– Драгоценная тетушка, – заговорил он, сохраняя невозмутимый вид. – Я не могу избавиться от чувства, что ты от меня что-то утаиваешь. Это нехорошо с твоей стороны, тетя Тираша.
– Сейчас же замолчи! – строго оборвала его ведьма. – Так дела не делаются. – Она встала, подошла к камину и, притворившись обиженной, сделала вид, будто глядит на огонь.
– Эге, котик! – зашептал в эту минуту ворон своему товарищу по несчастью. – Слушай внимательно, да не клюй носом!
Мяуро вздрогнул.
– Извини, – шепнул он. – Моя сонливость вызвана одуряющими препаратами. Если тебе не трудно, пожалуйста, ущипни меня, да покрепче.
Якоб выполнил его просьбу.
– Сильнее! – потребовал Мяуро.
Тогда Якоб ущипнул его так крепко, что кот едва не взвыл во весь голос, однако в последний миг он героическим усилием сдержался. Спасибо, – прошептал он со слезами на глазах. – Теперь долго не засну.
Знаешь ли, Вельзевул, – заговорила ведьма мечтательно, – в такой вечер, как нынче, я всегда вспоминаю старые добрые времена, когда все мы были вместе: дядя Цербер (Цербер – в греческой мифологии страж подземного мира мертвых, пес с тремя головами и туловищем, усеянным головами змей.) и его прелестная жена Медуза (Медуза – в греческой мифологии одна из трех дев Горгон со змеями на голове вместо волос. От взгляда Медузы люди обращались в камень.), малютка Нерон (Нерон – римский император (54-68 гг. н. э.), известный своей лютой жестокостью.) и его сестричка, и мой кузен Вирус – он еще так за мной увивался! И твои родители, и дедушка Велиал – помнишь, как он качал тебя на коленях? А помнишь, как мы однажды выехали на пикник и до тла спалили целый лес? Грандиозное было зрелище…
– К чему ты клонишь? – мрачно спросил Бредовред.
– Я хочу купить у тебя пергаментный свиток, малыш. Просто мне хочется иметь такой вот сувенир. На память о дедушке Велиале. Продай! В знак родственного расположения ко мне.
– Тетя! Что за чепуху ты мелешь!
– Ну, ладно, – Тирания снова заговорила обычным тоном, лишенным всякой мечтательности, и снова запустила руку в сейф-ридикюль. – Сколько тебе нужно? Даю еще пять тысяч.
Вытащив несколько денежных пачек, она швырнула их на стол перед колдуном. При этом Тирания порядком разозлилась. На столе возвышалась уже довольно солидная куча денег – во всяком случае их было куда больше, чем мог вместить маленький сейфик-ридикюль.
– Ну? – Тирания начала терять терпение. – Здесь десять тысяч. Это мое последнее слово. Бери или кончим разговор.
Морщины на лице колдуна обозначились резче. Сквозь толстые стекла очков он уставился на деньги. Руки Вельзевула так и тянулись к пачкам, но он сдержался. В его отчаянном положении от денег все равно не было никакого толку. Но чем больше предлагала ему тетка, тем больше он убеждался, что на самом деле предлагает она сущие гроши. Бредовред решил во что бы то ни стало дознаться, что же у тетки на уме.
Он перешел к тактике неожиданных атак и сделал выстрел наугад:
– Ладно, ладно, старушка, – сказал он, стараясь сохранять спокойствие. – Я же знаю, что вторая половина свитка у тебя.
Тетка побледнела – даже толстый слой косметики этого не скрыл.
Откуда ты… То есть… Как же это… Опять ты выкинул один из своих паршивых фокусов!
Бредовред торжествующе улыбнулся.
– Ну да. И у тебя, и у меня есть свои способы получения информации.
Тирания испуганно дернулась, но деваться ей было некуда.
– Хорошо, раз уж ты все знаешь… Когда-то давно мне стало известно, кому досталась в наследство вторая половина свитка – ее получила твоя троюродная сестрица, кинозвезда Мегера (Мегера – в греческой мифологии одна из трех эриний, богинь мести, являющихся на землю, чтобы возбуждать месть, безумие, злобу.) Мумия из Голливуда. Она вела шикарную жизнь и потому постоянно нуждалась в деньгах. Вот я и купила у нее половину свитка. За чудовищную сумму, должна заметить.
