Трое друзей в лодке, один из них начинает ее раскачивать.
Чтобы спасти свои жизни, что делают двое остальных?
Выбрасывают его за борт. Обмани меня / Теория лжи (Lie To Me)
Майское утро начинается с решительного выбора делового наряда, не вписывающегося в дресс-код. Буду искать компромисс: не джинсы с футболкой, конечно, но и не мертвые платья и костюмы.
— Революцию решила устроить? — смеется надо мной Ленка, которой я звоню. пока варю кофе в турке.
И это тоже разрыв шаблона. Не пара нажатий на кнопочки кофе-машины. а целый ритуал. Достаю медную турку Ольги Ждановны. Набираю в поисковике "Как правильно варить кофе в турке дома?".
"На стакан воды положите пять чайных ложек кофе и две чайные ложки сахара. Получится крепко и сладко. Кофе кладите в холодную турку, туда же наливайте холодную воду и добавляйте сахар. Поставьте турку на медленный огонь и не отходите — следите. когда начнет подниматься пена, в этот момент выключите. Подождите три-пять минут. Все! Домашний кофе готов".
Кофе получился, как и предсказывалось, крепким и сладким. Но главное, получился! Будем считать это хорошим знаком в начале нового дня. Сегодня не понедельник, а пятница. Поэтому шансов на позитивное начало, согласно суевериям, больше.
— Для дресс-кода с небольшими нарушениями могу предложить десятки вариантов! — воодушевляется Ленка. — Сейчас пришлю кого-нибудь из ателье. Увидишь — пальчики оближешь!
Пальчики облизывать я, конечно, не стала, но восхитилась искренне. Это было платье в стиле кимоно с запахом, широким поясом и дизайнерским воротником "кобра". Платиново-серый цвет производил настолько благородное впечатление, что я даже несколько с наслаждением провела по платью рукой.
Я заплела волосы во французскую косу и уложила ее на голове короной. К платью приколола брошь-стрекозу с аметистовыми крыльями, а потом долго подбирала к серым теням вторые оттеночные, чтобы они совпали цветом со стрекозьими крыльями.
Сфотографировала себя в зеркале и отправила Ленке.
— Вау! — тут же перезвонила она. — Поясни! Ты сдаешься или вышла на тропу войны?
— Я становлюсь сама собой! — выдвигаю я лозунг.
— Вряд ли! — сомневается моя ехидная подруга. — Бывшая Нина надела бы джинсы, свитер или пуловер. А прическа была бы наглым хвостом. И это максимум!
Внутренне соглашаюсь с Ленкой, рассматривая новую Нину в зеркале.
— Кому ты хочешь понравиться? Ему? — не отстает дотошная Ленка.
— Себе, — максимально честно отвечаю я, поправляя брошку и подмигивая своему отражению.
— Умница! — как заботливая мать и учительница, хвалит меня Ленка. — Теперь ты очень похожа именно на госпожу Симонову-Райскую, как тебя твой Холодильник называет.
Мой Холодильник… Взяв папку с материалами проекта для Тарасовых, отправляюсь к нему в кабинет, чтобы получить окончательный вердикт: запускаем или нет. В приемной пусто, нет даже Риммы Викторовны. Пока я раздумываю, стучать или ждать секретаря, она выходит из кабинета Холодильника и, увидев меня, хитро улыбается, оставляя приличную щель. Римма Викторовна прикладывает палец к губам и на цыпочках выходит из приемной, видимо, чтобы меня не смущать.
Ее ухищрения бесполезны. Громкие голоса за дверью слышны и без подслушивания: спорят Холодильник и Юрий Александрович, громко и, видимо, давно.
— Меня, конечно, восхищает твое упорство, сын! Сейчас самое главное, чтобы ты все это делал не назло мне! — в голосе старого хозяина я чувствую серьезное, не наигранное беспокойство.
— Я вышел из того возраста, чтобы делать что-то тебе наперекор, — Холодильник говорит тише и спокойнее отца. — Чтобы досадить тебе, я не стал бы калечить свою жизнь. Ты сам себе такой подарок сделал.
— Ты говоришь о Кристине? — Юрий Александрович понижает голос. — Я знаю, ты был удивлен…
— Я был поражен, если честно! — в тоне Холодильника появляется хорошо считываемая насмешка. — Ты столько лет был один, а потом выбрал эту… Тогда, когда уже и опытен, и мудр…
— Ты знаешь, сынок… — Юрий Александрович говорит медленно, словно тщательно взвешивает каждое слово. — Ты почти прав. Но в моей ситуации важную, даже определяющую роль играет это самое "почти". А что стало определяющим для тебя? Почему все-таки Нина?
