РОНАН
«Animal» — Badflower (трек)
Запах её киски всё ещё ощущается на моих пальцах, когда я распахиваю её дверь. Камилла стоит перед зеркалом, одетая в красное атласное платье. Она бросает на меня мимолётный взгляд через плечо, прежде чем снова повернуться к зеркалу и накрасить губы красной помадой.
Анастасия должна быть от этого в восторге.
— Разве ты не воплощение красоты, — говорю я.
Она снова поворачивается ко мне лицом, опираясь бедром о комод.
— Куда мы направляемся? — покровительственный тон в её голосе делает меня счастливым, потому что я добрался до неё, и это доставляет мне огромное удовольствие.
— На приятный ужин с президентом и новым премьер-министром.
— О, я так люблю волнующую компанию Анастасии.
— И ей наверняка понравится твоя.
Я щёлкаю пальцами. Из коридора входят двое мужчин, и Камилла смотрит на меня, как разъярённая кошка, прежде чем они хватают её.
— Что это, чёрт возьми, такое? — спрашивает она, отступая назад, когда они приближаются.
Я смотрю на часы, пока они тащат её к кровати, брыкающуюся и кричащую.
— Небольшой подарок тебе от меня, джентльмены, — говорю я, постукивая по циферблату своих часов. — Время не терпит отлагательств. Постарайтесь не испортить ей причёску, она выглядит так мило.
Они прижимают её к кровати, и, конечно же, она сражается с ними, как дикое животное, выкрикивая оскорбления по-испански.
— Камилла? — я пою. — Я же сказал, не ерошить тебе волосы.
Я подхожу к краю кровати, улыбаясь ей. Она правда выглядит такой красивой, когда её вот так прижимают.
— Я убью тебя, Русский!
Один из мужчин хватает её за подбородок, и она поворачивает голову, впиваясь зубами в его предплечье.
— Уверен, что если бы могла, то ты бы сделала это, но… — я вскидываю руки вверх от смеха, прежде чем наклониться рядом с ней и погладить по голове. — Тсс, маленькая кошечка. Всё будет хорошо.
Я поднимаю взгляд на Донована и киваю. Он берёт скальпель и делает небольшой надрез сбоку на её шее. Она рычит от боли, и моя улыбка становится шире. Он использует пинцет, чтобы засунуть маленький чип под лоскут мяса, прежде чем быстро зашить её.
— Ну, а теперь, — говорю я, поднимая палец, — прежде чем они тебя отпустят, я должен предупредить тебя, что ты, возможно, захочешь по-настоящему обдумать любые другие мятежные действия, которые ты запланировала.
— Что, чёрт возьми, ты только что сделал? — её лицо покраснело от гнева, ноздри раздуваются.
— Сделал тебя моей. — Я сияю. — Маленький чип, который только что был вшит тебе в шею… если ты снова бросишь мне вызов, я нажму кнопку, которая заставит внешний слой чипа разрушиться, выбрасывая токсичное соединение в твой кровоток. Оно расплавит тебя изнутри, отключая твои органы один за другим. — Я вздыхаю. — Великолепно, ты так не думаешь? — я снова щёлкаю пальцами, и двое мужчин отпускают её.
Камилла резко выпрямляется, затем бросается на меня, отводя руку назад. Я перехватываю её руку на середине удара.
— Камилла, — говорю я, сжимая её нежное запястье, — ты должна знать, что я не из тех, кто разбрасывается пустыми угрозами. Научись контролировать себя.
Она подходит ближе, прижимаясь ко мне грудью. Её взгляд скользит по моему рту, и самодовольная усмешка танцует на её губах.
— Обещаю тебе, что однажды я убью тебя, Русский, и помочусь на твоё холодное мёртвое тело. — Она приближает свои губы к моему уху. — Я не из тех женщин, которые бросаются пустыми угрозами.
