Триумф поражения - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 17

Глава 16. "Уховертка"

Бог пообещал мужчине, что много

хороших и послушных женщин

можно будет найти в любом уголке Земли.

А потом сделал Землю круглой…

И смеялся, смеялся, смеялся…

Современный анекдот

Мой телефон разрывается от звонков, но ответить я не могу. Телефон лежит в сейфе Холодильника. Почти девять, а мы работаем.

Холодильник, сердитый и мрачный, сидит в своем кресле, а я, злая и гордая, на противоположном конце стола. Мы составляем план-график реализации моих проектов на март. Не торопясь, дотошно Холодильник знакомится с описанием каждого проекта, задает десятки вопросов. Как только начинает казаться, что очередной отчет подошел к концу, Холодильник тут же вызывает Римму Викторовну и просит принести все документы по проекту, включая уже подписанные договоры, и начинает их тщательно изучать. У него снова появляются вопросы, для ответов на которые вызывается то кто-нибудь из бухгалтерии, то из рекламного отдела.

Жесткое насильственное умывание, мокрая одежда и неожиданные поцелуи Холодильника совершенно лишают меня возможности рассуждать здраво и принять разумное решение. Настойчивые, какие-то сумасшедшие поцелуи приятно раздражают натертую кожу лица и ощущаются остро и даже как-то трогательно. Уверена, если посмотреть на нас со стороны, покажется, что после долгой разлуки встретились влюбленные и не могут насытиться друг другом.

Меня чрезвычайно огорчает одна мысль: когда меня целовал Гена, я тратила драгоценные секунды на то, чтобы придумать, как его остановить и куда врезать побольнее, теперь, когда меня целует Холодильник, я снова трачу время на фантазии о том, как мы выглядим со стороны.

Холодильник останавливается сам, тяжело дышит и иронично спрашивает:

— Что с вами? Я успел заметить, что мужские поцелуи вас парализуют…

Эта спасительная для меня ирония напоминает мне суть нашего противостояния. Освободившись из его рук, кидаюсь к маленькому шкафчику возле раковины и достаю из него флакончик с душистым жидким мылом.

— Вы спрашивали, есть ли у меня мыло? — радостно вопрошаю я. — Есть. Земляничное!

Выдавив на ладонь щедрую порцию розовой жидкости, я с остервенением начинаю тереть губы, щеки, подбородок, артистично демонстрируя, как я стираю с лица его поцелуи.

— Переоденьтесь и спускайтесь в мой кабинет! — бросает мне, выходя, почти дымящийся Холодильник. — У вас полчаса!

Нарочно прихожу через сорок минут. Александр Юрьевич оглашает список "срочных" дел на сегодня. Осознав объем того, что он собирается сделать и видя на часах пять часов пятнадцать минут, ехидно выражаю сомнение в том, что это вообще возможно.

— Я не зверь. Будем работать с перерывами на отдых, — отвечает Холодильник.

— Это напоминает мне старый анекдот, — устало смеюсь я. — Судья обращается к подсудимому: "По совокупности вы получаете срок триста шестьдесят пять лет. Но вы не волнуйтесь, мы не звери, отсидите, сколько сможете".

Холодильник слегка кривится, видимо, это и есть улыбка.

— Мой рабочий день заканчивается через час и сорок пять минут, — улыбаюсь уже я, искренне и нахально.

— Ваш рабочий день нормируется мной, — возвращает мне улыбку Хозяин, такую же искреннюю и такую же нахальную.

— Мой рабочий день нормируется в соответствии с трудовым законодательством, — остроумно парирую я. — Прочесть пару статей трудового кодекса?

— Сделайте одолжение! — почти нежно отвечает чем-то очень довольный Холодильник. — Тогда у нас сегодня на работу уйдет еще больше времени. Решать вам.

— У меня свидание, — угрожающе напоминаю я. — Гена будет ждать меня в "Уховертке". В семь часов.

— Работайте бодрее и продуктивнее. Уложитесь к семи — пойдете в свою "Уховертку", — миролюбиво разрешает Холодильник.

Естественно. к семи часам мы не успеваем сделать и половины из намеченного Хозяином. Ровно в семь звонит Гена.

