Люциан
Когда такси, наконец, появилось у клуба «Душа», я расхаживал туда-сюда перед входом как сумасшедший. И разве что не пыхтел, словно бык, готовящийся к атаке, запрыгивая на заднее сиденье и говоря водителю, кто я такой.
— Ты отвезешь меня в это гребаное место, — рявкнул на него, а он уже кивал, обделавшись от страха на своем водительском сиденье.
Каждая секунда поездки тянулась бесконечно долго. Трекер указывал на какой-то дом в Вест-Сайде. Очередная хибара в трущобах.
За всю поездку трекер не сдвинулся ни на метр.
— Давай же, — рычал я на водителя. — Быстрее.
Но он не мог ехать быстрее. На улице было полно пьяных придурков, которые пели дерьмовые песни и, как нарочно, начали хаотично переходить дорогу, когда мы попытались их обогнать. И я сделал это. Воспользовался положением семьи Морелли, чтобы получить то, что хотел, независимо от стоимости. Я приказал таксисту бить по газам, несмотря на этих мудаков, но он сидел на своем сиденье, словно статуя, пока я не рявкнул на него.
— Дави этих пьяных мудаков! Сейчас же! Или, блядь, я задавлю тебя в следующий раз, когда ты выйдешь из этой гребаной машины!
И он послушался. Хорошее решение, придурок. Такси с визгом рвануло вперед, и тупые мудаки врассыпную повалили с дороги. Только один из них слишком замешкался, и мы задели его передним бампером, и тот свалился на дорогу. Но я даже не оглянулся, чтобы посмотреть, шевелился ли он или нет.
— Быстрее! — снова рявкнул я, и водитель кивнул, визжа шинами на перекрестке.
Мы довольно быстро добрались до дома, и я открыл дверцу, хотя таксист еще не успел затормозить. Мне было все равно. Я выбирался из машины, и такси отъехало от меня на полной скорости, не дожидаясь оплаты за поездку, и на это мне тоже было наплевать. Здесь проходила какая-то домашняя вечеринка. Я был прямо у входной двери в эту дыру, а в следующее мгновение, расталкивая локтями дураков, уже пробирался к моей Илэйн.
Потому что именно ей она и была.
Она была моей Илэйн. Моя Илэйн Константин.
Я протиснулся мимо нескольких тусующихся, ворвавшись на кухню словно тайфун, но ее там не оказалось. Там, куда указывал трекер, стояла зеленоволосая шлюха, и оттолкнув ее сторону, я увидел все, что мне нужно было знать.
Клатч Илэйн лежал на буфете среди пивных бутылок.
Кровь застыла в моих венах.
Я схватил его и заглянул внутрь. Все было на месте — сотовый, ключи и наличные. Заначка с коксом лежала под подкладкой. Нетронутая.
Нет. Этого не могло быть. Она не могла, блядь, уйти.
Но она ушла.
Моя Илэйн ушла.
Я крепко вцепился в клатч и метался по дому, как маньяк, заглядывая в каждый угол и тень на первом этаже. Я хватал людей и выкрикивал вопросы «Где она? Где, черт возьми, она?», пока все не затряслись от страха, глядя на меня. Мне было плевать. Все, что меня волновало — хорошенькая маленькая сучка.
Я поднялся по лестнице, перепрыгивая через людей, ласкающих друг друга прямо на ступеньках, отталкивая некоторых из них в сторону. Если она наверху… если она наверху и приняла его член… от этой мысли кровь в моих жилах забурлила.
В первой спальне, в которую я ворвался, на кровати хихикали девушки, а между ними были зажата бутылка. Во второй — повсюду были пары, кряхтящие и трахающиеся. Третья спальня была погружена во тьму, и я потянулся к выключателю. Никаких признаков моей хорошенькой сучки, но ее лучший друг-слабак был там, обхватив ртом член своего любовника.
И он узнал меня.
Слабак узнал меня.
