Я влюблен в тебя не больше, чем ты в меня, и не дай Бог, полюбить тебя, детка!
Маргарет Митчел "Унесенные ветром"
— Он запретил тебе, но ты все равно пойдешь? — недоверчиво уточняет Ленка, с которой я разговариваю по скайпу, дожевывая бутерброд с сыром и запивая горячим кофе.
Свой воскресный завтрак я начинаю поздно, поскольку ночь с субботы на воскресенье выдалась странной и тяжелой. Она загнала меня в тупик. Проникновение Холодильника в мою квартиру, его несдержанное поведение, слова о том, что он все решил и, несмотря на мое сопротивление и нежелание, все равно не отпустит. Сумасшедшие поцелуи под нескончаемый поток слов за дверью. И, наконец, мой эмоциональный срыв, напугавший меня и разозливший Хозяина.
Когда глубокий поцелуй Холодильника, схватившего меня за горло и за волосы, становится бесконечным, я вдруг начинаю ощущать возбуждающую тоску. Именно тоску. Странная все-таки штука — жизнь… Этот красивый, сильный, настойчивый мужчина так добивается моего ответного внимания, что, произойди это в другой ситуации, я бы сдалась после первой атаки. Такому напору вообще сложно сопротивляться. Победить можно только в двух случаях: если ты искренне и по-настоящему любишь кого-то другого или если ты… Нина Симонова-Райская, которая не может себе позволить пойти на обреченные с самого начала запретные отношения. Кто-то другой, может быть, и согласился бы, но я не могу. Воровать у судьбы даже наполненные такой страстью отношения — губить свое будущее, даже если его и нет.
Рука, схватившая волосы и оттягивающая мою голову назад, держит намертво. Рука же на горле совсем не давит, она ласкает, чувственно, страстно. Кожа под ней плавится и стекает под вырез лифа-топика Барби-Русалки. И когда ладонь Холодильника начинает опускаться за стекающей кожей под лиф, я взрываюсь. Бьюсь в его руках, как глупая курица, которую хозяйка уже поймала на суп и несет к топчану, чтобы отрубить голову. Занятый поцелуем рот издает громкие протестующие стоны. Руки лупят по всему, до чего достают. Прижатое к двери тело дергается без остановки. Услышав звуки борьбы, Кирилл Иванович за дверью громко говорит:
— Я слышу вас, Нина Сергеевна. У вас что-то случилось? Вы мне откроете? Раздосадованный моим сопротивлением, Холодильник ослабляет хватку, выпуская мое горло и мои волосы, но не отрывается от моего рта. И тогда я поступаю инстинктивно: я кусаю горячий и настойчивый мужской язык. Подавляя крик, Холодильник резко отпускает меня и шарахается в сторону. Карие глаза, ставшие фатально черными, горят неутоленной страстью и бешенством.
— Что вы делаете?! — шипит он.
— Нет! — шепотом кричу я. — Это что вы делаете?!
— Я хочу вас, — просто и категорично отвечает Холодильник, морщась и ворочая языком во рту.
— А я вас не хочу! — лаю я тем же срывающим голос шепотом.
— Вы лжете! — рычит Холодильник. — Вас трясет в моих руках!
— От раздражения, бессилия и ненависти, наконец! — парирую я, боясь повысить голос, хотя очень хочется орать во все горло.
— Снова ложь! — отметает мои слова Холодильник.
— Да что ж такое! — обхватив себя руками и сдерживая дрожь бессильной ярости, отплевываюсь я. — Вы не слепой и глухой. Вы просто… тупой. Я не поддамся вам. Вам придется меня… изнасиловать.
Сказав последние слова, я тут же страшно пугаюсь, что сама подсказала Холодильнику выход из сложившейся ситуации.
— Кем вы меня считаете?! — злость, наполнившая глаза мужчины, потоком льется на меня, прижавшуюся к входной двери и скалящуюся на него, как пойманная в ловушку зверушка.
— Наглым, озлобленным, неудовлетворенным мужчиной, который считает, что ему все позволено, что он всего может добиться, стоит только захотеть, — быстро перечисляю я, испытывая удовольствие от каждого слова, поскольку он воспринимает их, словно пощечины, слегка дергая головой. — Вы не свободны. Но даже если…
— Что если?! — выражение лица Холодильника не предвещает ничего хорошего.
