– Я хочу построить дворец! Вот такой!
Аладдин раскрыл книжку. Мастера даже не взглянули на рисунок.
– А где твой джин? – спросил Абу-Яхья. – Почему ты спрашиваешь у нас, а не у него?
– Он тут, – сказал Аладдин и потер лампу.
Рядом с минаретом вырос джин. Его голова оказалась чуть выше, и он осторожно облокотился на недостроенную верхушку. Мастера с отвращением отодвинулись подальше от джина.
Джин вежливо сказал:
– Почтенные мастера! Мне известно, как сделать сказочный дворец снаружи, но неизвестно, как его сделать внутри.
Абу-Наиб погладил свою рыжую бороду и поморщился.
– Попроси его, чтобы он разговаривал потише.
А Абу-Яхья добавил, не удостаивая джина взглядом:
– И еще спроси: он когда-нибудь строил дворцы?
– Не строил, – сказал джин.
Мастера помолчали. Потом Абу-Яхья спросил Аладдина:
– У тебя есть чем записывать и на чем?
И опять за Аладдина ответил джин:
– Есть.
И в его огромных руках появилось несколько листов китайской бумаги, тростниковое перо и чернильница.
Однако мастера и на этот раз не взглянули на джина.
– Пиши! – сказал Аладдину Абу-Яхья. – Надо поставить дворец на самом твердом камне руух, чтобы дворец пережил тебя, твоих внуков и правнуков…
И джин стал записывать, как прилежный ученик.
Царевна Будур безмятежно спала, положив голову на ладонь, когда перед нею возник Аладдин с лампой в руках. Услышав шорох, царевна открыла глаза и увидела Аладдина.
– Это ты? – едва слышно спросила она.
Аладдин улыбнулся.
– Уходи… – прошептала царевна.
– Почему?
– Потому что, когда я проснусь и тебя не окажется, это будет очень печально… Уходи из моего сна…
Аладдин послушно пошел к дверям.
– Нет, постой…
Царевна поднялась. Аладдин остановился. Царевна Будур взяла его за руку:
– Пусть этот сон будет и будет… Только бы не проснуться…
– Идем, – тихо сказал Аладдин.
Они вышли в сад, где стояли недвижные, будто заколдованные деревья. Царевна подняла голову – и ахнула.
В зыбком ночном свете перед нею возносились легкие очертания сказочного дворца. Его башни тянулись к звездам. Окна светились. Новый дворец стоял рядом со старым дворцом, и в то же время казалось, будто он ненастоящий, будто его нарисовал искусный мастер старинной миниатюры.
Царевна замерла, не сводя глаз с дворца.
– Я построил его для тебя… – сказал Аладдин.
И повел ее во дворец, и сказал:
– Двери твоего дворца будут всегда открыты, чтобы ты могла ходить в гости, а гости – к тебе. Вот зал для гостей!
Они вошли. Это был очень веселый зал. Стены были разрисованы сказками «Тысячи и одной ночи». А на коврах стояли всевозможные игры: и нарды, и шахматы, и игры, еще не известные никому.
Царевна подняла голову и вскрикнула от восторга.
Над нею был не просто потолок, а сказочный калейдоскоп. Он крутился, а на нем из углов сбегались и разбегались разноцветные камешки, складываясь во все новые и новые фигуры, которые никогда не повторялись. На это можно было смотреть без конца. Это было как музыка.
– Так и есть – сон… – прошептала царевна.
Аладдин повел ее дальше. Они очутились в комнате, где все стены были увешаны нарядными платьями. А на полу стояли туфельки всех цветов и фасонов, какие только можно было себе представить и пожелать.
Царевна подбежала к одному платью – потрогала, подбежала к другому – погладила.
– Ты знаешь, что такое зеркало? – спросил Аладдин.
– Нет…
– Значит, ты даже не знаешь, как ты красива?
Царевна смущенно помотала головой. Аладдин откинул занавес. И перед царевной открылось зеркало – первое зеркало на свете. До этого еще никто никогда в Багдаде не видел зеркал. Это зеркало было такой чистоты, что в нем отражался каждый вздох.
Царевна приблизилась к зеркалу. На нее смотрела сказочная красавица: она потупила глаза и стала виновато поправлять волосы.
– Это лучшая игрушка, какую я видела в жизни! – сказала царевна.