Уродливый Синий Ястреб со стоном проворчал что-то типа «К черту тебя, пошел нахер отсюда!», но я уже был рядом, сталкивая его на пол.
Потом в мгновение ока оказался верхом на слабаке, мое лицо было прямо около его тупой морды. Я высоко поднял клатч.
— Где она, черт возьми?
Он знал, о ком я говорю. Идиот с трудом сглотнул, но покачал головой.
— Держись от нее подальше.
Глядите-ка, а яйца-то у слабака были больше, чем я думал.
— Я спрошу у тебя лишь еще один раз — где она, черт возьми? — прошипел я. — Ты же знаешь, что тебя ждет, если ты не откроешь свой гребаный рот?
Он действительно знал. Я видел это по его глазам. И все же это не имело значения. Парень оказался на удивление достаточно храбрым маленьким слабаком.
Синий придурок потянулся было ко мне, чтобы попытаться побороть меня своими слабыми ручонками.
— Стой! — заорал слабак, прежде чем тот успел схватить меня. — Это Люциан Морелли, не приближайся к нему!
Синий придурок видимо хорошо знал, кем я был, чтобы остановиться и отступить.
— Блядь, — прошептал он. — Твою гребаную мать…
— Я не буду больше спрашивать, — пригрозил я слабаку. — Где Илэйн Константин?
Но ответил Синий придурок. И ответил он в мгновение ока.
— Та маленькая блондиночка — Илэйн Константин? Ого, вот это да. Она внизу со Стефаном Кэнноном, — проговорил он, и я повернулся к нему, кипя от злости.
— Если бы она была внизу, я бы уже нашел ее, идиот. Куда она, черт возьми, подевалась?
— Не говори ему! — заорал слабак, но Синий придурок уставился на него широко раскрытыми глазами.
— Это Люциан Морелли, конечно я, блядь, скажу ему! — Парень снова уставился на меня, обделавшись от страха. Он кинул мне ключи из кармана джинсов. — Она на Пятой Авеню, верхний этаж двенадцатого блока.
— Нет! — закричал слабак, но я вырубил его, ударив локтем в лицо.
Синий придурок хотел закричать, но оказался следующим на очереди. Еще один удар локтем прямо в челюсть, и уже он без сознания свалился на пол.
Им повезло, что перед уходом я не свернул им шеи, но у меня не было времени.
Басы все еще гремели, а люди продолжали пить, когда я снова ворвался на кухню. Затем рылся в ящиках, пока не нашел то, что мне было нужно, — ножи. Спрятав один из чертовых ножей под куртку, я, проталкиваясь через толпу, выбрался из этой хибары на улицу.
У меня не было времени вызывать такси.
Также нельзя было рисковать появлением копов. Даже несмотря на мое «не впутывайте меня в это дерьмо» преимущество Люциана Морелли, в такой суматохе разбирательство заняло бы некоторое время. А вот именно времени у меня и не было.
Я достал телефон и нашел на карте Пятую Авеню. Это было в нескольких кварталах отсюда. Бежать было всего ничего, но это все равно займет несколько минут. Так что я просто надеялся, что еще оставалось несколько минут, прежде чем такой придурок, как этот, сможет добраться до киски Илэйн Константин. Это если повезет, что маловероятно. И нет, если она сама раздвинет ноги перед ним. А почему бы ей не сделать это? Почему бы ей не раздвинуть ноги для придурка?
От этой мысли мой желудок свело чудовищной судорогой. Я ничего не понимал. Я, блядь, снова ничего не понимал. Какого хрена мне было не насрать на Илэйн Константин, раздвигающую ноги для кого бы то ни было?
И меня ждала неожиданная правда. Как, впрочем, всегда бывает, меня ждала неожиданная правда.
Я отчаянно нуждался в этой девушке. Действительно чертовски отчаянно нуждался в ней.