— Даже если, — упорно продолжаю я, — что-то пойдет не так, и вы не женитесь на Светлане, никаких отношений у нас с вами не будет. Я не хочу быть ни вашей невестой, ни вашей любовницей, ни женщиной на раз. Я не хочу иметь с вами никаких отношений, кроме деловых. По правде говоря, и деловые не хочу. Но в такие условия нас поставил ваш отец. От работы в агентстве я не откажусь, даже если им всегда будете руководить вы!
После небольшой паузы, в течение которой Холодильник сжимает и разжимает кулаки, мы картинно молчим и схлестываем в безмолвной битве острые взгляды.
— А я не откажусь от вас, даже если вы не будете работать в моем агентстве, — заканчивает спор Холодильник, показывая мне, что ничего не изменится.
— Кирилл Иванович! — кричу я, заставив Холодильник вздрогнуть от неожиданности. — Уже очень поздно. Я не открою вам. Позвоните мне завтра, пожалуйста, только попозже. Я планирую долго спать.
Лицо Холодильник каменеет и желваки ходят по нему, пугая меня своей жесткостью. Еще несколько минут проходят в молчании, за это время уходит Кирилл Иванович. Потом Холодильник движется к входной двери в ответ на мой демонстративный шаг в сторону. Звучит строгое предупреждение:
— Я не рекомендую вам встречаться с Кириллом Ивановичем,
— Почему?! — нахально выкрикиваю я, наслаждаясь тем, что уже можно привычно кричать на него. — Боитесь, что он узнает о том, что вы меня преследуете, или я узнаю о том, что таких, как я, в вашей жизни вагон и маленькая тележка?
— Я боюсь, что он заинтересован не в информации о вас или обо мне, а в вас самой, — отвечает Холодильник. — Поэтому я не разрешаю вам с ним встречаться.
— Вот так просто? — холодно интересуюсь я. — Не разрешаете? А если я не послушаюсь? Что будет? Вы меня… накажете?
— А вы проверьте, — пожав плечами, говорит Холодильник и уходит.
— Ты дура! — искренне говорит Ленка. — Зачем дразнишь быка красной тряпкой?
— Я добиваюсь свободы и добьюсь ее, — с набитым ртом говорю я. — Сегодня я пойду в ресторан с Кириллом Ивановичем. У меня к нему много вопросов. И про Машу, и про его интерес ко мне. Еще одного Хозяина в своей жизни я не выдержу.
— Евгений тебя не выпустит, — мрачно предрекает Ленка.
— Выпустит, — обещаю я. — У него нет приказов меня не выпускать. Только охранять. Я уже его спрашивала.
Полчаса назад я выскочила на площадку, где дежурил Евгений, и вместо "здравствуйте", выпалила:
— У меня сегодня много дел!
Евгений встал со стула и сдержанно ответил:
— Как скажете.
— Я пойду по делам, — строго предупредила я.
— Как скажете, — повторился Евгений, напряженно глядя на меня.
— У вас какой приказ? Никуда меня не выпускать? — настаивала я, вставая на цыпочки и заглядывая Евгению в глаза.
— У меня приказ сопровождать вас и охранять, — доложил охранник, отшатываясь от меня.
— Прекрасный приказ! — восхитилась я, похлопала застывшего Евгения по плечу и вернулась в квартиру.
— Ясно, — говорит Ленка, с беспокойством вглядываясь в мое лицо. — Куда идешь? Во сколько? Что одеваем?
— В пять вечера в ресторан "Сольди", — сообщаю я подруге то, что сказал мне позвонивший в полдень Кирилл Иванович.
— Жди. Сейчас все привезу! — обещает Ленка и отключается.
Я не разрешила Кириллу Ивановичу за мной заехать. В модный дорогой итальянский ресторан меня привозит Евгений, который провожает меня до дверей и возвращается в машину ждать. Кирилл Иванович в великолепном сером костюме и ярком синем галстуке уже ждет меня возле стойки администратора.
— Вы… прекрасны! — чувственно улыбнувшись, Кирилл Иванович откровенно осматривает меня с ног до головы. Именно в таком порядке. Потому что я в зеленом коктейльном платье, у которого несколько объемных юбок длиной до колена. Красные лакированные туфли на шпильке и красный клатч. Ленка, которая красила меня долго и тщательно, сделала акцент на губы. Они тоже красные.
— Слушай! Это настоящий вызов с твоей стороны. Если этот Кирилл Иванович проявляет интерес не к тебе, а как-то тебя собирается использовать в своих играх, то сегодня точно переключится на тебя! — Ленка вздыхает. — Ты уверена в том, что делаешь?
