— Ты мне нужен.
Еще один стон, когда я вытаскиваю его член. Я ничего не вижу. Но чувствую, как мягкая кожа твердеет в моей руке, когда я сжимаю его в своей ладони.
Он целует меня так, как я хочу, чтобы он трахнул меня. Умело, голодно и грубо. Я начала это, но Крю ясно дает понять, что я не буду контролировать процесс. Он яростно и властно целует меня, скользя под мое платье и вверх по бедру. Я выгибаюсь навстречу ему, когда его пальцы обнаруживают, насколько я влажная, едва осознавая жесткое давление стены на мой позвоночник.
Шелковый материал моего платья задирается вокруг талии, стринги оттягиваются в сторону, и затем он оказывается внутри меня. Я шиплю от вторжение, которое удовлетворяет одну потребность и подпитывает другую.
— У меня нет презерватива, — шепчет он, начиная двигаться. — Я испачкаю тебя.
— Я знаю, — оборачиваю ногу вокруг его талии, открываясь еще больше. — Все в порядке. Я хочу, чтобы ты это сделал.
Его губы снова на моих, твердые и требовательные. Все, что имеет значение, это Крю и то, что он заставляет меня чувствовать. Независимо от того, сколько раз мы занимались сексом, ощущения всегда одни и те же. Как в первый раз, в самый лучший раз.
Он задает быстрый темп. В этом нет ничего вялого. Секс грубый, первобытный, жесткий и глубокий.
Я закрываю глаза, потому что все равно почти ничего не вижу. Это усиливает ощущения. Звук его хриплого дыхания. Запах его одеколона. Ощущение того, как он входит и выходит из меня.
Его жадные губы поглощают мои стоны.
Издалека я слышу голоса и суматоху, которые напоминают мне, где мы находимся. Каким скандалом это может обернуться. Как мало людей, слоняющихся по коридору, вероятно, занимались сексом в полупубличном месте, потому что они были полностью поглощены другой половиной своего брака.
Я так близко. Каждый толчок направляет меня все ближе к краю. Я чувствую, как нарастает давление, образуется жар, и мои мышцы напрягаются.
Рот Крю перемещается к моей шее, покусывая и посасывая чувствительную кожу.
— Ты всегда такая мокрая для меня, Роза, — бормочет он. — Такая отзывчивая. Такая нетерпеливая. Ты готова кончить ради меня, детка?
Везде горит. Я использую его галстук, чтобы притянуть его ближе, усиливая трение между нашими телами, когда прижимаюсь к нему, преследуя свое освобождение. Удовольствие накапливается и расширяется, вытесняя все остальное. Я так близка к пропасти; я сделаю все, чтобы достичь этой точки.
— Да.
Еще один толчок, и я кончу. Распадусь на миллион осколков, которые действуют как самое сладостное забвение. Я все еще испытываю оргазм, когда чувствую, как Крю наполняет меня.
Он выходит через несколько секунд, оставляя после себя липкое тепло, которое стекает по внутренней стороне моего бедра. Мы оба тяжело дышим. Он засовывает свой наполовину твердый член обратно в смокинг от Армани. Я выпрямляюсь. Шелковая юбка моего платья падает на пол, прикрывая мои ноги и влагу между ними.
Единственный звук в большой галерее — наше дыхание.
— Мы должны идти, — наконец говорит Крю. — Люди пришли на ужин, а не на шоу.
Я не улыбаюсь этой дурацкой шутке. В любом случае, он не может видеть мое лицо. Я просто выхожу из галереи и возвращаюсь в коридор, направляясь в сторону вестибюля. Каким-то маленьким чудом мы ни с кем не сталкиваемся. Волосы Крю растрепанны, а рубашка помята. Я уверена, что любому было бы очевидно, что только что произошло между нами.
Горячий воздух снаружи бьет мне в лицо, как в сауне, вытесняя холодный, сухой кондиционированный воздух и вместо этого насыщая мое платье и волосы влагой.
Романа нигде нет. Автомобиль, который останавливается снаружи перед фонтанами, — черный Ламборгини Крю.
— Где Роман? — спрашиваю я, когда мы садимся в машину. Я вроде как рассчитывала на его присутствие по дороге домой.
