РОНАН
«Eye» — The Smashing Pumpkins (трек)
Адреналин пронзает меня, как ток под напряжением, когда я веду Камиллу по клубу. Мой пульс бьётся в яремной вене, и я сжимаю челюсти, борясь с желанием пробить кулаком стену. Я только что свернул шею мужчине просто за то, что он прикоснулся к ней. Я потерял контроль, но, боже мой, кажется, преисподняя разверзлась, чтобы предложить мне эту женщину…
Я толкаю выходную дверь и вступаю в снежный вихрь. Ожидающая машина подъезжает к выходу, когда я спускаюсь по ступенькам, Камилла следует за мной. Машина останавливается, и водитель кивает, поспешно обходя вокруг, чтобы открыть нам дверь. Оказавшись внутри, я перевожу дыхание и смотрю на неё. Никто из нас не знает, что только что произошло, кто выиграл, а кто проиграл, и мне не нравится находиться в такой ситуации.
— У меня всё было под контролем, — говорит Камилла, нарушая тишину.
Я сглатываю, пытаясь успокоить свой учащённый пульс.
— Ты не знаешь, когда нужно заткнуться на хрен, не так ли? — мои зубы скрежещут, перед глазами вспыхивает красное. Она свирепо смотрит на меня, и я хватаю её за горло, прежде чем приблизить своё лицо прямо к её лицу. — Ни на секунду не думай, что ты что-то значишь для меня. То, что я трахаю тебя, ничего не значит. — Её пульс бьётся под моими пальцами, взывая к чудовищу внутри.
— Хорошо. — Её дыхание ласкает мои губы. — Тогда запомни, я не чёртова девица в беде, а ты не принц.
— Нет, ты не девица, потому что в сказках девицу всегда спасают, не так ли? — я ухмыляюсь. — А ты никогда не будешь спасена, маленькая кошечка, потому что я тот человек, который оборвёт твою жизнь.
Она стонет.
— Боже, ты такой придурок. — Она хватает меня за ворот пиджака и прижимается своими губами к моим, её язык проникает мне в рот.
Моя хватка на её горле усиливается. Я отталкиваюсь от неё, моя хватка становится сильнее с каждой секундой. Я закрываю глаза, и всё, что я могу видеть, — это её образ, покрытой собственной кровью, то, как искрились её глаза, когда ей вручили лезвие, чтобы перерезать горло тому мужчине. Мои глаза резко открываются.
— Ты мог бы просто покончить со всем прямо сейчас, — осмеливается сказать она. — Просто сожми меня чуть сильнее, Русский.
Волна адреналина захлёстывает меня, и я сжимаю её чуть сильнее. Всё, что она делает, это закрывает глаза и улыбается. Я наблюдаю, как она борется с этим. Я наблюдаю, как её прекрасная кожа сжимается вокруг моих пальцев, и та тонкая грань контроля, за которую я цепляюсь, лопается, как перетёртая струна. Я душу её до тех пор, пока она не начинает задыхаться, а затем медленно приближаю своё лицо к ее лицу.
— Это достаточно сильно? — шепчу я ей в губы.
Она снова задыхается, и я не могу удержаться, чтобы не поцеловать её. Сильно. Она отвечает мне поцелуем на поцелуй, языком, зубами и яростью. То, как она выводит меня из себя — я хочу убить её за это так же сильно, как мне нужно трахнуть её, и я обнаруживаю, что моя хватка ослабевает. Она двигается и садится верхом на мои бёдра, приподнимаясь на коленях и откидывая мою голову назад на сиденье. Её зубы впиваются в мою нижнюю губу, прежде чем она отстраняется, прижимаясь своим лбом к моему. Цепляясь за последнее подобие самообладания, я кладу руки ей на талию, сжимая их так, словно она может удержать меня на месте.
— Спасибо, — шепчет она, кладя дрожащую руку мне на подбородок, прежде чем снова поцеловать. Ярость и ненависть отступают, как поднимающаяся волна, тающая в океане. Тепло её губ разливается успокаивающим потоком по моим венам, и хотя я ненавижу, что у неё есть такой контроль надо мной, я наслаждаюсь этим. Тепло её тела, запах крови в её волосах — это почти слишком. Внезапно она отстраняется и смотрит на меня, нахмурив брови. А потом слезает с меня, оставляя между нами как можно больше пространства.