— Более чем! — грозно отвечаю я.
Теперь, стоя перед красивым зрелым мужчиной, которому нет еще и пятидесяти лет, я вижу, каким неподдельным интересом загораются его глаза.
— Спасибо, — спокойно и вежливо отвечаю я на комплимент. — Добрый вечер!
— Добрый! Простите, поражен, ослеплен вашей красотой и вкусом! — извиняется Кирилл Иванович, провожая меня к столику. Это отдельный кабинет в глубине ресторанного зала.
— Я позволил себе смелость сделать заказ на двоих, — лучезарно улыбаясь, говорит мужчина. — Думаю, вы не были в этом ресторане, и сразу хочу поразить вас здешней кухней.
— Это ваш ресторан? — догадываюсь я.
— Мой, — кивает Кирилл Иванович. — Вам нравится?
— Здесь красиво, — я оглядываюсь по сторонам, напрягаясь от того, что мы сидим не в общем зале.
— Не переживайте, — считывает мои мысли мужчина. — У меня самые добрые и искренние намерения.
— И в чем они заключаются? — спрашиваю я, посмотрев Кириллу Ивановичу прямо в глаза.
— Сразу к делу? Хорошо, — Кирилл Иванович откладывает вилку и салфетку.
— Вино или что-то другое?
— Вино, пожалуйста, сухое, белое, — прошу я, разглаживая свою салфетку. Мой бокал наполняется невидимым официантом, стоящим за моей спиной.
— Так в чем? — нетерпеливо напоминаю я, пригубив вино.
— Простите, ради бога, если я ошибаюсь, — аккуратно начинает Кирилл Иванович. — Но мне почему-то кажется, что Саша, Александр Юрьевич, проявляет к вам повышенный интерес. И я имею в виду не вашу работу на него арт-директором.
Я прекрасно понимаю, что он имеет в виду. Но не могу подтвердить этого. Ни за что.
— Это ошибочный взгляд. Он сложился потому, что у нас с господином Климовым-младшим несколько противоположные взгляды на некоторые аспекты работы нашего агентства, — спокойно объясняю я, стараясь не сжимать ножку прохладного бокала. — А я слишком эмоциональна для более спокойного диалога с начальством. Вот Александр Юрьевич и выходит из себя. Если вы считаете, что я угроза браку вашей дочери, вы очень ошибаетесь. Никакие отношения, кроме рабочих, нас не связывают.
— Очень рад этому, — цепко удерживая мой взгляд, говорит Кирилл Иванович. — Мне очень дорого счастье дочери, а она влюблена, как девчонка. Впрочем, она и есть девчонка…
— Они прекрасная пара, — дежурная фраза под дежурную улыбку.
— Согласен, — вздыхает Кирилл Иванович. — В моей семье, как вы успели заметить, Нина Сергеевна, есть некоторые проблемы с этим самым счастьем.
Делаю большой глоток вина, запоздало оценив его терпкий вкус.
— Вы о себе или о Маше?
— Я обо всех, — жестко отвечает Кирилл Иванович. — И о себе, и о Маше, и о сыне.
— Я могу спросить? — мягко спрашиваю я.
— Конечно, — улыбается Кирилл Иванович. — Спрашивайте.
— Где Машина мама? — отставляю бокал в сторону.
Кирилл Иванович грустно смотрит на меня:
— Машина мама оказалась женщиной, не умеющей и не желающей заниматься детьми. Она ушла от Миши, когда Машка только родилась. В один непрекрасный день просто взяла и ушла.
— Разве так бывает? — не верю я ему. — Из такой семьи?
— Какой такой? — раздраженно спрашивает Кирилл Иванович. — Вы имеете в виду известность и богатство? Это не всегда удерживает мужчину и женщину вместе.
— Но ребенок, — мои глаза наполняются слезами. — Как она могла оставить вашего сына, я представить могу, но дочь, только что рожденную дочь…
— Легко и без сожалений! — презрительно отрезает Кирилл Иванович. — Поверьте, дорогая моя, такие женщины, к сожалению, существуют, живут, дышат одним воздухом с нами, но ни к чему не привязываются, даже к своим детям…
— A Миша, ваш сын, не пытался найти себе новую жену, а девочке маму? — совершенно наглею я, продолжая интересоваться частной жизнью посторонней мне семьи.
