— Скарлетт. Послушай, я…
Она резко поворачивается ко мне.
— Что? Чего ты хочешь от меня, Крю? Потому что я думала, что секса. Но я предложила его тебе на гребаном блюдце, а ты решил спать дальше по коридору.
— Ты не мыслила ясно.
— Ни хрена себе. Я не могу ясно мыслить рядом с тобой.
— Это самая милая вещь, которую ты когда-либо говорила мне, детка.
— Не привыкай к этому.
— Уже поздно.
Это, кажется, пробьет любую броню, которую она носит под своей тонкой ночной рубашкой. Клянусь, эти лоскутки короткой ткани приведут меня к смерти.
— Все ведь закончится, когда мы займемся сексом?
— Что?
— Забудь.
— Просто скажи, что ты имеешь в виду, Роза. Я, блядь, не умею читать мысли.
Она прикусывает нижнюю губу.
— Я хочу переспать с тобой. Но не хочу, чтобы это что-то изменило.
— Изменило что? Безразличное отношение в Нью-Йорке?
Она мотает головой.
— Не бери в голову.
Я делаю первый шаг. Стираю пространство между нами и прижимаю ладонь к ее талии, направляя ее ко мне.
Она делает второй шаг. Ее руки пробегают по моим рукам и плечам, прежде чем скользнуть в мои волосы.
— Просто убереги меня, хорошо? — шепчет она. — Убереги меня от завершения всего этого. Со мной все будет в порядке, пока у меня есть твоя защита.
— О чем, черт возьми, ты говоришь?
Скарлетт не отвечает. Она целует меня. Пьяняще, глубоко и возбуждающе. Этот поцелуй может стать главным праздником моей жизни. Я мог бы целовать ее часами. Запомнить точно, каково это, какая она на вкус, какие тихие звуки она издает, и этого все равно будет недостаточно.
Но я понимаю, что на этом все не закончится, когда ее рука скользит вниз. Прежде чем я успеваю подумать, а тем более отреагировать, она сжимает мой член в кулаке. С меня хватит. Я не собираюсь останавливаться. Тормоза не работают. Я хочу ее. Я хотел ее так долго, что трудно вспомнить время, когда я этого не хотел.
Она быстро справляется с моими боксерами, и я стягиваю шелк, который едва прикрывает ее. Я плохо соображаю, тем не менее достаточно осведомлен, чтобы понимать, что это не обязательно должно происходить на кухне. Я притягиваю ее к своему телу, и ее ноги обвиваются вокруг моей талии. Маневрировать по темному дому, неся ее на руках, нелегко, но я справляюсь.
Я бросаю ее на кровать, среди спутанных простыней, которые наводят на мысль о том, что она долго ворочались.
— Не могла уснуть?
— Прекрати болтать, — она хватает меня за волосы, возвращая меня к своим губам.
Я хочу насладиться этим: ее ощущением, вкусом, видом ее тела, распростертого подо мной. Но здесь темно, а это значит, что я не могу видеть ничего, кроме ее фигуры. У меня не было секса уже несколько месяцев, и это делу не помогает.
Скарлетт не то чтобы замедляет ход событий. Она извивается подо мной, пока кончик моего члена не проскальзывает сквозь ее влажный жар. Она приподнимает бёдра, дразня меня, прижимая нас ближе друг к другу. Ногти впиваются мне в спину. Мое имя прерывает тишину рваным стоном.
Я начинаю погружаться в нее и понимаю, что чувствую себя по-другому.
Я отстраняюсь, пытаясь вспомнить, где оставил свой багаж.
— Не останавливайся, — ее голос не похож на тот, который я когда-либо слышал. Он отчаянный.
— Мне нужен презерватив.
— Нет, не нужен.
Это не тот ответ, которого я ожидал. Мы не обсуждали контроль над рождаемостью или детей, кроме того, что она сказала, что не готова к ним. Не говоря уже о том, что есть хирург, с которым она якобы трахается. Я чист, но она этого не знает. Все это нам нужно будет обсудить позже, не прямо сейчас.
Ее ответ — безрассудный и безответственный, ни одно из этих прилагательных я обычно не использую для описания Скарлетт.
Мой шок, должно быть, отразился на лице. Внезапно она убирает руки с моей спины, лежа на белой простыне, как будто собирается сделать снежного ангела. Открыта, но не уязвимая.
— Забудь. Возьми презерватив.
Она молчит, пока я встаю и нахожу свой чемодан. Я чувствую, как раздражение разливается по всей комнате. Я чувствую, что что-то упустил, но не могу понять, что именно. Есть большая вероятность, что мне не понадобится пакет из фольги, с которым я вернусь в постель.
— Мы не должны делать это сейчас.
В ответ она берет у меня презерватив, разрывает его и скатывает по моему члену. Затем садится мне на колени и опускается. Ее тяжелый выдох наполовину всхлип, наполовину стон, когда я наполняю ее. Я мысленно повторяю каждый вывод из последнего квартального отчета, чтобы не кончить сразу же, как возбужденный подросток. Она мокрая и горячая.
Я позволяю ей контролировать темп. Позволяю ей взять меня глубоко, быстро и неистово. Позволяю ей использовать меня как игрушку, чтобы получить удовольствие. Часть меня рада, что она хочет меня так же сильно, как и я ее. Другая же застигнута врасплох. Я отказывался от контроля во время секса, когда дело касалось других женщин. Скарлетт — исключение.
Когда Скарлетт становится все равно, она замолкает. Ее отчаянные движения — явное проявление не безразличия. Она хочет этого и показывает мне, насколько сильно. Я провожу языком по ее шее, ощущая привкус соли на ее коже после нашего путешествия по волнам. От нее пахнет лимоном и чем-то цветочным, почти сладким.
Когда я провожу языком вниз между ее грудей, она ахает и кружит бедрами. Я ворчу.
— Ты уже близко, Роза. Я чувствую, как ты сжимаешься вокруг меня, — влажные, жадные звуки наполняют комнату, когда она снова и снова насаживается на меня, добиваясь своего освобождения.
— Крю, — она произносит мое имя как проклятие.
— Ты собираешься кончить на моем члене, Роза?
Наши губы встречаются в грязном поцелуе. А потом она бьется в конвульсиях вокруг меня, издавая звуки, которые почти толкают меня через край вслед за ней.