Илэйн
Неделя прошла как в тумане. Меня тошнило, когда я проснулась в субботу утром, внутри все боролось с алкоголем и наркотиками после вчерашнего светского мероприятия. Я была под кайфом, который не выветрился еще с дерьмового вечера у Петры в четверг, пока не отрубилась в пятницу поздно ночью. Один долгий период опьянения, который привел к тошноте в выходные.
Посмотрела на себя в зеркале ванной комнаты. Выглядела я дерьмово. Глаза отекшие, хотя и выглядели за счет своей природной синевы неплохо. Кожа казалась мертвецки бледной и словно молила о толстом слое консилера. Губы были сухими и потрескавшимися, а еще меня нещадно тошнило.
Кое-как добравшись до кухни, я приготовила себе кофе. Но все пошло не по плану, мне стало только хуже.
Я пропустила звонок от Тристана, поэтому, и как только заставила себя проглотить порцию кофеина, перезвонила ему, надеясь, что меня не вырвет во время разговора.
Его голос был достаточно радостным, что у меня заболели уши, когда он ответил.
— Привет, детка, помнишь про сегодняшний вечер? Пожалуйста, скажи, что пойдешь.
Если бы у меня была хоть капля здравого смысла, я бы отказалась и сказала, что занята семейными делами семьи Константин, но мне не хотелось. Наша дружеская связь была крепкой, и к тому же мне было очень любопытно. Любопытно познакомиться с парнем с членом, от которого у Тристана текли слюнки.
— Да, сегодня я в деле, — ответила я.
Он радостно воскликнул, и у меня получилось улыбнуться, несмотря на ужасное похмелье. Я все еще улыбалась, вновь начиная говорить, игнорируя пульсирующую головную боль.
— Видимо, мне стоит приодеться для бара. Я же не хочу выглядеть как отщепенка семьи Константин, да?
— Но никаких бриллиантов, — засмеялся он.
— Никаких бриллиантов.
— Черт, мне пора, — произнес он. — Мы с Кейли-Джейн договорились вместе побегать по парку. Я почти на месте.
Мое сердце пропустило удар при этой новости. Его жизнь казалась такой светлой по сравнению с моей тьмой. Столько людей заботилось о нем. Столько людей приветствовали его с распростертыми объятиями. Но это было объяснимо. О нем хотелось заботиться.
Часть меня мечтала отказаться от имени Константин навсегда и начать все заново. Где-нибудь, где я бы могла стать свободной, там, где никто бы не знал, кто я или кем была окружена. Где миром не управляли мои предполагаемые поступки и мои неудачи.
А неудача должна стать моим вторым именем. Я — королева неудач. Но мне становилось больно, когда люди об этом постоянно напоминали.
Вероятно, бар «Сайрус» мог бы стать самой близкой точкой к свободе, к которой я смогла бы подобраться в этой жизни.
Я никому не сказала, куда собираюсь. Я отказалась от участия в светском мероприятии под предлогом занятости, и никто, к счастью, особо не требовал объяснений. Мне не хотелось, чтобы охрана окружила бар, или снаружи ждал водитель, или смотреть на хмурые взгляды членов семьи, если они узнают, что я собралась в какое-то второсортное место на концерт для второсортных людей без миллиарда долларов в кармане.
Нет. Этот вечер мог стать моей отдушиной. Единственный вечер, когда я могла свободно общаться, и никто не посмотрел бы в мою сторону.
Или я на это надеялась.
В моем гардеробе не оказалось простой, не дизайнерской одежды, поэтому пришлось импровизировать. Я выбрала маленькой черное платье-футляр и рваные колготки. После посмотрелась в зеркало. Да, так было круто. Обычно я доводила свою укладку до совершенства перед выходом куда-либо, но в этот раз замерла, потянувшись за расческой. Нет. Под этот образ подходила легкая неряшливость.
Было странно вызывать к дому такси вместо обычного звонка своему водителю. Еще более странно было сесть в такси у черного входа жилого комплекса, хотя не без риска нарваться на охрану, которая сообщила бы матери о моем исчезновении.
Я устроилась на заднем сидении автомобиля и повыше натянула перчатки. Ранее я растушевала подводку для глаз, что придавало мне готический вид, в противовес той женщине, которую я обычно из себя представляла. Мне понравилось.
— Бар «Сайрус», — оповестил водитель, когда мы подъехали к зданию.
Очередь людей у главного входа в бар оказалась полной противоположностью тому, что происходило на мероприятиях в Бишоп-Лэндинг. Рокеры в грязных рваных футболках, черной коже и огромных ботинках. По-видимому, этот Синий Ястреб привлекал довольно странных фанатов.
Я проковыляла мимо очереди на высоченных каблуках, около главного входа меня ждал Тристан. Он выглядел чертовски превосходно. Узкие черные джинсы с кожаной курткой поверх облегающей черной футболки, волосы зачесаны назад как у парня из семидесятых. Если Синий Ястреб по-прежнему сомневался в статусе своей сексуальной ориентации, то сегодняшний вид Тристана Филдса разрешит все его сомнения.
Он присвистнул, увидев меня.
— Привет, крошка. Отпадно выглядишь.
Покружившись перед ним, я улыбнулась, чувствуя, что мне подходит этот образ. Чувствовала себя просто отлично. К такому ощущению я не привыкла.
Я вела себя тихо, пока Тристан вел нас мимо охраны и главного входа. Черт знает, под каким именем он записал меня, но точно не как Илэйн Константин. В мою сторону едва смотрели, пока я шла мимо.
Когда мы поднимались по лестнице, я уже слышала музыку группы, выступающей на разогреве: она разносилась по всему бару. Громко. Было очень громко. Громко и дико.
Дико и свободно.