Когда мы приезжаем домой, она заходит в дом и исчезает в коридоре, не сказав ни слова.
«Она потерялась в своих мыслях, совсем как я сам», — думаю я, удаляясь в свой кабинет.
В камине ревёт огонь, щепки потрескивают от жара. Проведя рукой по лицу, я откидываюсь на спинку кресла. Я смотрю, как красные языки пламени лижут поленья, размышляя, задавая вопросы. В жизни часто меняются течения, просто я не уверен, нравится ли мне новое направление, в которое меня несёт.
Телефон звонит в кармане. Я бросаю взгляд на имя Анастасии, мигающее на экране, когда достаю его.
— Чего ты хочешь? — спрашиваю я, мой взгляд всё ещё прикован к огню, который так сильно напоминает мне мою маленькую кошечку.
— Ронан, — плачет она. — Я люблю тебя. Пожалуйста, пожалуйста…
— У меня больше нет на это времени, Анастасия. Не звони мне больше.
Я отключаю звонок и немедленно блокирую её номер, прежде чем положить телефон себе на колени. Достаточно скоро мой план будет завязан в красивый, аккуратный бант, и, может быть, тогда всё в моей голове прояснится.
***
Лучи заходящего солнца проникают сквозь витражное окно, отбрасывая калейдоскоп красок на «Ругер» (прим. Ruger — пистолет) на моём столе. Я не видел Камиллу со вчерашнего вечера, с тех пор как смотрел, как она перерезала горло мужчине и трахнул её в её же собственной крови…
На моём телефоне раздаётся видеозвонок, и я принимаю его, ожидая, пока размытое изображение лица Кристоффа не станет чётким. Позади него мексиканский пейзаж расстилается, как полотно, солнце высоко над теперь уже пустым озером.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал с мексиканцем? — спрашивает он.
— Просто оставь его в покое.
Он морщит лоб.
— Теперь он тебе не нужен? Нет?
— Нет, но в конце концов его убьют в одной из его мелких картельных войн. Спасибо тебе за руководство проектом, Кристофф.
— Конечно. — Он улыбается, и я отключаю звонок.
Сейчас мне абсолютно ни к чему Габриэль Эстрада или картель Хуарес, но он этого не знает, и ему это никогда не станет известно. Взглянув через открытую дверь, я наблюдаю, как Камилла неторопливо заходит в гостиную и берёт графин с бренди. Я мог бы очень легко продолжать играть в эту игру. Картели продолжают контрабандно ввозить боеприпасы в Америку. Я уверен, для них это было бы достаточно веской причиной, чтобы я удерживал Камиллу. Они, конечно, понятия не имеют, каковы мои планы на самом деле, так что я мог бы оставить её себе, если бы захотел.
И я действительно этого хочу, но в этом-то и заключается проблема. Я не должен желать оставлять её у себя. Она будет постоянно бороться со мной и ненавидеть меня, а это лишь отвлекает внимание, форма развлечения, которая может дорого мне обойтись. Камилла слишком неконтролируема — почти такая же, каким был я до того, как научился контролировать своего монстра, скрывающегося внутри. Слишком неконтролируемая, но в то же время слишком великолепная, чтобы стереть её существование с лица земли.
Прекрати это!
Я ударяю кулаком по столу, прежде чем провести рукой по лицу. Похоть сильна, я хорошо осознаю это, и эта женщина лишает меня всего, кроме животных побуждений. Она вызывает у меня желание причинить ей боль, трахнуть её, овладеть ею. Я свернул шею мужчине просто потому, что он прикоснулся к тому, что я считаю своим, а такой человек, как я, не может позволить себе эмоций, которые приводят к таким опрометчивым решениям. Закрыв глаза, я вспоминаю, как она позволила мне порезать её и трахнуть, как прекрасно извращён её разум. Боже, она безжалостна.
Королева, достойная короля…
Но не каждому королю нужна королева.
