Что-то замерз я как цуцик какой-то…
Чайком бы горячим кишочки пополоскать…
Снег между тем кончился. Солнышко стало видно. Но, толку-то. Даже холоднее как-то на улице. Или, мне это только так кажется?
Я начал на ходу вертеть головой по сторонам. В ресторан меня в таком виде едва ли пустят, а вот в заведение попроще… Денежки-то мои самые настоящие, не из медных пуговиц сделанные.
Так, а это, что?
«Комитет помощи русским военнопленным». Так на вывеске значилось. Причем, на родном мне языке.
Здание, конечно, рядом с консульством не стояло, такое из себя совсем простенькое и швейцара нет. Некому меня в дверь под вывеской не пускать.
Зайти?
Зайду. Что я теряю?
Пусть я не военнопленный, но — русский же.
Может и помогут чем, подскажут дельное.
Толкнул дверь. Вошел.
Ба! Гора с горой, как говорится. Может, завершилась у меня сегодняшняя полоса невезения?
Попов. Унтер, сейчас, правда, погоны на гимнастерке не наблюдаются.
— Иван Иванович?
Помнит меня Попов. Есть за что…
Как там его по батюшке? Вылетело из головы…
— Здравствуй, Афанасий.
— Доброго дня, Иван Иванович. Вы как здесь?
— В Россию пробираюсь. Сам тут что делаешь?
Что я ещё мог ответить? Как есть сказал.
— Помогаю…
Немного расплывчато прозвучал ответ, без конкретики.
— Кто здесь старший? К кому обратиться можно для отправки в Россию? — я сразу беру быка за рога. — Подскажи, будь добр.
— Пойдёмте, Иван Иванович.
Во, это тебе не консульство…
Афанасий без задержек провёл меня сразу к председателю комитета. Тот, на моё счастье, находился на месте.
— Карл Яковлевич Валькарс, — представился мне мужчина в возрасте сразу же после того, как я назвался.
Я объяснил, что со мной и как.
— Сбежал или дезертировал, не знаю, как правильно назвать, из трудовой роты. До этого, добровольцем в батальон смерти записался… Будучи в ссылке в Африке, — добавил я последнюю фразу после некоторой паузы.
— Ля-Куртин? — обозначил свою осведомленность Карл Яковлевич.
— Ля-Куртин, — не посчитал нужным скрывать я. — Старший врач полка.
— Позвольте, я про Вас даже и слышал. — Валькарс повернул голову к Попову. — Не ты ли, Афанасий, про доктора мне рассказывал?
— Я, — подтвердил ля-куртинец.
Всё же интересно, как унтер здесь оказался? Попов из третьей категории, в Африку таких не отправляли. В Швейцарию, кстати, тоже…
Мысль моя несколько вильнула, но не на долго.
— Без решения консула, Иван Иванович, ничем не смогу Вам помочь, — не обрадовал меня Валькарс. — Мои полномочия — помощь только тем солдатам и офицерам, что прибывают в Швейцарию из немецкого или австрийского плена. Вы в данную категорию не попадаете. Ваш вопрос только консул может решить.
— С дезертирами он не общается… — моё настроение всё глубже опускалось ниже точки замерзания, уходило в глубокий минус.
— Посмотрим, посмотрим… Сейчас я Вас чаем угощу, а там и к консулу сходим…
Хороший человек Карл Яковлевич не только напоил меня чаем, но и накормил. Это он сделал увидев, как я на печенье набросился.
— Вы же голодны! — дошло до Валькарса почти моментально. — Сейчас, сейчас…
Накормленный и напоенный, ещё и с группой поддержки, я стоял перед дверьми консульства. Швейцар было затянул прежнюю канитель, но Попов железными пальцами взял его за локоток и отвёл в сторону от двери.
— Не при старом режиме… — перед носом швейцара закачался внушительный кулак унтера.
Швейцар тёр ладонью правой руки свой пострадавший локоть. Казалось, вот-вот сейчас он заплачет.
— Проходите. — Афанасий распахнул мне и Карлу Яковлевичу дверь. — Ишь, окопались тут…
Последнее относилось пока только к швейцару. Весь гонор с того спал, уже не генералом он выглядел.
— Куда тут? — спросил Попов Валькарса.
— Прямо. Я покажу.
Мы поднялись по мраморной лестнице на второй этаж.
— Направо. — продолжал вести нас Карл Яковлевич.
— Всё. Пришли.
Мы стояли перед массивной дверью. Рукой до её верха мне было не достать.
— Ишь, окопались…
Эти слова Попова уже явно относились к самому консулу.