— Я дал ему выходной на остаток ночи, — отвечает Крю.
— О, — это все, что я могу придумать. Вместо этого я смотрю на городские огни, пока мы не подъезжаем к заправочной станции.
Быстрый взгляд на датчик говорит мне, что там больше половины бака. Нам не нужно было останавливаться. Но я ничего не говорю, когда Крю выходит из машины. Нет никакой понимающей улыбки. Никаких шутливых слов. Он вылезает и со зловещим стуком захлопывает дверцу.
Слезы обжигают мои глаза, а сожаление закипает в моем животе. Я храбрее этого. Сильнее. Мое настроение — мои эмоции — раньше зависели лишь от меня. Теперь же я стала полагаться на настроение Крю, чтобы донести свои собственные чувства.
Я выхожу из машины, не заботясь о том, что шелковый подол моего платья волочится по грязной земле.
— Мне надо купить воды.
Кивок — единственный ответ Крю. Резкий запах бензина витает во влажном воздухе, когда я пересекаю парковку и направляюсь в круглосуточный магазин. Из динамиков льется какая-то поп-песня.
— Добрый вечер, — женщина за прилавком одаривает меня усталой, небрежной улыбкой.
Я киваю в ответ, прохожу мимо кассы и направляюсь к холодильникам в задней части. Беру бутылку «Фиджи» и поворачиваюсь, чтобы посмотреть… тесты на беременность. Их целая полка. Различные марки и цвета обещают быстрые результаты. Я колеблюсь. Придумываю оправдания. Я осматриваю полки, удивляясь количеству различных вариантов, обещающих точные и быстрые результаты.
В чем разница? Это просто палка, на которую ты писаешь, верно?
С тяжелым вздохом я беру наугад три коробки и иду к кассе, ставя воду и тесты на поцарапанный пластиковый прилавок. Кассирша смотрит на мою левую руку в промежутке между звоном первой и второй коробки. Я закатываю глаза, когда она не видит.
Брак не делает тебя достойной того, чтобы стать матерью.
Я плачу за все и беру пластиковый пакет, направляясь обратно во влажный ночной воздух. Крю закончил заправлять машину, но все еще стоит снаружи машины. Его руки в карманах смокинга, а глаза устремлены в небо. Приближаясь, я замедляю шаг, впитывая его вид.
Наблюдая за ним, я признаю, что какая-то часть меня хочет надеяться, что я беременна. Желает, чтобы тест был положительным, и чтобы у нас с ним был такой брак, в котором я бы подарила ему комбинезон с надписью чего-нибудь тошнотворно очаровательного, типа «Я люблю своего папочку». Где я бы знала, что он хочет ребенка, потому что он был бы частичка меня и его, а не наследником, которому можно передать империю богатства и ответственности.
— Ты купила еду? — Крю отрывает взгляд от неба и смотрит на меня. Или, точнее, на пакет в моих руках.
— Нет, — я подхожу к пассажирской двери и забираюсь внутрь.
— Черт возьми, — Крю устраивается рядом со мной и закрывает дверь. — Я умираю с голоду. Хотя еда в таких заведениях всегда дерьмовая.
«Возможно, я беременна», — думаю я, но не говорю.
— Что ты купила?
— Воду, — я наклоняюсь и достаю пластиковую бутылку из пакета. Коробки с тестами на беременность слышно сдвигаются под скрип жесткой бумаги. Крю поднимает брови, но ничего не комментирует.
Я делаю большой глоток, пока мы мчимся по улице. Холодная вода попадает в мой пустой желудок, вызывая громкое бульканье. Я переживаю несколько неприятных секунд, пока вода согревается у меня в животе, прежде чем сделать еще несколько маленьких глотков. Мы едем в тишине еще десять минут, пока Крю неожиданно не останавливается.
— Что ты делаешь?
— Я же сказал, что голоден. Как и ты, судя по всему, — он заглушает машину. — Здесь готовят лучшую жареную курицу в городе.
— Дома есть еда.
— Но она не приготовлена. Я не собираюсь вытаскивать Филиппа из постели в такое время, чтобы он что-то приготовил.