— Я уже в баре, Ниночка! — кричит он, пытаясь перекричать громкую музыку. — Ты скоро?!

— Гена! Я немного задерживаюсь. прости! — тоже кричу я.

— Госпожа Симонова-Райская! У вас нет элементарных представлений о деловом этикете и субординации! — рычит Холодильник. — Во-первых. вы должны были извиниться. во-вторых. попросить у меня разрешения ответить на звонок…

— Мой рабочий день закончился, — вежливо отвечаю я. стараясь не разозлиться. — Или мы все-таки читаем трудовой кодекс?

Я демонстративно отвечаю и на второй звонок, и на третий. Полвосьмого я обещаю прийти через полчаса. Полдевятого — минут через сорок. Четвертый звонок уже от глубоко и надежно пьяного Гены выводит Холодильник из себя. Он хватает мой телефон и кладет его в сейф, закрыв на кодовый замок.

— Потрясающе! — мои глаза. наверное, уже украшают мой лоб. — Я буду с вами судиться!

— Не хватает развлечений? — усмехается Холодильник. — С удовольствием! Когда в девять часов Александр Юрьевич очередной раз вызывает к себе Римму Викторовну. я. воспользовавшись ее присутствием. выскальзываю за ней в приемную.

— Римма Викторовна! Он и вас держит на работе, и Марину! — шепотом кричу я и хватаю ее за руку. — Давайте на него пожалуемся. хотя бы Юрию Александровичу?

— Что ты, Нина! — пугается Римма Викторовна. — Я сама согласилась за такую премию! И Марина всем довольна.

— Премию?! — удивляюсь я. — Он обещал премию?

— Уже выплатил. Три часа назад бухгалтерия начислила и перевела на наши карты. А тебе разве нет? — испуганно спрашивает секретарь Холодильника.

— Не знаю. Может… У меня телефона нет, чтобы посмотреть, — растерянно отвечаю я ей и возвращаюсь в кабинет.

— Верните мой телефон! — требую я смело. — Десятый час. Это переходит всяческие границы!

Холодильник открывает сейф и возвращает мне телефон. Десять пропущенных от Гены и три с незнакомого номера. Перезваниваю специально, чтобы позлить Хозяина.

— Нина! — громкая музыка бара "Уховертка" снова врывается в мое ухо. — Это Женя. бармен. Помнишь меня?

Женька был Ленкиным хорошим приятелем. Мы любили ходить в бар в его смену.

— Да, Женечка! — радостно кричу я. перехватив злой взгляд-выстрел Холодильника. — Что ты хотел?

— Я бы хотел, чтобы ты забрала Генку! — просит меня Женька. — А то хозяин сейчас полицию вызовет. — Он напился и пристает к клиентам со стихами и рекламой твоих достоинств.

— Моих достоинств? — не понимаю я.

— Забери его! — не слышит меня Женька. — Только побыстрее.

Наш разговор-крик прекрасно слышит Холодильник, и, когда я, ничего ему не сказав, бегу к двери, он резко говорит:

— Я пойду с вами! И без возражений!

Бар "Уховертка" находится на противоположной стороне улицы. Пересекая проезжую часть в сопровождении Холодильника и Николая, я чувствую себя героиней фильма-боевика или триллера. В баре многолюдно, шумно и весело. Грустный, уставший и совершенно пьяный Генка сидит на барном стуле и рассказывает Женьке обо мне:

— Мы полюбили друг друга еще в детстве. Мама считает нас идеальной парой. Но я и сам так думаю. Я готов жениться хоть сегодня, но Нина предлагает мне сначала пожить вместе, присмотреться друг к другу…

От такого наглого вранья я совершенно теряюсь, что мне не свойственно. Пока я хватаю ртом воздух, чтобы заорать на Генку, Холодильник молча кивает Николаю, тот подходит к Генке, аккуратно снимает того со стула и, обняв за талию и положив Генкину руку себе на плечо, медленно начинает выводить плохо соображающего и мутно видящего горе-писателя на улицу. Со стороны они похожи на двух фронтовых товарищей: здоровый помогает раненому.

