став на колено, начал бить поклоны.
За ним и другой в другом углу повторил те же движения, что-то шепча, словно с кем-то разговаривая и о чём-то умоляя.
Наконец на руки им повязали матерчатые мешочки, ударил гонг, и боксёры стали подступать друг к другу.
Один, стройный, тонкий, сделал несколько лёгких шагов, а второй, пониже, коренастый, вдруг нагнул голову и бросился на противника, словно не в бой, а в драку.
Первый отразил удар и сам нанёс удар сверху. Коренастый зло сверкнул глазами, размахнулся ещё раз. Но и этот удар был отбит спокойно.
В зале захлопали в ладоши.
И вдруг коренастый, сжавшись в клубок, подпрыгнул и с размаху ударил противника ногой в челюсть!
Я вскочил. Сзади закричали.
- Хорошо, - сказал агент.
- Да как же хорошо? Ногой!
- Тайский бокс, - невозмутимо ответил агент.
- Да ведь можно убить!
- Бывает. - Агент выпустил колечко дыма. - Но ведь победитель получает пять тысяч батов!
На лице высокого боксёра появилась красная полоса. Парень словно и не заметил этого. Он продолжал бокс без капли злобы, спокойно и красиво.
Он тоже взмахнул ногой, но сделал это так, словно танцор на балетной сцене. Противник отлетел в сторону.
Шатаясь, он поднялся, наклонил голову и пошёл вперёд, уже растравленный злостью. Но первый опять легко скользнул в сторону, и его враг проскочил мимо...
Вокруг одобрительно зашумели.
- Молодец! - сказал капитан.
Мне он тоже понравился. Ни злобы, ни ненависти. Настоящий спортсмен. Благородно ведёт бой!
И когда через восемь раундов судья поднял вверх его руку, мы зааплодировали.
В зале снова плавали клубы дыма, за парой сменялась пара. И кого-то к концу поединка уводили с ринга под руку.
Но вот на помост вышли два мальчика.
Я повернулся к агенту.
- Что, и они будут драться?
- Конечно, - сказал он и достал новую сигарету.
Я обвёл глазами зал и увидел, что вокруг немало мальчи
шек. Теперь они пробирались к рингу и изо всех сил кричали, подзадоривая своих дружков.
Мальчики на ринге тоже совершили танец, пожали друг другу руки. Улыбнулись и стали приплясывать на месте. Им совсем не хотелось драться.
"Наверное, они не станут бить друг друга, а просто будут показывать своё умение..." - решил я.
Но с трибун кричали всё сильней.
Один из противников не выдержал, задел другого, второй ответил ударом...
Мальчики уже били друг друга со злобой и яростью. Оба они были одного роста, но один тоньше и, чувствовалось, слабее. Второй, скуластый, мускулистый, нанёс несколько ударов. Потом развернулся и ударил товарища ногой.
Нужно было отступить, отойти, но гордость не позволяла.
Все кричали, винтом кружился дым. Зрители требовали боя.
И вдруг мальчишка вскинулся, упал и замер на помосте.
К нему подбежали судьи. Из боковой двери показался человек в белом халате. Но судья наклонился над мальчиком и сделал знак рукой: всё в порядке.
Я встал. Больше смотреть на этот бокс я не мог. Агент улыбался. Капитан вздохнул:
- Всё это деньги. Жестокий хлеб. Но на эти пять тысяч он сможет надолго обеспечить семью...
А я представил себе маленького Тау и расстроился. Зря я мальчонке не вынес хорошего мыла!
К ОКЕАНУ
На судне я сразу побежал к артельщику за мылом. Для Тау. Пусть продаёт!
Но артелка была закрыта. В порту такой порядок. Я заглянул в каюту к электромеханику.
"Чудеса ботаники", голый по пояс, возился на коленках у кадки и сажал кокосовый орех. Рядом с ним лежали ещё несколько мохнатых шаров. Он потряс один - внутри забулькала вода.
- Вот и на твою долю. Пока дойдём до Владивостока, пальма вырастет. А вон на столе - пробуй.
В стакане была прозрачная жидкость - кокосовое молоко. На бумаге лежал расколотый орех. Мякоть у него была белая, как рафинад, и я хрустнул кусочком...
Но орех орехом, а мне было нужно мыло!
Валерий Иванович посмотрел в рундук: только простое, хозяйственное.
- Давай! - схватил я и побежал на корму.
На корме уже почти никого не было. Грузчики опускали на канате за борт печку, мешки с крупой. А Ваня и тайский повар похлопывали друг друга на прощание.