- Маманя и Дашина мать меняли бинты на капитане. Он стонал. Чую, загавкал Кудлай. Выйшов, кругом подывывся - никого не було.
- Выйшов, подывывся! - яростно сказал Егор. - Надо было стоять на страже, балда!
И тут они увидели Митеньку. Он бежал к ним через огород, спотыкаясь об оранжевые тыквы. Дыша со свистом и кашляя, выстреливал слова:
- Спасайтесь!.. Витоля мне сказал... Я пришел к нему, его дома нет... Потом он прибежал и сказал: теперь им лабец!.. Я такое, говорит, узнал про них... Вот зараз, говорит, папаня мой приедет... Я у него выспрашивал, а он, фашист, не сказал... Спасайтесь!
- Погоди, не дрожи. - Егор показал ему нож. - Чей нож, знаешь?
- Витолин! - ахнул Митенька. - Где ты нашел его?
- Васютка нашел около Грининого сарая... Где сейчас Витоля?
- Дома. Ждет своего батька. А Гордей и Масюта с другими полицаями поехали охотиться на колхозных свиней, которые разбежались по степу.
- Слушайте мою команду, бойцы, - очень серьезно сказал Егор. - Действовать надо быстро. Васюта, беги, скажи Грининой матери, чтоб перепрятали капитана...
- К нам отнесем его! - Митенька кинулся к Егору. - У нас не будут искать. Пошли! По балке отнесем, никто не увидит. Быстрей, а то они скоро явятся, все перероют, всех вас застрелят...
- Тихо, Митенька, не паникуй! Ты и Гриня - пошли со мной.
Они втроем засели в зарослях одичалой смородины на краю сада Ненашковых; В потной руке Егор держал тяжелый парабеллум.
- Митенька, иди и примани Витолю сюда, - сказал он. - Придумай что-нибудь такое, чтоб он обязательно пришел.
- Ты убьешь его? - спросил тот.
- Нет-нет, он нам живой пригодится. - Егор обнял худенькие плечи Митеньки. - Ты ж не боишься, правда? Иди и веди его сюда поскорей.
Митенька нырнул в кусты и скрылся в саду Ненашковых. Егор и Гриня ждали, сдерживая дыхание. И вот где-то за пожелтевшим заслоном листвы послышался его льстивый, вибрирующий от волнения голосок:
- Я подкрался, смотрю, а они прячут в яму три винтовки, немецкий автомат...
- Немецкий? - переспросил Витоля. В гугнивом голосе его звучала самодовольная и угрожающая интонация: дескать, ага, попались!
- И пистолет, - воодушевленно врал Митенька.
- И пистолет?! - обрадовался Витоля. - А какой?
- Пистолет-маузер!.. Знаешь, такой, как у красных дьяволят... Знаешь, такой - тах-тах-тах-трах!
- Маузер я возьму себе, а автомат и винтовки отдам бате. А их отправят в Германию...
- Отправят, отправят, - поддакивал Митенька дрожащим голоском. - Сюда иди... вот тут, под обрывом...
Егор и Гриня поднялись из-за куста. Витоля остолбенел, лицо его перекосилось, он, видно, собирался закричать, но Егор рукояткой пистолета ударил его по голове. Витоля, охнув, повалился. Через минуту он лежал у их ног, связанный ремнями, с тряпкой во рту. Гриня замахнулся камнем, целя острым углом ему в висок.
Митенька схватил его за руку:
- Гриня, не убивай!... Не надо... Я боюсь!.. Тот покосился на него шальными глазами:
- Отцепись! Не мы его, так он нас...
- Не дури! - Егор оттолкнул Гриню. Он нам живой пока нужен. Мы его кой о чем порасспросим.
Гриня отбросил камень, вытер обильно вспотевшее лицо.
У двора Ненашковых раздалось ржание лошадей и грохот телеги. Послышались возбужденные голоса Гордея, Масюты, Афони Господипомилуй. Видно, охота у них была удачной.
Егор взял Витолю за ноги:
- Берите его за руки. Отнесем в подвал, там его никакой черт не найдет... И спокойно, не трусьте. Пойдем по ручью, чтоб следов не осталось.
Вход в подвал едва нашли: за лето он сильно заплелся диким хмелем и травами.
В подвале развязали руки Витоле и вынули кляп из рта. Он пришел в себя, прокашлялся и истерично закричал:
- Отпустите зараз же! У меня дядя - помощник коменданта района. У него друзья - гестаповцы и эсэсовцы!.. Они повесят вас и всю станицу сожгут за меня! А с тебя, гнида паршивая, шкуру живьем сдерут, - грозил он Митеньке. Предатель!
- Это ты предатель Советской власти! Фашистам, врагам Родины продался! закричал Митенька, выпятив узкую грудь и сжимая сухие кулачки. - И я тебе не служил и не помогал тебе, я служил правому делу и помогал им, вот Егору и Грине...
Они ушли, звякнув кованым засовом.
Запор на дубовых дверях был надежным. Можно было не тревожиться: Витоле из подземелья ни за что не выбраться. Он выл, как пес в дурную погоду, но его вой не пробивался на поверхность.
Засели в подсолнухах на краю огорода Гребенщиковых, позвали Дашу. Она спросила с тревогой:
- Что же мы будем делать с ним?
- Расспросим кой о чем, узнаем, что они, Ненашковы, вместе с фашистами замышляют против станичников, и тогда... это...
- Что - это? - Она посмотрела Егору в глаза.
Глядя в сторону, он пробормотал:
- Да то, что остается...
- Судить его надо, - сказала Даша, поразмыслив. - Судить по законам Советской власти.
- Ха! Ну придумала ты, Даша, - усмехнулся Егор. - Как тебе это представляется?.. Суд соберем, прокурора, судью пригласим, а?..
- Знаешь ведь, мой отец был народным заседателем. Разные книги у него были по судебным делам... Я тоже читала. Вот мы кто такие? Советские люди. Так? Мы к врагам не переметнулись, мы живем по законам Советской власти: стараемся спасти раненых бойцов, сохранить народное добро... Так? И вот мы, наш коллектив, можем назначить прокурора, избрать судью, защитника, заседателей и судить предателя Родины Витолю Ненашкова.
- Так, Даша! Правильно, Даша! - поддержал ее Митенька.
Гриня, выкатывая на Дашу лупастые зеленые глаза, пожимал плечами, качал головой, хмыкал, но не спешил вслух высказывать свое мнение, выжидал, пока Егор выскажется.