Пытаюсь идти за ними, но дорогу мне перегораживает Холодильник.

— Вы устали сегодня. Давайте я вас угощу чем-нибудь, — миролюбиво говорит Александр Юрьевич.

— Я… Мне нужно помочь Гене, — снова теряюсь я.

— Николай поможет ему лучше вас. Вы сейчас Гену даже не удержите, — мягко уговаривает меня Холодильник.

Женька, верно считав, что перед ним не простой смертный, тут же приглашает нас за вип-столик. Иду за Женькой и мучительно соображаю, как выбираться из этой трясины.

— Будете ужинать по-настоящему или заказать вам молока? — усмехается Холодильник, когда мы садимся за маленький столик на двоих.

— Я хочу суп, — неожиданно даже для самой себя говорю я. Весь день мечтала о тарелке горячего супа.

Холодильник смотрит на меня с удивлением и какой-то… нежностью.

— Только его здесь, наверное, не готовят, — сомневаюсь я.

— Приготовят! — твердо говорит Александр Юрьевич и оборачивается к Женьке.

Чашка горячего сырного супа с сухариками кажется мне божественным подарком. Холодильник заказывает мне чай, себе кофе.

— Вы пьете кофе на ночь? — спрашиваю я, хрустя сухариками. — Не вредно?

— Бодрит! — отвечает Холодильник, последние несколько минут не сводящий с меня странного взгляда.

— Скоро ли свадьба? — нагло интересуюсь я, насытившись и чувствуя силы для продолжения борьбы. — А где заказала платье Светлана Кирилловна? А правда, что третий день свадьбы вы будете делать в нашем агентстве? У меня есть парочка идей. Поделиться?

Каждый следующий вопрос меняет цвет лица Холодильника на тон темнее. Последний вопрос вызывает скрежет зубов.

— Вы слишком любопытны, Нина… Сергеевна! — медленно отвечает Александр Юрьевич.

— Почему же? — дурачусь я. — Мы с вами практически не расстаемся. Целуемся как близкие люди. Вы спасаете моего близкого друга…

— Насколько близкого? — резко наклоняется ко мне Холодильник. — Что между вами?

— Между нами ничего! — честно говорю я. — И вас это не касается! Неожиданно открытое мое колено под плиссированной юбкой накрывает горячая ладонь.

— Мне в последнее время кажется, что все, что касается вас, касается и меня, — шепотом говорит Холодильник. Громкая музыка не позволяет слышать слова, тем более произнесенные шепотом, но я их слышу, вернее, догадываюсь по губам, на которые смотрю, как завороженная.

— Вернемся к Светлане Кирилловне, — предлагаю я, стряхнув наваждение. — А свадебное путешествие у вас куда запланировано? В Париж? Или ближе к экватору?

— А что выбрали бы вы? — вдруг серьезно спрашивает Холодильник.

— Я? — мечтательно закатываю глаза. — Я давно коплю на путешествие. Я бы выбрала Париж. Я была в Италии, в Испании, в Германии. Но давно, еще школьницей. Мне моя прабабушка дарила путевки. А во Франции я не была. Мне кажется, что именно Париж — город влюбленных.

Вторая горячая ладонь накрывает второе мое колено.

— Полетели! — читаю я по губам.

— Куда полетели? — читает он по моим губам.

— В Париж.

— Когда?

— Если хочешь, то прямо сейчас. Сегодня.

Открываю рот и не могу его закрыть. Потом начинаю чувствовать, как раздражение, гнев, злость порциями поступают в мой организм.

— Александр Юрьевич! — кричу я. — Я не буду вашей любовницей. Ни в Москве, ни в Париже, ни в раю!

Пытаюсь встать, но ладони, лежащие на моих коленях, не дают мне этого сделать.

— Пустите меня! — вырываюсь я и резко встаю. — Вы прелюбодей! Холодильник смеется и откидывается на спинку стула.

— Откуда вы берете эти устаревшие слова?

— Ничего не устаревшие! — возмущаюсь я. — Прелюбодей — тот, кто совершает грех прелюбодеяния.

— Это ж когда я его совершил? — продолжает смеяться Холодильник, покоряя меня своей мальчишеской улыбкой снова и снова.