– Ну вот, давно бы так. Теперь мы наконец приблизились к сути дела. Однако, боюсь, тетя, тебя здорово облапошили. Все, что происходит из Голливуда, чаще всего оказывается не аутентичным.
– Как ты сказал?
– Это значит не оригинальным, а наверняка какой-нибудь подделкой, имитацией. У них, в Голливуде, что ни возьми – все подделка.
– Нет. У меня подлинник. Уверена на все сто процентов!
– Ты показывала свой пергамент специалистам? Покажи его мне, я скажу, настоящий он или нет.
В глазах Бредовреда сверкнуло что-то хищное. Тетка капризно надула губы.
– Покажи твою половину, тогда я тебе покажу мою.
– Ах, да мне ведь совсем не интересно, – со скучающим видом ответил колдун. – Пусть твоя половина остается у тебя, а моя у меня.
Эти слова попали в цель. Тетка сорвала с головы гигантскую шляпу и принялась вытягивать из нее длинный пергаментный свиток, который был намотан с обратной стороны широченных полей. Вот, значит, для чего она надела этот немыслимый головной убор! И кстати, теперь стало видно, что у Тирании очень редкие крашеные в ярко-рыжий цвет волосы, на макушке они были закручены в малюсенький жалкий узелок, похожий на луковку.
– Вот. Подлинник. Подлинней не бывает, – злобно буркнула Тирания и протянула племяннику конец свитка.
Бредовред склонился над пергаментом, поправил на носу очки и разглядел причудливые письмена и знаки. По ним он сразу сообразил, что тетка сказала правду – это был подлинник.
Он хотел схватить свиток, но Тирания вовремя отскочила назад.
– Руки прочь, золотко! Посмотрел и хватит.
– Гм, – Бредовред потер подбородок, – похоже, это и в самом деле часть какого-то рецепта. И что же это за рецепт?
Тирания беспокойно заерзала на стуле.
– Просто не понимаю тебя, Вельзевул. Почему ты такой любопытный? Десять тысяч талеров – кругленькая сумма, такие денежки на дороге не валяются. Или ты вздумал еще меня помурыжить? Ах ты, пройдоха, ах ты висельник! Ну, так сколько? Торгуйся! Назови свою цену! – Она снова принялась вытаскивать из ридикюля пачки денег.
На лысине у колдуна выступил пот.
– Интересно, милая тетя, кто здесь на самом деле пройдоха и висельник? Вот что, довольно. Хватит вилять, тетя. Карты на стол: что это за рецепт?
Тирания сжала пухлые круглые кулачки:
– Ах, чтоб у тебя каждый день был Черной пятницей! Вот ведь какой любопытный! Это всего-навсего старинный рецепт пунша. А мне вот охота выпить сегодня в новогоднюю ночь этого пунша, потому что он, как говорят, необычайно вкусный. Мы, гурманы, так уж устроены – любые деньги готовы заплатить, лишь бы полакомиться чем-нибудь особенно вкусненьким. А я известная лакомка.
– Вовсе нет, тетушка, – Бредовред покачал головой. – И тебе, и мне прекрасно известно, что вот уже лет сто или больше как у тебя начисто отшибло вкус. Ты же не отличишь малиновый сироп от серной кислоты. Кого ты надеешься обмануть, тетя?
Тирания затряслась от злости, вскочила и вперевалку затрусила по лаборатории. Все время, пока шел разговор, она украдкой поглядывала на часы и с каждой минутой становилась все беспокойнее.
– Будь по-твоему, – вдруг выпалила она. – Открою тебе все. Ох и зловредный же ты упрямец! Но прежде поклянись Черным Дворцом финансов самого Плутоса (Плутос – бог богатства у древних греков.), что продашь мне свою половину пергамента.
Колдун пробормотал что-то невразумительное и едва заметно кивнул, вернее, как-то странно дернул головой – это можно было счесть кивком.
Ведьма придвинула свой стул поближе к племяннику, с пыхтеньем и сопеньем уселась и заговорщицки понизив голос заговорила: