ещё разгребал завалы бумаг. Спрятав их в тумбочку, шкаф и под кровать, он наконец упал на пол возле столика с подносом, сам разливая горячий напиток.
Нерель рассмеялась:
— Братик сошел с ума!
Ланса спешно поклонилась, обращаясь к принцессам:
— Его величество в последнее время предпочитает делать все своими руками. Прошу прощения, я лишь выполняю приказ.
— Не стоит, — бросил Лукас, махнув кончиками пальцев нянечке. — Ты свободна, мы разберемся.
Пока сестры щебетали разные сплетни и обсуждали Лукаса в его же присутствии, мужчина всерьез раздумывал над тем, как завладеть вниманием девочек. Да так, чтобы его заскоки ему прощались. С детьми он особенно не работал, своих настоящих сестер и братьев он ненавидел всей душой, так что никогда не пытался им понравиться.
Здесь следовало действовать хитро, играть на их ограниченности этим миром. Хотя, у них ведь есть магия, а он, к сожалению, сейчас ей был обделен.
Но! Он ведь все-таки человек науки! Самое интеллектуальное, что пришло Дроздову в голову, это настоящее чудо даже по меркам мира меча и магии.
Давая девочкам свободно болтать, иногда даже участвуя в диалоге, парень принялся рыться в своих запасах, доставая по очереди нужные материалы. Он вынул тоненькие деревянные палочки, нечто похожее на проволоку, листы плотной бумаги, остатки чего-то клейкого и тянущуюся материю, похожую больше на жвачку, чем на резинку.
— Что это ты делаешь? — удивилась Лилия, глядя на странный набор перед братом.
— Кое-что для вас, — усмехнулся парень, но тут же отполз на столик с подносом, чтобы девочкам не было видно, что он там делает. — Чур, не подсматривать!
Те рассмеялись и лишь продолжили рассказывать что-то о балах и маскарадах. Для такой информации мозг попаданца ещё не был готов, так что Дроздов пока чисто вспоминал, что и в какой последовательности делать.
Он помогал себе огромными кусачками, радуясь, что они легко справляются с податливым металлом. Две проволоки он сгибал и скручивал, делая петельки, загибая их и скрепляя, откусывая лишнее. Затем продел резинку, закрепил, вырезал из бумаги крылышки, клеем прикрепив их к проволоке.
Налюбовавшись получившейся бабочкой, он сделал и вторую, после чего привлек к себе внимание сестер, закручивая и натягивая резинку за задние «усики». Он придерживал передние, чтобы поделка не раскрутилась, вкладывая её в ладошку младшей и накрывая второй ладошкой сверху. Тоже он проделал и с Лилией. Сестры смотрели на него с недоверием, но в этот же момент им было очень любопытно, что же произойдет.
— Так, теперь можете раскрыть ладони, — сказал он, готовый с гордостью смотреть на деяние рук своих. — Ну же, не бойтесь!
Почти одновременно девочки подняли верхнюю ладонь, и их бабочки мгновенно вспорхнули вверх. Завороженные сестры смотрели на бумажных насекомых, словно на настоящие чудеса, восторженно прыгая и умоляя брата заколдовать бабочек ещё раз. Устав им показывать, парень наконец раскрыл свой секрет, подарив каждой по поделке.
Петровичу показалось, что девочки слегка изменили к нему свое отношение. Не полностью, они все ещё были полны каких-то обид и подозрений, но ему все равно было довольно любопытно за ними наблюдать. Это его маленький эксперимент
Да вообще все это выглядело как какой-то опыт. Дроздов бесконечное множество раз слышал, что есть доктора, занимающиеся преступными делами. Нет, он сам не святой, но ему хотя бы искренне нравилось лечить людей. Он привязывался к больным, сочувствовал им и пытался помочь как мог.
Не всем, конечно, он ведь тоже человек.
Но были и те, кто занимались как раз вот такими опытами. Был случай, когда один психотерапевт «подешевле» подгонял нужные препараты своим больным. Вот только позднее, со скандалом выяснилось, что от препаратов там было лишь название. Он считал, что эффекта плацебо достаточно! Все дорогостоящие таблетки были просто пустышками!
Ох, извините, некоторые содержали витамины. Но это уже для уж очень богатых.
— Мы к тебе ещё придем, — помахала Нерель, прижимая к груди бабочку. — Не становить пока опять злюкой, ладно?
«Ох, как ты заблуждаешься, маленькая ты глупышка», — безо всякой злобы подумал Дроздов. Что-то внутри кольнуло, от осознания, что он ещё не знает, в чье же тело ему посчастливилось попасть.
Если так говорят, неужели настоящий Лукас был ещё хуже?
Отмахнувшись от навязчивых мыслей, парень завалился на кровать, подложив руки под голову. Всё-таки непонятно, где он и зачем. Непохоже это все на трип. Он ведь наркоман опытный, да и как врач прекрасно знал, если мозг создает нечто настолько невероятное — это поразительный мозг.
И его таким не был.
Даже с шизофренией он бы погряз в ужасе, в страхе, в самых страшных своих кошмарах. Болезнь всегда стремиться к саморазрушению, быть не может, что в этом потрясающем мире есть что-то разрушительное!
В дверь не стучали.
Она просто отскочила к противоположной стене, а внутрь ступил тяжелый ботинок. Василий Петрович приподнялся на локте, удивленно глядя на вошедшего мужчину, что вальяжно ступал, все приближаясь. За его спиной мелькнула Ланса, бросив тихо пару слов и сбежав:
— К вам пожаловал ваш советник…
Советник, значит? Дроздова это не удивило, он помнил, что дети не могут править одни, за ним всегда кто-то стоит. Правда, помнил он это из истории или книг, что писала одна из его сестер — определить не получалось.
Мужчина тем временем прикрыл дверь, окидывая комнату придирчивым взглядом:
— Мне говорили, конечно, что ты изменился, но я не ожидал, что настолько.
Лукас пожал плечами.
— Вот, решил, что пора взрослеть. Скоро и ты мне станешь совсем не нужен.
Глаза советника полезли на лоб, а потом он расхохотался, держась за живот. Он был отталкивающим по внешности, с гнусавым голосом. Но если не видеть его манер, то можно и очароваться этой холодной красотой. Острые скулы, черные волосы до подбородка, синие горящие глаза. Конечно, Дроздов под эти чары не попадал, ему скорее хотелось съежиться и отбиваться.
Как жаль, что это пришлось делать на самом деле.