— Вы планируете! — обвиняю я. — Это тоже грех! Кроме того, кто его знает, скольким вы его предлагаете, может, только я и отказываюсь. а другие…

Не успеваю увидеть, как Холодильник оказывается со мной рядом и, жестко обняв за талию, прижимает меня к себе:

— Только прелюбодей? Никаких уточнений не будет?

— Беспутник. сладострастник, греховодник, — говорить приходится в самые губы Холодильника, поскольку он меня к себе не просто прижимает, а наклонился близко-близко, так близко, что наше рваное дыхание смешивается.

— Я так понимаю, это все звания для сексуально активного мужчины? — легкое прикосновение к моих губам.

— Мы в публичном месте, — мстительно говорю я. — Не боитесь, что нас увидят? Сфотографируют? Снимут видео?

— Не боюсь, — его губы снова касаются моих. — Три человека отвечают за то, чтобы этого не случилось.

Верчу головой по сторонам. Точно. Вернувшийся Николай. И еще два охранника из нашего агентства.

— Предусмотрительно, — ворчу я, пытаясь вырваться из рук Хозяина. — Я, видимо, права. Вас заводит мой отказ. Вам никто и никогда не отказывал? Я имею в виду женщин?

Холодильник искренне пытается вспомнить:

— Никто и никогда. Но…

— Что но? Это вас подначивает? Я права? — вырываюсь сильнее.

— Но я никому и не предлагал, — просто отвечает мне Холодильник, переложив сильную руку на мою шею.

— Будете сворачивать? — спрашиваю я, поняв, что дергаться бесполезно.

— Странные у вас представления о прелюбодеях, — ухмыляется Хозяин. — Так мы летим?

— У меня просрочен загранпаспорт, — говорю я.

— Дайте мне сутки. Нет. Десять часов, — отвечает Холодильник, захватывая мою нижнюю губу.

Господи! Да он просто одержим!

Наступаю каблуком на носок мужского туфля. Холодильник морщится и выпускает меня из рук.

— Вы. Мне. Не интересны. Как мужчина! — рычу уже я. — Мне нравится другой типаж!

Холодильник открывает рот, чтобы то ли спросить, какой же типаж мне нравится, то ли для того, чтобы сказать мне гадость.

В это время в кафе входит… Светлана Кирилловна в сопровождении интересного возрастного мужчины.

— Вот и спутница в Париж! — радуюсь я и сама окликаю девушку. — Светлана Кирилловна!

Светлана видит нас и широко улыбается. Хочу двинуться ей навстречу, но Холодильник удерживает меня сзади на пояс юбки.

Светлана и мужчина подходят к нам сами.

— Добрый вечер, Нина Сергеевна! — тепло говорит девушка. — Римма Викторовна подсказала, что вы здесь.

Вот молодец, агент Римма Викторовна! Завтра поблагодарю за службу.

— Говорит, работали несколько часов без перерыва и пошли перекусить, — объясняет свое появление в баре невеста Холодильника. — Ой! Я опять… Нина Сергеевна, позвольте представить вам моего папу. Кирилл Иванович. Высокий мужчина в сером костюме и сером пальто внимательно смотрит на меня, и во взгляде его появляется заметный интерес.

— Это и есть тот замечательный арт-директор, о котором ты прожужжала мне все уши?

— Это мой арт-директор Симонова-Райская, — вежливо, но сухо говорит Холодильник.

— Присядем? — спрашивает всех Кирилл Иванович.

— Спасибо! Я тороплюсь и побегу! — бодро сообщаю я всем.

Холодильник делает еле заметный кивок в сторону Николая. Тот кивает в ответ. Понятно. Нашел мне провожатого.

— Что вы! Ни в коем случае! — неожиданно придерживает меня за локоть Кирилл Иванович. — Молодые пошепчутся, соскучились, наверное. А вас я оставляю себе, прекрасная Нина!

Только хочу вежливо отказаться, как вижу молнию бешенства в карих глазах Холодильника.

— Как скажете! — покорно отвечаю я Кириллу Ивановичу, испытывая восторг от возможности позлить Холодильник.