Чихнув в последний раз, мастер Абу-Яхья пошевелил своими бровями и спросил у рыжебородого:
– Мастер Абу-Наиб, хочешь ли ты стать везирем?
– Нет, – ответил рыжебородый, беря свой кирпич под мышку.
– Не хочет? – удивился султан.
Абу-Яхья ему объяснил:
– От мастера останется минарет, а от везиря что?
Султан не нашелся, как ответить.
А мастера поклонились и скрылись в дверях.
Султан мрачно повернулся к Умару Убейду.
– Когда проснемся, обоим отрубишь головы! – кивнул на Абд аль-Кадира. – Заодно ему тоже… Насчет головы жениха тебе и так все известно!
Пока султан распоряжался головами и Умар Убейд в знак послушания кланялся, Мубарак неспешно поднялся с места, медленно пошел к выходу, прижимая к груди лампу.
Так же медленно он вышел. Но едва очутился за дверью, со всех ног помчался к кустам.
Худайдан-ибн-Худайдан выхватил лампу прямо из-за пазухи Мубарака и потер ее изо всех сил.
Откуда-то явилась тень джина и исчезла в лампе. Магрибинец опять потер лампу. Джин на мгновение высунул из нее голову, на его лице было недоумение. Что-то проворчав, он скрылся.
Магрибинец потер лампу еще яростней. Джин не вылезал.
– Выходи! – прошипел магрибинец.
– Не выйду! – глухо сказал джин из лампы.
– Выходи!!
– Не выйду!!!
Мубарак во все глаза глядел на лампу и на колдуна.
Теперь Худайдан-ибн-Худайдан стал тереть лампу обеими руками. Джин нехотя вылез. Он угрюмо молчал, не глядя на магрибинца.
– Что надо сказать?! – заорал тот.
– Слушаю и повинуюсь, – еле выдавил из себя джин.
Колдун наслаждался своей властью.
– Кто ты такой?
Джин молчал.
– Ну?!
– Я раб лампы.
– Повтори!
– Я раб лампы.
– Громче! Не слышу!
– Я раб лампы! – рявкнул джин так, что с дворца посыпалась штукатурка.
Худайдан-ибн-Худайдан торжествовал.
Мубарак нетерпеливо толкнул колдуна в бок.
– Скорей прикажи, чтобы унес Аладдина в Бельбейс…
Только сейчас магрибинец обратил внимание на Мубарака.
– Куда-куда? – переспросил он.
– Его в Бельбейс! – сказал мстительно Мубарак. – А меня жени на царевне!
Магрибинец кивнул, что-то сказал джину.
И Мубарак взлетел… и очутился на какой-то поломанной табуретке. Его щеки были намылены. Ничего не понимая, он моргал глазами. Его держал цирюльник за кончик носа. В другой руке цирюльника был нож-скребок.
Перед цирюльней виднелись две лавки, три дома. Вокруг желтела пустыня, барханы песка.
Несколько раз Мубарак пытался что-то сказать, но каждый раз мыло попадало в рот. Наконец ему удалось пискнуть:
– Где я? Что за местность?
– Бельбейс, – сказал цирюльник и дернул его за нос.
А на свадьбе произошло нечто еще более удивительное. Играла музыка, все веселились. Вдруг Аладдин исчез, а на его месте сидел Худайдан-ибн-Худайдан.
Царевна Будур забила в ладоши и сказала:
– Ты очень удачно превратился в это чучело. А теперь превратись, пожалуйста, обратно в Аладдина!
Магрибинец криво усмехнулся и придвинулся к ней.
Увидев «дядю», Абд аль-Кадир издал возглас изумления. Магрибинец обернулся.