Скарлетт не глупа; она делает заявление.
Мой отец выдерживает ее пристальный взгляд, в то время как остальные из нас затаили дыхание. У меня возникает странное желание издать какой-нибудь звук и нарушить тишину. Чтобы защитить Скарлетт от тяжкого бремени неодобрения Артура Кенсингтона.
Но Скарлетт не нуждается в моей защите. Я ей не нужен. Она ясно дала это понять.
Прилив гордости тоже неожидан. Не у многих людей хватает уверенности расспрашивать моего отца о чем-либо, не говоря уже о бизнесе.
Молчание продолжает затягиваться. Если бы мне пришлось гадать, я бы сказал, что мой отец задается вопросом, стоит ли борьба со смелостью Скарлетт тех миллиардов, которые мы заработали. Он должен попробовать жениться на ней. Я не жалею, что согласилась на это, не надо ненавидеть ее, как она намекала прошлой ночью, но я определенно недооценил, какой проблемой это будет.
— Изабель?
Интересно, знала ли Скарлетт, что Изабель отвечает за расчет прогнозов для наших новых проектов? Она определенно знала, что мой отец одобряет документы перед встречей. Я перехожу к отчёту, содержащему проекции. Сентябрь, октябрь, декабрь. Никакого ноября.
Мой отец допустил ошибку, и Скарлетт увидела ее.
— Да, мистер Кенсингтон? — к чести Изабель, ее голос не дрогнул, когда ее окликнули.
— Ваш отдел не включил ноябрь в прогнозы?
— Похоже, что так. Приношу свои извинения. Я исправлю отчёт и отправлю копию совету директоров.
Мой отец кивает.
— Сделайте это, — он смотрит на Скарлетт. — Я рад видеть, что ваши таланты выходят за рамки дизайна одежды и общения, миссис Кенсингтон.
Мышцы моей челюсти протестуют от того, как сильно я ее сжимаю. Я точно знаю, что он имел в виду под общением, и упоминание моды не было комплиментом.
— Даже генеральный директор может совершать ошибки, Артур.
Люди не перебивают моего отца и не называют его по имени. Скарлетт умудрилась нарушить оба правила в течение двух минут.
Мой отец наклоняет голову. Он недооценил ее. Я знал это раньше, он знает это теперь.
Остальная часть встречи проходит без происшествий. Как только она заканчивается, меня втягивают в разговор с главой нашего финансового отдела. Я наблюдаю, как Скарлетт с минуту разговаривает с Ашером, затем поворачивается и выходит из конференц-зала, не удостоив меня взглядом. Глупая часть меня хочет погнаться за ней. Но я позволил ей уйти.
Когда я выхожу из конференц-зала, Оливер ждет меня.
— Какого хрена она здесь делала, Крю? — он сердито шепчет этот вопрос. — Папа в бешенстве. Что, если она сливает информацию Натаниэлю Стюарту?
Я скриплю зубами от этого намека и имени.
— Она моя жена. Она имеет право на место в совете директоров; она владеет необходимыми акциями.
— Она делает из тебя дурака.
— Не лезь в мой брак, Оливер. Я справляюсь сам.
Он цокает, и это чертовски раздражает.
— Интересно, что теперь ты называешь это браком, а не деловым соглашением.
— Деловые соглашения — это то, чем я занимаюсь в офисе. Я не иду домой и не сплю рядом с ними.
— Вы спите в одной постели?
— Не твое гребаное дело, — я разворачиваюсь и ухожу, направляясь к своему кабинету. Мне нужна минута, чтобы выдохнуть в тишине. За исключением того, что, когда я вхожу в свой кабинет, он не пуст. Скарлетт прислоняется к передней части моего стола.
— Что ты здесь делаешь? — я захлопываю дверь.
— Запри ее.
Сначала я не двигаюсь с места. Эмоции переполняют меня. Особенно волнение.
Скарлетт — самая сильная женщина, личность, которую я знаю, и она ослабляет мою решимость всякий раз, когда находится рядом. Вопреки здравому смыслу, я захлопываю замок.
— Ты не должна быть здесь.
— Моя фамилия написана на стене здания.
— Моя фамилия, — я не могу удержаться от укола.
Она прищелкивает языком.
— Мы — соглашение или брак, Крю? — она бросает мне мои слова обратно, заставляя меня напрячься. Тем более, когда она подходит ко мне. — Что удобнее прямо сейчас?
Я выдерживаю ее взгляд, и мы ведем войну глазами. Я знал, что сломаюсь первым, когда она опустилась на колени и расстегнула молнию на моих штанах. Вся кровь в моем теле устремляется к члену.
Она же не собирается… да. Она так и делает.
Мы в моем кабинете. Скарлетт стоит передо мной на коленях. Я должен чувствовать себя полностью под контролем. Вместо этого я никогда не чувствовал себя более беспомощным, более благоговейным. Она вошла в это здание, как будто оно принадлежит ей, и теперь она сосет мой член, как будто он тоже принадлежит ей.
Что правда.
Я даже не целовал другую женщину с тех пор, как мы поженились. Не из преданности, не из чувства долга или любви, а потому, что знаю, что они потерпят неудачу. Что я представлял бы брюнетку с красными губами, которые в данный момент обхватывают мой член.
Я никогда раньше не занимался сексом в своем офисе. Я разделяю работу и удовольствие. Я хочу, чтобы люди думали, что я заслужил должность генерального директора, а не то, что мне ее вручили. Но сейчас я не в том положении, чтобы мыслить ясно. Обдумать последствия.
Скарлетт отстраняется, чтобы лизнуть и покрутить чувствительную головку моего члена, ее рука поглаживает всю длину, прежде чем она направляет меня обратно во влажный жар своего рта, пока кончик не ударяется о заднюю часть ее горла. Я перестаю изображать безразличие к минету и веду себя так, словно уже не так смущающе близок к оргазму.
Я рад, что ее волосы подняты. Это позволяет мне беспрепятственно наблюдать за завораживающим движением ее рта. Одна ее рука остается обернутой вокруг основания члена, в то время как другая опускается ниже, чтобы обхватить и поласкать мои яйца. Я стону, когда чувствую знакомое покалывание в основании позвоночника. Я скоро кончу. Возмутительно скоро.
Мои бедра начинают раскачиваться, инстинктивно загоняя член все глубже и глубже в ее рот, по мере того как я подхожу все ближе и ближе к пику.
Ее имя срывается с моих губ с хриплым рычанием.
— Я сейчас кончу, — она продолжает сосать и обводить языком щель на головке, двигая рукой в темп. Мое дыхание становится неровным, а сердце колотится, когда жар распространяется по позвоночнику. — Скарлетт.