— Ага, ага. — Я кружу пальцем в воздухе, и она сердито смотрит на меня. — Повернись. — Её глаза вспыхивают, прежде чем она поворачивается на каблуках. Я достаю из кармана толстое бриллиантовое колье и аккуратно надеваю его ей на шею, прикрывая крошечные швы. — Не могу допустить, чтобы ты выглядела как Франкенштейн, — произношу я.
— Ну, я бы так не выглядела, если бы ты не засунул мне в шею это дерьмо, — говорит она с рычанием. Я хватаю её за руку, чтобы вывести из комнаты, но она вырывается от меня. — Ну и? Я плохо себя поведу, и ты убьёшь меня? — мазохистская улыбка расползается по её лицу.
Я не отвечаю, просто вывожу её из комнаты, провожу по коридору и через парадную дверь к ожидающей машине.
***
Бальный зал заполнен политиками и банкирами, приветствующими Антона как нового премьер-министра, а вот Камилла стоит рядом со мной и от неё исходит молчаливая ярость. Я беру её под руку, когда мы пересекаем комнату.
— Это ожерелье прекрасно смотрится на тебе, — шепчу я.
— Отъебись, Русский, — бубнит она себе под нос.
Я похлопываю своей рукой по её и улыбаюсь, когда мы подходим к Антону. Он напрягается, когда я пожимаю ему руку, нервничает.
— Поздравляю с вашим новым назначением, премьер-министр.
— Спасибо, — отвечает он, но я слышу сожаление в его тоне. О расплате за его жадность, свидетельствуют фиолетовые круги у него под глазами, блеск пота на лбу. Некоторые мужчины думают, что могут справиться с чувством вины. Большинство не может. Антон думал, что сможет снять с себя вину за убийство Василия, но предполагаю, он недооценил её тяжесть. Какой стыд. Его взгляд перемещается на Камиллу, прежде чем другой политик, Дмитрий Соколов — мой выбор на пост следующего президента России — подходит к нам, чтобы пожать Антону руку.
Димитрий бросает на меня взгляд краем глаза, и я чувствую, как Антон отстраняется от нас обоих. Дизайнерский костюм, который надет на Дмитрия, придаёт ему утончённый вид, но никакие деньги или «Версаче» не могут притупить безумный блеск в его глазах.
— Ах, Дмитрий. — Я поворачиваюсь, чтобы пожать ему руку. — Так рад тебя видеть.
— И я, Ронан, — говорит он, его внимание переключается на Камиллу. Похоть плещется в его глазах, когда его взгляд скользит по её изгибам, и моя челюсть сжимается. — Можно тебя на пару слов, Ронан?
— Конечно. — Я обнимаю Камиллу за талию и веду её через роскошный бальный зал по коридору рядом с лестницей, Дмитрий следует за мной. Мы останавливаемся у большой масляной картины, и я поворачиваюсь к нему лицом. Его взгляд останавливается на Камилле, когда он закуривает сигарету. — Камилла, — говорю я, — это Дмитрий Соколов, который скоро станет президентом России. — Я наблюдаю, как сужаются её глаза. Я почти вижу, как её разум перебирает все возможные варианты.
— Для меня огромное удовольствие познакомиться с вами. — Дмитрий берёт её за руку и слегка наклоняет голову, прежде чем взглянуть на меня. — Дело занимает больше времени, чем было обещано.
— Убийства могут быть непредсказуемыми, Дмитрий, — говорю я. — Ты уж должен бы это знать, и, кроме того, есть последняя деталь, на которую нужно обратить внимание. — Я выгибаю бровь.
Дым вырывается у него изо рта.
— Деньги должны появиться завтра.
— Отлично, не забудь вознаградить себя за счёт прекрасных налогоплательщиков России, как только вступишь в должность. — Я хихикаю. — Твоя ракета будет доставлена в течение недели, и мне было так приятно иметь с тобой дело.
Моя грудь раздувается от гордости, волнения, но я не буду забегать вперёд. Я слишком хорошо знаю, что скандал такого масштаба нельзя праздновать до тех пор, пока всё не будет сказано и сделано. И даже тогда то, что мерзкие, жаждущие власти люди, которыми я владею, будут сидеть на властных постах, — только начало.