Мой взгляд возвращается через дверной проём к Камилле. Мне не нужна королева, но, чёрт возьми, я хочу именно её, потому что нет другой женщины, у которой был бы шанс получить равную власть. Но я никогда не смогу ей доверять… Мой разум подсчитывает мои действия. Я словно на маятнике, раскачивающемся назад-вперёд между моим желанием убить её и желанием удержать. Я наблюдаю, как она передвигается по кабинету, и мой член набухает с каждой секундой. Мой взгляд возвращается к пистолету. Я мог бы позволить судьбе решить за меня. Разрядить несколько пуль и нажать на спусковой крючок один раз. Бросок монеты: орёл или решка, только с оружием…
Потрескивает интерком, и из динамиков раздаётся панический голос охранника.
— Анастасия здесь!
— Отошли её, — отвечаю я, засовывая пистолет в ящик стола.
— Она протаранила ворота, сэр. Она уже у двери. Мы думали пристрелить её, но…
— Пристрелить её? С каких это пор расстрел жены президента на моей территории стал казаться хорошей идеей? — я встаю из-за стола. — Я разберусь с ней.
Застонав, я закатываю глаза и направляюсь в прихожую как раз перед тем, как кто-то сердито колотит в дверь. Я вздыхаю, качая головой, и рывком открываю дверь. Анастасия вваливается внутрь, её светлые волосы растрёпаны, тушь размазана под глазами, и я едва могу разглядеть тонкую струйку крови на её бледных щеках.
Прекрасно. Деревичи, должно быть, мёртв.
— Ты должен мне помочь, — говорит она, прежде чем разразиться рыданиями и драматично упасть на пол. Я снова закатываю глаза и качаю головой.
— Ты не должна быть здесь, Ана.
— Я убила его! Для тебя! — кричит она, вскакивая на ноги. — Я убила его ради тебя, Ронан, потому что я люблю тебя. Мы можем быть вместе. — Она расхаживает по фойе, проводя руками по волосам. Останавливается в дверях и смотрит на меня дикими глазами. — Мы можем быть вместе! — вот что делает с людьми слабость любви, она сводит их с ума. Она лишает их контроля. Я не могу удержаться от ухмылки при этой мысли.
Стук каблуков по мрамору эхом отдаётся от потолка. Ана оглядывается мне за спину и бросает свирепый взгляд. Я оборачиваюсь, когда Камилла пересекает комнату, её тёмные волосы колышутся при каждом соблазнительном движении бёдер.
— Ана, — говорю я, всё ещё глядя на Камиллу, — уходи.
Когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Анастасию, она всё ещё смотрит на Камиллу, её грудь неровно вздымается.
— Ана, не смей… — я делаю шаг к ней, и именно тогда замечаю окровавленный клинок, крепко зажатый в её руке.
Зарычав, Анастасия бросается на Камиллу, дико размахивая ножом. Камилла не вздрагивает и не двигается, просто наотмашь бьёт Ану по лицу с такой силой, что её голова откидывается в сторону. Камилла без особых усилий выхватывает нож, прежде чем схватить её за волосы и запрокинуть голову назад.
— Я, блядь, предупреждала тебя, — говорит Камилла, проводя лезвием по горлу Анастасии. Прекрасная рубиновая кровь вытекает из раны, и глаза Аны расширяются, когда она задыхается. Камилла улыбается и прижимает Ану к себе, заливая её кровью.
Несколько моих людей врываются в комнату, и я поднимаю руку.
— Уйдите, — говорю я им. Камилла заправляет прядь волос Анастасии за ухо, шепчет что-то по-испански, чего я не совсем понимаю, а затем отпускает её. Тело Аны оседает на пол в луже крови. Мой пульс учащается, моя кожа загорается сначала от вожделения, а затем от ярости.
Недавно убитая жена президента лежит убитой посреди моего фойе. За считанные секунды Камилла разрушила мой идеально спланированный план, создав беспорядок, который мне предстоит разгребать. Красные вспышки пляшут у меня перед глазами. Моя грудь сжимается от ярости.
— Камилла, — удаётся мне спокойно произнести, когда я переступаю через тело Анастасии. — Пойдём со мной.
Жаль убивать такое милое маленькое создание, но всему когда-нибудь приходит конец.