Кирилл Иванович морщится и отвечает довольно жестко:
— Вы же видели Мишу? — мужчина вздыхает. — Он у меня с детства болезненный и совершенно не мужественный. Не мальчиковый мальчик. Удивляюсь, как он с Татьяной познакомился и жениться решился. Я был против, но он настоял. К сожалению, это был первый и последний его мужской поступок…
Я помнила Мишу, Машиного отца и брата Светланы, хотя видела его только один раз на вчерашнем детском празднике. Да. Он не производил впечатление сильного человека и вообще отца.
— Маша очень славная. Но ее любовь к куклам не кажется вам пугающей? — решаюсь спросить и это.
— Ни в коей мере! — снова жестко реагирует Кирилл Иванович. — Маша нормальный ребенок, растущий в любящей семье, но пока без матери. Я надеюсь только на лучшее.
— Конечно! — тут же соглашаюсь я, испугавшись, что расстроила и рассердила Кирилла Ивановича своими вопросами.
— Я смог воспитать двоих детей один, — напоминает мне холеный, красивый мужчина, протянув ко мне руку и взяв мою. — И Миша с моей помощью справится. Хотя ему нет еще и тридцати. И на нем рано ставить крест.
— Несомненно! — миролюбиво соглашаюсь, пытаясь забрать руку.
— И на мне крест ставить тоже рано, — вдруг хищно улыбнувшись, заявляет Кирилл Иванович, не отпуская мою руку. — Я получил ответы на все свои вопросы. Остался только один…
— Какой? — нервно сглатываю, снова безуспешно пытаясь забрать свою руку.
— Если вас ничто не связывает с Сашей и вы свободны… Могу ли я надеяться, что вы, моя прекрасная леди, разрешите мне ухаживать за вами? — Кирилл Иванович прижимает мою руку к своим губам. Они сухие и холодные.
— Она не свободна, — обманчиво мягкий голос Холодильника заставляет меня в буквальном смысле подпрыгнуть на стуле, а господина Кострова вынуждает нехотя отпустить мою руку.
— Саша? Какими судьбами? — хмуро спрашивает Кирилл Иванович стоящего возле нашего стола Холодильника.
— Пришел пообедать, — просто отвечает Александр Юрьевич. — Мне сказали, что вы тоже обедаете. Оказалось, с моим арт-директором.
— Сегодня выходной, — говорю я вместо приветствия. — У меня тоже обед.
— Видите, как все чудесно совпало, — Холодильник, не спросив разрешения, садится за наш стол. — Воскресный обед. Теплый разговор.
Кирилл Иванович откидывается на стуле и спрашивает:
— Если я не ошибаюсь, ты сейчас должен обедать со Светланой в другом месте?
— Ошибаетесь, — говорит будущему тестю Холодильник, но смотрит только на меня.
Он вообще никуда не смотрит, а только на меня, опускаясь с глаз, носа, губ на шею, плечи, грудь, талию и возвращаясь к глазам.
— У меня поменялись планы, — усмехается Холодильник, и у меня сердце останавливается от страха, такая это усмешка.
— Понятно, — говорит Кирилл Иванович, но по выражению его лица этого не скажешь. — Прости, что ты сказал, когда подошел к нам?
— Я сказал, что госпожа Симонова-Райская не свободна для начала новых отношений, — снисходительно отвечает Холодильник, глядя на мои губы.
— Ты настолько осведомлен о ее личной жизни? — в голосе Кирилла Ивановича появляется едва заметное раздражение.
— Я многое знаю о своих лучших работниках, — усмешка Холодильника становится ледяной. — Если я ничего не путаю, то Нина Сергеевна в настоящий момент не разобралась со своими последними отношениями. А как порядочная и щепетильная девушка, она…
— Она разберется с этими отношениями сама, — перебиваю я Александра Юрьевича и, вставая, обращаюсь к Кириллу Ивановичу. — Простите, но у меня пропал аппетит. С вашего позволения, я поеду домой.
Мужчины синхронно встают. Кирилл Иванович поспешно отодвигает мой стул.
— Доброго дня! — насмешливо обращается ко мне Холодильник, садясь обратно за стол. — Привет Василию!
— Василию? — заинтересованно спрашивает Кирилл Иванович. — Это…
— Это мой… близкий друг, — быстро отвечаю я, мысленно поблагодарив Холодильник за подсказку. — Очень близкий. Мы вместе второй год. И я не готова заканчивать эти отношения.
