И вдруг Фёдор Михайлович сказал:
- А девчонка-то всё вальсирует... Мы этого как-то сразу не заметили.
Весь причал был уставлен чашками, и девочка устало наклонялась и собирала их.
Следом за нами на причал спустились несколько чопорных англичан, а за ними, вся в белых кружевах, как облако, появилась высокая молодая женщина. Она словно бы возникла из прошлого. На шляпе у неё развевались пышные перья, а сзади чуть ли не тянулся настоящий шлейф!
Она прошествовала мимо девочки и пальцами отвела в сторону край платья, чтобы не испачкать об чашки.
Девочка подняла голову, лицо её вдруг вспыхнуло от удивления, глаза засветились. Но женщина как-то высокомерно взглянула на неё и на её руки; девочка тоже оглядела себя, своё платье, сгорбилась и стала собирать посуду. Как Золушка.
Раздался гудок. Это сигналили катера, и мы отправились на пароход.
Вокруг нас бурлила вода, мчались рядом судёнышки - не таинственные пиратские, а натруженные джонки, баржи, на которых вместе со взрослыми деловито раскачивались в такт волнам дети. Они ворочали тюки с хлопком, швыряли сетки макулатуры, раскатывали тяжёлые рулоны бумаги.
Постепенно Гонконг удалялся. Пропали из виду улочки, скрылись причалы, и всё за кормой становилось снова ярким, весёлым, праздничным.
НАДО ГОТОВИТЬ КРЮЧКИ
Мы шли через Сиамский залив в Бангкок, столицу Таиланда. Я и думать не думал попасть в эту страну, хотя слышал о ней давно, ещё когда она называлась "Королевство Сиам". По её джунглям пробирались самые страшные кобры. В болотах таились крокодилы, а её король выезжал во время праздников на белом слоне...
Иван Савельевич, довольный, пробежался по судну, сообщил:
- Порядок! Тайфунов не предвидится.
Я взял матросский инструмент - швабру, ведро, - но тут хлестнул тёплый тропический ливень, смыл с судна всю пыль и грязь почище заправского боцмана, выровнял волны, и по воде во все стороны зачиркали хвостами стаи летучих рыб.
На палубу выбралась вся команда.
Радисты монтировали антенну. "Чудеса ботаники" высаживал в банку новую рассаду, а боцман - молодой, высокий - прохаживался рядом и насмешливо приговаривал:
- Палуба - это железо, металл! Всё на ней должно быть железным! - И он показывал мозолистую ладонь, будто она тоже была из железа. - А тут на тебе! Чудеса ботаники, трав-ки-муравки.. .
Но Валерий Иванович спокойно продолжал своё дело. В дверях появился Фёдор Михайлович:
- Правильно, Валерий! Боцман ещё спасибо скажет! Боцман хотел что-то ответить, но посмотрел на помощника и воскликнул:
- Вот это другое дело!
Фёдор Михайлович, держа несколько крючков, спаянных вместе, обматывал их красными тряпицами,
- Кальмарницу готовлю. Кальмаров ловить, - сказал он.
- Эх и половим кальмарчиков! - обрадовался Ваня. - А потом их на сливочном масле, с лучком, а? - Глаза под очками сверкнули. - Всю команду накормим. Да ещё с жареной картошечкой.. . Объедение!
Видеть кальмаров я видел, а вот чтобы тянуть на крючке, этого мне не приходилось. Так бы и я половил!
"Чудеса ботаники" вдруг подпрыгнул, как мальчишка, схватил фотоаппарат и бросился к борту:
- Дельфины! Какие дельфины! ..
Что дельфины! Надо готовить крючки. Впереди - кальмары.
ПОДПИСЬ КАЛЬМАРА
Как-то под вечер по правому борту возникли и скоро исчезли голубые прозрачные острова. А впереди открылся странный берег. Прямо из воды торчали жёсткие кусты, кое-где они поднимались над водой на спутанных корнях, будто на лапах.
Тут и там посреди залива одиноко стояли пальмы.
Вот сверкнул впереди огонёк на каком-то судне. Мигнул одинокий маяк.
Капитан дал на берег радиограмму, что мы подходим к Бангкоку. В ответ сообщили: "Ждите. В порт поведём утром". На баке загрохотала цепь. Плюхнулся в воду якорь. И всё стихло.
В распоряжении у нас была целая ночь. И после ужина вся команда повалила на корму за Фёдором Михайловичем.
Я притащил большую электролюстру, вывесил за борт и включил. В воду упал луч света, и сразу с трёх сторон вниз полетели кальмарницы.
Лиловое небо стало совсем тёмным. Из прибрежных джунглей уже доносились неясные ночные звуки, цверенчали цикады. Над мачтой всплеснулась тень - порхнула, закружила летучая мышь.
Фёдор Михайлович сказал:
- Ничего, сейчас совсем стемнеет, пойдут кальмарчики. И вдруг кто-то крикнул:
- Смотрите!
Мы перегнулись через борт и увидели, как из глубины всплывает бурая вьющаяся лента. Она подняла над водой плоскую голову и ушла вглубь. У меня мороз побежал по коже.
- Змея! - крикнул боцман. - Дёргай!
- Я её сачком! - сказал Валерий Иванович. Но к борту подошёл капитан:
- Не трогать, она ядовитая.
Змеи выныривали одна за другой, а кальмаров всё не было.
Фёдор Михайлович зевнул. Дёргать леску ему надоело, и он отдал её мне.
Я налёг на борт и потянул крючок на себя. В воде блеснуло что-то прозрачное, как целлофан. А матросы вокруг меня закричали:
- Да что же ты, дёргай, тяни! Осторожно...
Я торопливо стал тянуть леску. Внизу за бортом кто-то затрепыхался. Но я подтянул добычу выше, и рядом со мной зафыркал живой прозрачный мешочек. На меня смотрел маленький злой глаз, дёргались короткие щупальца.
Я сбросил мешок на палубу, нагнулся, чтобы рассмотреть, и вдруг он подскочил, хрюкнул и стрельнул в меня из острого хвоста чёрной жидкостью. Вся палуба вокруг стала чёрной, а но моему лицу и но рубахе поплыли чернильные пятна.
- Что, есть? - раздался рядом радостный голос, и звякнуло ведро, которое Ваня принёс для кальмаров.