Тристан взял меня за руку, и мы прошли к зоне перед главной сценой. Интимная обстановка, как он и обещал. На танцполе толпились люди, двигаясь в такт музыке, другая группа людей заказывала напитки в баре. Мы направились к ним, держась в толпе. Это само по себе было в новинку.
Членам семьи Константин никогда не приходилось ничего ждать, никогда. Где бы я ни видела очередь, сразу шла в ее начало. И мне странным образом понравилось проявлять терпение, когда люди на меня не пялятся и не гундят вслед.
— Что хочешь выпить? — спросил Тристан прямо у моего уха, перекрикивая басы.
— Шампанское, — ответила я, и он состроил лицо.
— Не самое подходящее место для шампанского. Как насчет пива?
Я пожала плечами.
— Да, давай. Пиво. Без разницы. Главное, чтобы был алкоголь. Мне хочется напиться.
Я услышала его вздох даже на фоне музыки.
— Тебе всегда хочется напиться, Лэйни. Может, в один прекрасный день ты переломишь себя и попытаешься повеселиться трезвой.
Даже при всех присущих ей странностях я никогда не верила, что жизнь станет настолько странной. Я и трезвость были не слишком хорошо совместимы. Даже от одной этой мысли у меня внутри все перевернулось.
Когда мы добрались до бара, музыка взяла меня в свой очаровательный плен. Громко играла гитара, и я чувствовала, как ее мотивы проходили через меня. Вокал парня казался диким и наполненным страстью, который нельзя было игнорировать. Я смотрела на него, пока Тристан заказывал напитки, и мое сердце совершило странный кульбит, я всматривалась в его темные черты лица — особенно в свете прожекторов. Он был высоким и широкоплечим, а глаза обладали властью. Глубокий взгляд, словно горящий пепел. Сильная линия скул, и, хотя казалось, что он высечен из грубого металла, что-то в нем восхищало меня.
С благодарностью я взяла у Тристана пиво, но не могла оторвать взгляда от парня на сцене. Тристан заметил мой интерес, когда мы подошли к краю танцпола, он игриво толкнул меня в плечо.
— Ястреб его знает, певца. Он мне рассказывал.
— Да? У него впечатляющий голос.
— Да и тело впечатляющее. — Он сделал паузу. — Его зовут Стефан. Он из Великобритании. Лондона, если быть точнее.
Я представила себе его акцент, и от этого по мне пробежала дрожь и холодок. И тут я поняла, откуда возникли эти ощущения.
Они шли от Люциана Морелли. Он напоминал мне Люциана Морелли.
Его тьму. Его силу. Его свирепые глаза.
Грубость голоса Стефана напоминала мне злость в голосе Люциана. Этого оказалось достаточно, чтобы в животе затрепетало, и мысль о его британском акценте заставила меня дрожать.
Да. Это все было о Люциане Морелли.
Тристан вновь меня подтолкнул.
— Ты можешь пообщаться с этим горячим парнем Стефаном, хочешь? То есть, ты не можешь к нему прикасаться, но хотя бы пофантазируешь об этом и отлично проведешь время.
В ответ я нахмурилась.
— Да, не нужно постоянно об этом напоминать. Я не могу к нему прикоснуться. К черту жизнь и к черту мою проклятую семью.
Он осмотрелся вокруг, и я увидела страх в его глазах.
— Хорошо, что рядом нет никого из твоего приближения, кто бы мог услышать эту хрень из твоих уст.
Я пожала плечами.
— Порой мне плевать на это. Я могу показать им средний палец еще до того, как они заставят меня заплатить за свои грехи.
Горяченький парень Стефан начал исполнять новый трек, и я почувствовала волну подступающих слез. Я проглотила их, потому что ненавидела. Я ненавидела плакать.
Если бы только люди знали… если бы они только знали, как сильно я страдала как плохая девочка лишь за то, что пыталась быть хорошей.
Но никто этого не знал. Никто, кроме моей матери. Моей матери и Братьев власти, которые преследовали меня за мои долги на черном рынке — хотя большинство из них даже не были моими.
К счастью, кокаин и алкоголь отлично справлялись с тем, чтобы стереть все это безобразие из моей головы. Кстати.
— Я в дамскую комнату, — сказала я Тристану и жестом указала на знаки над головой.
Тот закатил глаза, в них вновь читалось неодобрение, я передала ему пиво. Он отлично знал, что я иду туда не справлять естественную нужду.
Я залезла в клатч, даже не успев добраться до дамской комнаты: пальцами рылись в косметичке, пытаясь добраться до дна. Вот оно. То, что мне было нужно, спрятано глубоко под атласной подкладкой.
Моя голова кружилась еще до того, как я употребила новую дозу. Черт, она была мне нужна. Братья власти были отвратительны и уже шли за мной. Теперь в любое время они могли прийти за мной. Мои долги стали слишком большими, чтобы оправдываться улыбками и обещаниями.
Все было бы не так плохо, если бы они требовали только мои собственные долги, но дело обстояло несколько иначе. Они шли и за всеми остальными. Огромное море долгов наркоманов и любителей азартных игр, которых я встречала на своем безнадежном пути.
Я не могла позволить им умереть из-за них. Не могла позволить Братьям власти уничтожить людей, о которых я заботилась, пусть и недолго. Но я не думала о своей собственной жалкой судьбе. О том, сколько задолжала и как придется пострадать из-за этого. Братья власти могли забрать то, что хотели: я бы с радостью произнесла свои финальные прощания.
Перед туалетной кабинкой меня ждала еще одна очередь. Бар заполнялся людьми: они смеялись, общались и отлично проводили время. Как же им здорово.
Я безнадежно нуждалась в облегчении: опустилась на край унитаза, достала банковскую карту, чеки и дозу белого порошка.
К счастью, существовал кокаин.