— Благодарю за встречу и разговор, — в ответе Кирилла Ивановича явственно слышны досада и легкая мужская обида. — Вас проводят.
— Спасибо, в этом нет необходимости. Меня ждут, — благодарю я, стараясь не встречаться взглядом с Хозяином. Вот уж кто "мальчиковый мальчик"! Выхожу из ресторанного кабинета и останавливаюсь, прижимая к себе клатч, чтобы отдышаться.
— Это переходит все границы! — слышу я громкую и резкую реплику.
Но, вопреки сложившемуся в голове сценарию, эта реплика принадлежит не Кириллу Ивановичу, а Холодильнику.
— Позволь вернуть тебе эти же слова! — жестко отвечает бизнесмен Костров бизнесмену Климову. — Ты давал слово. Ты обещал.
— Я помню все свои обещания, — голос Холодильника приобретает металлическую окраску. — И я еще ни одно из них не нарушил.
— Формально — нет, — устало отвечает на это Кирилл Иванович. — Но чувства Светланы…
— Напомните мне, в каком из пунктов нашего договора говорилось о моих чувствах? — иронией пропитано каждое слово Холодильника.
— Ни в каком, — раздраженные интонации не уходят из голоса Кирилла Ивановича. — Но ты публичный человек…
— Вы тоже! — отрезает Холодильник.
Я слышу звук отодвигаемого стула и почти убегаю из ресторана в машину.
— Поехали быстрее! — командую я Евгению.
Он медленно поворачивается ко мне и говорит:
— Сейчас поедем, минутку, — и выходит из машины.
Пока я пытаюсь приостановить бешено колотящееся сердце, хлопает автомобильная дверь и на место водителя садится Холодильник.
— Вы? — выдыхаю я.
— А на кого это похоже? — ласково спрашивает он.
— А где Евгений? — глупо спрашиваю я.
— Едет за нами в моей машине, — вежливо отвечает мне Холодильник, выезжая с парковки ресторана.
— А куда мы едем? — пищу я.
— Поговорить, — спокойно отвечает Хозяин, глядя на меня в зеркало заднего вида.
— A мы разве еще не наговорились? — снова пищу я, ругая себя за трусость и малодушие.
— Я — нет, — мягко объясняет Александр Юрьевич. — Тем более появилась новая тема для разговора.
— Какая? — не могу удержаться от вопроса.
— Ваше непослушание, — терпеливо объясняет Холодильник. — Вы не понимаете простейших команд.
— Я не ваша собака! — сразу завожусь я, от гнева и злости обретая собственный голос. — И не выполняю команды.
— Жаль! — откровенно смеется надо мной Холодильник, выезжая на загородную дорогу. — Как бы все упростилось к обоюдному удовольствию!
— Вы издеваетесь? — догадываюсь я.
— Если только чуть-чуть, — неожиданно подмигивает мне Холодильник. — Не бойтесь. Получите наказание за непослушание — и все.
— И все?! — кричу я, начав дергать ручку двери, пытаясь открыть ее.
— Заблокировано, — сочувственно говорит мне невыносимо красивый и безобразно наглый мужчина.
— Вы меня пугаете! — честно сообщаю я ему.
— Опять лжете, — вздыхает Холодильник. — Пугал я вас вчера. И, как оказалось, безрезультатно.
— Я с ним встречалась не как с мужчиной, — снова трушу я. — А как с дедушкой Маши. У меня были вопросы.
— Странное место для получения ответов на свои вопросы вы выбрали, — сетует Хозяин. — Да и наряд тоже.
— Опять?! — подпрыгиваю я на заднем сиденье. — Это скромнейшее коктейльное платье! Оно чем вам не угадило?! Не короткое. Не открытое. Целомудренное. Да в нем молиться в церкви можно!
— На вас ничто не смотрится целомудренно, — возражает Холодильник, увеличивая скорость автомобиля до критической.
— Я боюсь! — кричу я от настоящего страха. — Куда вы несетесь?!
— Хочу быстрее доехать, — объясняет Холодильник, но скорость заметно сбрасывает.
— Куда? — почти заикаясь спрашиваю я, представив себе парочку ужасных картинок.
— В тихое место, — отвечает Холодильник и замолкает, время от времени глядя на меня в зеркало.
Минут двадцать мы молчим. Я мучаюсь: пытаться ли достать телефон, чтобы набрать сообщение Ленке или Павле Борисовне? Не решаюсь. Увидит.