Она совершенно точно не принадлежала этому неудачнику, и если он взял ее… если он только посмел взять то, что было моим…
Нож под моей курткой уже взывал к его крови. Жаль только, что он не взывал и к ее тоже. Уже нет. Пока я не возьму каждую частичку ее души и не сделаю своей.
Я побежал на полной скорости, все еще крепко сжимая ее клатч. Завернул за угол в конце улицы, врезавшись в пару, идущую навстречу мне, которая явно шла на вечеринку.
— Видели девушку со светлыми волосами? Красивую штучку, висящую на каком-то придурке-рокере?
Они покачали головами, и парень ответил.
— Не-а, прости, чувак. Не видели никого похожего по пути.
Я ринулся дальше, даже не поблагодарив, рассматривая указатели на улице, стремясь к цели. Пятая Авеню. Пятая гребаная Авеню. Я чуть не погиб, когда на Четвертой Авеню мне навстречу выскочила машина, но водитель успел затормозить как раз вовремя, зло просигналив.
— Гребаный засранец! — проорал водитель в окно, и обычно я бы проучил его только за то, что тот посмел оскорбить меня, но не сделал этого. Я продолжил бежать.
Телефон направлял меня быстро и четко, а ноги несли меня изо всех сил. Дыхание стало прерывистым, но не только из-за бега, но и от ярости. Вызова. И мне было неприятно это признавать, не хотелось признаваться в этом каждой частичкой самого себя, которая у меня была, но еще это был страх.
Я боялся обнаружить, что Илэйн Константин принимает член другого мужчины.
Когда я свернул за угол на Пятую Авеню, кровь стучала у меня в ушах. Двенадцатый блок был внизу, в самом конце, и я ругался всю дорогу, все еще сжимая этот чертов клатч под мышкой, а гребаный нож жаждал его крови.
Двенадцатый блок был задрипанным. На верхнем этаже горел темно-оранжевый свет. Я проверил главный вход, но ключи не подошли к замку, и тогда увидел это — проблеск металлических перил на верхнем этаже. Нужная входная дверь была там, наверху.
Мчась по этой лестнице, я словно превратился в животное. Я перепрыгивал через три ржавые металлические ступеньки за раз и слышал ее. Я слышал, что моя Илэйн была там, и она кричала.
Срань господня, она кричала. Кричала громко, кричала сильно, взывала о помощи. Моя Илэйн звала на помощь.
Я никогда ранее не чувствовал ничего подобного — внутри меня поднялась сокрушающая волна ярости. Она была обжигающей. Пылающей. Готовой к убийству.
Мне не нужен был ключ, я просто выломал дверь и ворвался внутрь. Вот она — стояла у стены, прижавшись к ней спиной, с оголенной пиздой, ее платье было высоко задрано вокруг талии. Мудак повернулся ко мне с усмешкой, но меня интересовало не его лицо, а ее. По ее прекрасным щекам текли слезы. Илэйн широко раскрыла глаза, они казались просто огромными на ее лице. Взгляд был какой-то стеклянный, когда она посмотрела на меня… и ярость во мне взорвалась. Взорвалась жидкой ненавистью.
— Какого?.. — начал придурок, но у него просто не было возможности закончить вопрос.
Никогда в своей жизни я не двигался так быстро, оказавшись напротив в мгновение ока и с силой врезавшись в него, а сам потянулся рукой под куртку.
Лезвие вошло ему в живот, как раскаленный нож в масло.
Прими это.
Прими это, мудила.
Один раз. Два. Три раза. Затем я повернул лезвие, вспарывая ему внутренности и превращая их в единое месиво.
Рокер удивленно открыл рот и побледнел. Он уже знал это, когда отшатнулся от меня, прижимая руку к животу, он знал это. Он умирал. Потом рухнул на пол. Я уставился на него с усмешкой. Моя рука безвольно повисла с зажатым ножом, повсюду была разбрызгана кровь, в том числе и на платье моей прекрасной сучки Константин.
И вот тогда она по-настоящему заплакала.