Якоб сердито запрыгал по краю чаши.
– Чего ты тянешь? – пропищал Мориц. – Бросай его туда.
– Гу-гу! Гу-гу! – Якоб отчаянно старался разжать клюв, но ничего не получалось.
м Погоди, дай-ка я тебе помогу, – Мориц наконец понял, в чем дело. Он вспрыгнул на край чаши и вдруг пошатнулся и едва не свалился в пунш. Однако кот ухватился за ворона и благодаря этому не сорвался.
И тут в коридоре послышался голос ведьмы:
– Нет? Как это нет? Цып-цып-цып, Якоб, птичка моя, где ты? Куда же ты запропастился!
А затем и бас Бредовреда послышался:
– Мяуро ди Мурро, мой дорогой котик! Кис-кис, иди сюда, иди к своему дорогому маэстро!
Голоса слышались все ближе. – Всемогущий Котище наш на небесах, спаси нас, – пробормотал Мориц и обеими лапами потянул Якоба за клюв, чтобы тот разжался.
Плюх! Огромная чаша содрогнулась. Правда, колокольный звон не раздался, зато по поверхности пунша пробежала рябь, точь-в-точь мурашки по коже. И сразу же поверхность разгладилась, а льдинка бесследно растворилась в волшебном напитке.
Кот и ворон спрятались за опрокинутым комодом. И в ту же минуту в лабораторию вернулся Бредовред, а следом за ним Тирания.
Что такое? Здесь что-то произошло. Я чую, – заявила ведьма.
– Да что тут может произойти, – отмахнулся колдун. – Однако хотелось бы знать, куда запропастились кот и ворон. Если они удрали, то, выходит, все наши труды по приготовлению пунша пропали даром.
– Погоди, погоди! То есть как это «даром»?! До полуночи мы успеем выполнить наши договорные обязательства, ручаюсь стопроцентно. Или по-твоему, это значит «даром»?
Бредовред зажал тетке рот рукой.
– Ш-ш! Ты, что спятила, тетя Тираша? А вдруг они здесь и все слышат?
Колдун и ведьма настороженно прислушались. И разумеется, именно в эту минуту Мо-риц отчаянно громко чихнул.
– Ага! Будьте здоровы, господин камерный певец! – воскликнул Бредовред.
Кот и ворон нерешительно вышли из своего укрытия. У Якоба на груди краснело кровавое пятно, он волочил крылья по полу. Мориц шел пошатываясь, еле переставляя лапы.
– Та-а-к… протянула Тирания. И давно вы здесь, мои милые малютки?
– Вот сию минуту в окно влетели, – прокаркал Якоб. – Видите, мадам, я поранился о разбитое стекло.
– А почему вы не сидели в кошачьей каморке, как вам было велено?
– Мы сидели, – дерзко солгал Якоб. – Сидели и спали, все время. Но потом тут начался грохот и треск, и мы испугались и убежали в парк. А что стряслось-то? Просто страх какой шум стоял. Ой, а вы-то сами, вы только посмотрите, на кого вы-то похожи! Что с вами случилось?
Якоб подтолкнул Морица, и тот тоже спросил писклявым голоском:
– Что с вами случилось?
И тут на Морица напал жуткий кашель. Тот, кто хотя бы раз видел маленького котишку, который весь трясется от кашля, знает, какое это душераздирающее зрелище. Колдун и ведьма притворились, что очень обеспокоены.
– Скверный кашель, котик, – сказал Бредовред.
– Сдается мне, скоро оба вы околеете, – посочувствовала Тирания. – Так с вами ничего больше не стряслось?
– Ничего больше! – вскричал Якоб. – Нет, каково? Битый час мы проторчали там на суку дерева, потому что боялись вернуться в дом. А стужа-то лютая! Ничего больше с нами не стряслось – конечно! Я ворон, мадам, а не пингвин. Моя резьматизма разыгралась не на шутку, я не могу пошевелить крылом, а большеничего! Мы едва не погибли, а больше ничего! Ох, я ведь с самого начала говорил, что все это добром не кончится…
– Ну ладно. А здесь вы ничего не трогали? – Тирания прищурилась, глядя на ворона.
– Да не трогали, не трогали! – буркнул Якоб. – Нам и того кошмара с бумажной змеюкой надолго хватит.
– Брось-ка, тетя Тираша, вмешался Бредовред. – Только время зря теряем.
Но Тирания покачала головой.
– Я что-то слышала. Меня не проведешь. – Она снова пристально посмотрела на кота и ворона. Якоб хотел что-то сказать и даже клюв открыл, но передумал – ему ничего не пришло в голову.
– Это все я, – вдруг пропищал Мориц. – Простите меня, пожалуйста. Хвост у меня замерз, сделался будто деревянная тросточка. Вот я нечаянно и задел хвостом вон ту стеклянную колбу. Но я чуть-чуть ее задел, ничего плохого тут не было, маэстро.
Ворон с уважением поглядел на коллегу. Объяснение Морица, по-видимому, успокоило колдуна и ведьму.
– Вы, конечно, не понимаете, почему лаборатория теперь похожа на поле брани, мои маленькие друзья, – сказал Бредовред.
И гадаете, кто же это так отделал меня и мою бедную тетю, не правда ли?
– Ага, кто? – каркнул Якоб.
– Ну, что ж, я вам скажу, – елейным голосом продолжал Бредовред. – Пока вы мирно почивали в уютной кошачьей каморке, мы выдержали жестокое сражение. Мы бились с враждебными силами, которые хотели нас уничтожить. А знаете ли вы, почему?
– Нет. Почему? – спросил Якоб.
– Мы ведь обещали устроить вам чудесный, просто немыслимый сюрприз, правильно? А мы всегда выполняем наши обещания. Попробуйте-ка угадать, что это за сюрприз.
– Какой сюрприз? Какой? – закаркал Якоб.
И Мориц тоже запищал:
– Какой сюрприз? Какой?
– Ну, слушайте, мои дорогие маленькие друзья. Слушайте и радуйтесь. Моя добрая тетя и я неустанно, ценой великих личных жертв, – тут Бредовред бросил на Тиранию пристальный взгляд, – повторяю, ценой великих личных жертв трудились всю ночь напролет на благо всего мира. Власть денег, – и Бредовред указал рукой на бизнес-ведьму, – и сила знания, – тут он ткнул себя пальцем в грудь и слегка поклонился, – отныне объединятся ради счастья и благополучия всех живых тварей и человечества. – Бредовред сделал паузу и театральным жестом провел рукой по лбу, после чего продолжал: – Однако благие намерения вызвали сопротивление сил зла. Они напали на нас и сделали все возможное, чтобы не дать нам осуществить наш благородный замысел. Результаты вы видите. Но поскольку мы с тетей действовали заодно, силам зла не удалось одолеть нас. Мы их разбили и обратили в бегство. А вон там вы видите наше с тетей создание – волшебный напиток. Он обладает чудесной, божественной способностью выполнять любые желания. Разумеется, столь великая власть может быть дана лишь тем, чье благородство не подлежит сомнению, кто никогда не попытается использовать напиток в собственных эгоистических целях, пусть даже незначительных. Эта власть может быть дана таким людям, как тетя Тираша и я…
Даже для Бредовреда это было уже слишком. Он прикрыл рукой рот, чтобы никто не заметил, что он едва удерживается от злобного смеха.
Тирания довольно кивнула и воспользовалась паузой:
– Ты очень хорошо сказал, золотой мой. Я тронута. Настал великий час! – Тут она наклонилась и потрепала кота по шерсти, а ворона по перьям. Потом снова заговорила многозначительным тоном: