Ханна выглядит раздраженной и смущенной. Саванна улыбается нам, как будто мы пара мечты, воплощенная в жизнь.
Подходит официант.
— Мистер и миссис Кенсингтон? Ваш столик готов, если хотите, проследуйте за мной на террасу.
Я слегка машу Ханне и Саванне рукой.
— Приятного вечера, дамы.
— Значит, я супер романтичный? — дразнится Крю, пока мы следуем за официантом по ресторану.
— У тебя бывают просветления, — отвечаю я. — И это было не хвастовство, а обмен оскорблениями с твоей ревнивой бывшей.
— Ханна не моя бывшая.
— Как скажешь.
— Мило, когда ты ревнуешь, Роза. — Крю наклоняется, его губы касаются раковины моего уха. — Особенно, когда моя сперма стекает по твоим бёдрам.
Я подавляю дрожь, которая не имеет ничего общего с тем фактом, что кондиционер здесь работает на полную мощность. Одетый в смокинг официант продолжает идти к лифту, совершенно не подозревая о том, что рот моего мужа — полная противоположность всему остальному здесь.
Серебристые двери лифта раздвигаются, открывая вид на крышу. Серый камень покрывает землю. Искусно расставленные деревья и цветы прерывают расставленные столы. Мерцающие огни освещают пространство. Мы здесь единственные люди. Крю, должно быть, снял в аренду всю террасу.
— Вау, — выдыхаю я.
— Официант скоро будет готов принять ваши заказы. Приятного вам вечера. — Мужчина заходит обратно в лифт, оставляя нас с Крю одних здесь. Он подходит к краю крыши, откуда открывается вид на весь город. Я следую за ним.
— Тебе это нравится?
— Нравится, — я смотрю на него. — С тех пор как ты обвинил меня в ревности, я всегда задавалась вопросом: что ты сказал тому парню в «Пруф»? В ту ночь, когда подошел к столику, прямо перед нашей помолвкой?
— Технически, мы обручились, когда нам было по шестнадцать.
Я закатываю глаза.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
— Я сказал ему, что ты моя, — отвечает Крю.
— Это все, что ты ему сказал?
— Ему? Ты даже не помнишь имени этого парня, не так ли?
— Прекрати менять тему.
— А ты помнишь?
Я вспоминаю ту ночь. Попыталась вспомнить парня, который подошел к моему столику и говорил с Софи и Надей. Но все, что я помню о той ночи, — это Крю Как он выглядел. То, что он сказал.
— Нет, — признаю я. — Не помню.
Он довольный улыбается.
— Я мог бы пригрозить Эвану небольшим телесным повреждением, если бы он стал приставать к тебе той ночью.
Собственничество в его голосе вызывает противоположную смесь удовлетворенности и раздражения.
— Я не была твоей. Мы тогда даже не были женаты.
Крю пожимает плечами.
— А мне показалось, что была.
Я помню, как была довольна, когда он прогнал ту рыжую. Тогда меня не должно было волновать, с кем он трахался. Но волновало.
— Видишь? Я знала, что ты романтик.
— Ты сказала, что не была.
Я приподнимаю бровь.
— Что?
— Ты сказала: «Я не была твоей». Означает ли это, что сейчас ты — моя?
— Да, — говорю я ему. — Я твоя.
За прошедший год я многому научилась. Одна из вещей, которые я обнаружила в Крю — это то, что его уверенность означает, что ему редко нечего сказать. Это один из тех редких моментов. Где он одаривает меня сентиментальной улыбкой, которая говорит мне, что он такой же мой, как и я его.
— Ты когда-нибудь задумывался, что было бы, если бы ты женился на за ком-то другом?
— А ты?
— Я первая спросила тебя.
Он игнорирует меня.
— Знаешь, что меня всегда сбивало с толку? Почему я? До тех пор, пока мой отец не сказал мне, что я стану генеральным директором, в этом был какой-то смысл. Но как только он это сделал, я всегда задавался вопросом…
Его размышления слишком точны.
— Твой отец сказал тебе.
— Он упомянул, что ты… хотела меня.
Я криво улыбаюсь.