Мы въезжаем в загородный коттеджный поселок через шлагбаум с охраной. Трехэтажный дом из красного кирпича, к которому мы подъезжаем по сосновой аллее, выглядит роскошно. В нем есть даже лифт, смотрящий сейчас на нас серо-голубыми тонированными стеклами, выходящими наружу здания.
— Где мы? — нарушаю я молчание.
— У меня в гостях, — отвечает Холодильник, вытаскивая меня из машины.
— Так в гости не приглашают! — огрызаюсь я.
— Так вы и гостья необычная, — мрачно шутит Хозяин, за локоть подтаскивая меня к крыльцу.
Оборачиваюсь и вижу Евгения, который подъехал за нами.
Холодильник быстро проводит меня по первому этажу и усаживает на диван перед растопленным камином.
— Грейтесь!
— Я не замерзла! — отвечаю я, вскакивая. — Что вы собираетесь со мной делать? Изнасилуете?
Александр Юрьевич, высокий и широкоплечий, в сером коротком пальто, спокойно и заинтересованно смотрит на меня, потом отвечает:
— Это предложение?
— Вы псих! — верещу я, затравленно оглядываясь в поисках оружия.
В принципе, здесь много подходящих предметов: и железная кочерга возле камина, и напольные вазы, и интерьерные фигурки африканских животных.
— Значит, не предложение, а предположение? — вздыхает Холодильник. — И снова жаль…
— Прекратите паясничать! — кричу я. — Что вам надо?
— Как максимум — вас. Как минимум — поговорить, — демонстрируя необыкновенное терпение отвечает Хозяин, снимая пальто и бросая его в руки появившегося Евгения.
— Меня вы не получите! Разговаривали мы вчера и все решили! — гордо отвечаю я и плюхаюсь на диван.
— Вы сами создали новую тему для разговора! — возражает Холодильник. — Зачем вы встречались с Костровым?
— Я вам все рассказала еще в машине! — скрещиваю руки на груди. — Мы говорили о Маше.
— И его интересе к вам? — Холодильник смотрит на меня. прищурившись, говорит с интонацией обличителя лжецов.
— Я об этом не говорила. Он говорил, — честно отвечаю я. — Моей вины в этом нет!
— Есть, — обманчиво мягко спорит Александр Юрьевич. — Вы дали повод. Я прекрасно знаю, как вы умеете это делать. Испытал на себе.
— Сколько можно возвращаться к одному и тому же?! — бешусь я. — Я даже принесла вам извинения за свое поведение во время нашего… знакомства.
— Поздно, — твердо и хладнокровно говорит Холодильник.
— Что поздно? — холодею я, вспомнив сюжет последнего триллера, который мы смотрели с Ленкой и в котором герой-психопат закапывал своих жертв в милом садике возле загородного дома.
— Поздно убеждать меня в обратном. Как пишут в ваших любимых любовных романах? Мы с вами истинная пара, — без усмешки, но с издевкой произносит Холодильник.
— Я не читаю любовные романы, — бормочу я, выбитая из реальности его последними словами. — И вы сумасшедший. больной человек. Мужчина без чести и гордости! Не можете достойно смириться с отказом женщины. Готовы держать в плену и пугать изнасилованием.
Холодильник сжимает кулаки, но не двигается с места.
— Об изнасиловании твердите только вы. Я не сказал об этом ни слова.
— Зато много что сделали! — кричу я. — Вы меня похитили!
— Разве? — смеется он. — По-моему, я пригласил вас в гости.
— Это называется пригласил?! — кричу я еще громче, в надежде на то, что в доме есть люди. Должны быть.
— Шурка! Что происходит? — раздается незнакомый мужской голос и со второго этажа к нам спускается мужчина.
Он в джинсах и сером свитре, плотно облегающем спортивную фигуру. Ростом ниже Холодильника, но шире в плечах.
— Матвей? — я вижу, что Холодильник удивлен. — Ты здесь?
— Ты сам разрешил, если приеду неожиданно, — переводя взгляд с меня на "Шурку", растерянно отвечает незнакомый мне Матвей.
Холодильник кивает и молчит, о чем-то задумавшись.
— Здравствуйте, прелестная девушка! Вы и есть Светлана? Рад познакомиться. Я друг Шурки. Лучший и единственный, — радостно обращается ко мне брутальный блондин, потом оборачивается к Холодильнику, но подмигивает мне. — Любимчик судьбы ты, наглец Климов, одна краше другой. Я тоже хочу такую невесту! Уступи!