— Ты можешь узнать, хотят ли они познакомиться с Элизабет.
— Ты уверена?
— Я уверена.
— Хорошо, — я неохотно отдаю Элизабет. Не хочется покидать эту палату Но я передаю ее обратно Скарлетт и возвращаюсь в приемную. Они все еще там. Я не был уверен, что так и будет.
Я прочищаю горло.
— Э-э, папа? Хэнсон? Джозефина? Вы… вы хотите познакомиться со своей внучкой?
Все трое выглядят ошеломленными. Может быть, новость, что они бабушка и дедушки, поражает их. А может, они просто не ожидали такого предложения.
К моему удивлению, первым встает Хэнсон. Джозефина следует за ним. Мой отец поднимается последним, но поднимается. Я бросаю взгляд на Оливера. «Давай», — одними губами произносит он. Мы с отцом следуем за родителями Скарлетт по коридору.
— Мы назвали ее Элизабет, — тихо говорю я ему, когда мы идем по коридору. Мой отец часто бывает непредсказуем. Я не хочу, чтобы его реакция на откровение — положительная или отрицательная — повлияла на первую встречу. — Палата № 231, — говорю я Джозефине и Хэнсону, когда мы подходим к палате Скарлетт. Они входят. Я слышу восклицание Джозефины. Мы с отцом задерживаемся снаружи.
Он сжимает мое плечо.
— Я горжусь тобой, Крю. Твоя мать тоже бы гордилась.
Затем он направляется внутрь. Я остаюсь стоять в коридоре и плачу во второй раз за сегодняшний день.
25. Скарлетт
Крю ведет себя странно. Он вернулся домой расстроенный, но вовремя, разминувшись с Софи и Надей всего на несколько минут. Погладил Тедди и поцеловал Элизабет перед сном, но это было его ежедневным ритуалом. Те же действия, которые он совершает каждый вечер, когда возвращается с работы.
Я наблюдаю, как он проверяет свой телефон в отражении зеркала. Выглянул в окно. Я отложила тюбик с губной помадой.
— Ты же знаешь… не должны делать это сегодня вечером.
Мои слова вырывают его из задумчивости. Крю оглядывается, выглядя удивленным. И смущённым.
— Что? Почему?
— У тебя был долгий день. И ты, кажется… не знаю, где-то далеко. Мы можем перенести ужин.
Его брови приподнимаются, и легкая усмешка появляется на его губах.
— Перенести ужин? Это наша годовщина.
— Я знаю, но это всего лишь свидание. Наш послужной список с ежегодными праздниками, торжествами или чем-то еще невелик. И разве мы не должны праздновать наш брак каждый день, а не только в тот день, когда мы поженились?
Полноценная ухмылка — его ответ на мои слова.
— Кто знал, что ты такая романтичная, Роза?
Я закатываю глаза.
— Заткнись. Я серьезно.
— Я тоже. Так что заканчивай собираться, чтобы мы могли пойти на ужин.
— Голоден?
— Да, — он убирает свой телефон, изучая меня с выражением грешника, а не святого. — Хочу десерт. Я буду внизу.
Мы дурачились, как похотливые подростки, с тех пор, как родилась Элизабет, но секса так и не произошло. И если бы кто-то сказал мне на моей свадьбе год назад, что я оставлю свою новорожденную дочь дома, чтобы отпраздновать годовщину с полной уверенностью, что у нас моногамные отношения, я бы рассмеялась им в лицо.
И все же мы это делаем.
Я брызгаю духами, беру пару лабутенов из шкафа и спускаюсь вниз. Моя мама удобно устроилась на диване. Ее энтузиазм по поводу того, что она стала бабушкой, почти так же удивителен как и мои отношения с Крю. В основном меня воспитывали няни. Но моя мать обожает Элизабет. Даже мой отец иногда удивлял меня, прося подержать ее или искренне улыбается, когда видит ее. Сегодня его здесь нет, и я не спрашиваю почему. Отношения моих родителей — не мое дело. Самое главное, это не имеет никакого отношения к моему браку.
Крю прислонился к стене рядом с лифтом, уставившись в пространство. Он выпрямляется, когда видит, что я приближаюсь, его голубые глаза темнеют от вожделения.
Я ухмыляюсь ему, прежде чем поздороваться с мамой.
— Привет, мам.
Она улыбается, оглядывая меня с ног до головы.
— Ты прекрасно выглядишь, Скарлетт.
— Спасибо. Тебе что-нибудь нужно, прежде чем мы уйдем?
— Нет-нет, — она машет рукой в сторону входа. — У вас двоих особый вечер. Если Элизабет проснется, я буду здесь.
— Хорошо, — я колеблюсь несколько секунд, хотя она уже вернулась к раскрытой книге у себя на коленях. Затем я подхожу к Крю.
— Готова? — спрашивает он.
— Готова, — подтверждаю я, когда мы заходим в лифт.
— Как дела на работе? — спрашивает он.
— Хорошо. Июльский номер уже готов, а летняя линейка распродана.
Он гордо улыбается мне.
— Поздравляю, Роза.
— Спасибо. Как прошел твой день? — компания «Кенсингтон Кансалдид» официально пережила кризис. Расследование закончилось без предъявления обвинений. Акции выросли. Однако быть генеральным директором компании — это не типичная работа с девяти до пяти.
Мы говорим так, словно женаты уже несколько десятилетий. Крю рассказывает про какую-то сделку, которую Оливер хочет заключить, пока мы идем от лифта к парковке, где стоят наши машины. Мы забираемся в Ламбордгини Крю.
Я наклоняюсь и расстегиваю молнию на его брюках. Он тут же замолкает, сосредоточившись на моей руке, сжимающей его член. Рычание раздвигающихся металлических зубов — единственный звук в машине.