Он уходит, и я замечаю Анастасию, стоящую в другом конце бального зала. Надутые губки на её лице кричат об обиде, хотя она цепляется за руку мужа, как любящая жена. Я притворяюсь, что не замечаю её, и переключаю своё внимание на Камиллу, проводя пальцами по её шее. Из-под сверкающего колье выглядывает малейший намёк на синяк, и я не могу не вспомнить, как я слетел с катушек, когда прижал её к стене той кочергой. Я провожу пальцем по синяку, прежде чем мой взгляд перемещается на её красные губы. Такие полные и совершенные. Всё, о чём я могу думать, — это прикусить её нижнюю губу и снова пустить ей кровь. Эта мысль вызывает во мне прилив адреналина, и я делаю шаг к ней, прижимая её между своим телом и стеной.
— Ронан. — В её глазах пляшет огонь, и не знаю, предупреждение это или приглашение. Я бы взял и то, и другое…
Я провожу губами по её тёплой щеке и хватаю за бёдра, сжимая, когда сильнее прижимаю её к стене.
— Не притворяйся, что ты этого не хочешь, — шепчу я, скользя губами по её горлу, постанывая рядом с её ухом.
Она обхватывает мой подбородок и проводит ногтями по моей шее.
— Что ты хочешь, чтобы я сказала, Русский? — выдыхает Камилла.
— Ничего. — Я сжимаю в кулаке её волосы и прижимаюсь своим ртом к её губам, раздвигая их языком. И боже мой, её губы ощущаются такими манящими. Её тело напрягается, прижимаясь к моему, затем она толкает меня в грудь.
— Серьёзно? Ты ведь только что вставил эту хрень в мою шею, как будто я ручная сучка…
— О, Камилла… — я крепче сжимаю её волосы, пока она не вздрагивает. — Когда же ты поймёшь, что ты принадлежишь мне? — я снова прижимаюсь губами к её губам, зная, что Анастасия наблюдает за мной и в этот самый момент разбивается на миллион кусочков.
Камилла рычит, прежде чем впиться зубами в мою нижнюю губу. Кровь затекает в мой рот, и я улыбаюсь напротив её губ. И именно тогда я чувствую лёгкую уступчивость, момент, когда её тело едва обмякает в моих объятиях. Она снова прикусывает мою губу, отчего меня пронзает острая боль, за которой следует инстинктивное желание причинить боль ей. Моя рука скользит от ее волос к горлу, пальцы крепко обхватывают Камиллу, прежде чем я прерываю поцелуй и прижимаюсь своим лбом к её лбу, моя рука всё ещё сжимает её горло. Я хочу поцеловать её, причинить ей боль, трахнуть её. Порезать её…
Я смотрю на залитые румянцем щёки, моя грудь вздымается, в то время как её пульс бьётся под моими кончиками пальцев. Её глаза сверкают ненавистью и вожделением. Вид моей крови, размазанной по её губам, заставляет мой член набухать.
— Прежде чем всё это закончится, — говорю я ей на ухо, — ты будешь умолять меня.
— Никогда, — шепчет она с улыбкой. — У тебя и так слишком много власти, Русский.
Она проводит пальцем по моей нижней губе. Когда она убирает руку, я замечаю пятно крови на её пальце. Её глаза встречаются с моими, когда она засовывает окровавленный палец между губами. Если бы у меня было хоть на унцию меньше самообладания, у нас обоих были бы неприятности. Мало что в этой жизни может ослабить меня, но это… В её глазах таятся жестокие обещания насилия и похоти. И это поражает что-то, так благоговейно похороненное глубоко внутри меня — есть все основания полагать, что эта женщина может стать моей погибелью. Это не должно быть таким волнующим.
Вдыхая, я беру её за руку и веду через комнату. Мы направляемся к обеденному столу, и я говорю себе, что должен подавить эти переполняющие кровь позывы.