— Мне кажется, ты прекрасно знаешь почему, — я чувствую теплоту, появившуюся в голосе Холодильника. — Отец, я вижу это удовольствие в твоих глазах. Ты оказался прав — я ошибся. Ты победил — я проиграл. Эта формула всегда приносила тебе полное удовлетворение.
— Нет! — резко отвечает старый хозяин. — До полного удовлетворения еще далеко!
— To есть ты не успокоишься, пока не пустишь меня по миру? — Холодильник смеется мягко, бархатно, почти нежно, и это не кажется рисовкой. — У тебя не получится.
— У меня другая цель, прямо противоположная! — в ответе Юрия Александровича досада и разочарование. — Но тебе же все надо сделать по- своему!
— Раньше казалось, что мне надо много, — в тоне появляется твердость и даже жесткость, Холодильник явно пытается закончить разговор с отцом. — Теперь оказалось, что мне достаточно счастливого списка из одного пункта. И я от него не откажусь ни по какой причине. Тем более по той, какую предлагаешь мне ты.
— Хорошо! — вздыхает Юрий Александрович. — Делай, как решил! Ты будешь праздновать помолвку? Надеюсь, мы с Кристиной приглашены?
— Нина не хочет никакой помолвки, — ответ Холодильника спокоен и тверд. — Значит, никакой помолвки не будет.
— Сегодня Кристина организует вечеринку, — я чувствую, хотя и не вижу, как старый хозяин усмехается. — Она сказала "пати". Вы с Ниной приглашены.
— Кристина — пакимейкер? — теперь усмехается Холодильник. — Не староват ли ты для пати, отец?
— В самый раз! — смеется Юрий Александрович. — Не поверишь! Я теперь знаю, что такое хайлайтер!
— Highlight? — переспрашивает Холодильник. — От этого слова?
— Да! — отец Холодильника почти хохочет. — Ты, как любитель красивых женщин, должен бы знать и это!
— Красоте моей женщины не нужно добавлять блеска и гламура и что-то подчеркивать, — отвечает Холодильник. — И спасибо, но нет. Мы не придем на вашу с Кристиной пати.
Резко толкаю дверь от себя и захожу в кабинет Холодильника.
— Саша! Доброе утро! — улыбаюсь тысяч на сто. — А куда мы не пойдем и почему?
Мужчины, стоящие у дверей, застывают от неожиданности и смотрят на меня. Холодильник пораженно, а Юрий Александрович как-то странно, каким-то удивленным, печально добрым взглядом.
— Доченька! — старый хозяин берет мои руки в свои и целует обе. — Как ты сегодня прекрасна!
Мягко высвобождаю руки и протягиваю правую Холодильнику. Тот медлит пару секунд, в его глубоких карих глазах мелькает молнией какое-то чувство, потом он берет меня за руку, переплетая наши пальцы.
— А почему мы не пойдем? — снова спрашиваю я своего жениха. — У нас другие планы на пятничный вечер? Ты не говорил мне…
— Я не знал, что будет пати, — странным тоном отвечает мне Холодильник, да и выглядит он, как человек, что-то с трудом вспоминающий после долгой амнезии.
— Ну… Вам же не нужно к ней готовиться! — уговаривает сына отец. — Кристина будет рада. Небольшая веселая вечеринка, человек на тридцать- сорок. Кристина обещала, что будет весело.
Кристина? Обещала? Обхохочешься! Мои мысли роятся, как пчелы, нудно гудя и преследуя четкую цель.
— Если ты хочешь, Нина… — осторожно начинает Холодильник, которого я тут же перебиваю.
— Я давно не была на вечеринках! — честно говорю я, распахивая глаза.
— Как скажешь, — все еще недоверчиво отвечает мне Холодильник. — Пати так пати…
— Чудесно! — Юрий Александрович пожимает на прощание руку сыну, улыбается мне и уходит. — До вечера!
Мы молчим и смотрим друг на друга. Теплые глаза Холодильника осматривают меня с нескрываемым удовольствием.
— Ты сегодня какая-то трогательно красивая, — шепчет он, протягивая руку и гладя мою косу. — И глазами опять колдуешь…
О! Мы опять на "ты"?
— Не колдую. Просто умею краситься. Мы с Ленкой год назад проучились на курсах у очень крутого и дорогого визажиста, — рассказываю я, погрузившись в коричневые омуты. — Я была отличницей…
— Это заметно, — усмехнувшись, отвечает мне Холодильник. — Ты правда пойдешь на пати?
— Почему нет? — пожимаю плечами. — Если входить в твой круг, то почему не с этой пати?
— Входить в мой круг? — усмешка Холодильника становится циничной, и он аккуратно берет меня за плечи. — Вы решились в него войти?
— Ты не оставил мне выбора. Это ведь и твое желание, Саша? И мы на "ты" или на "вы"? — спрашиваю я, чувствуя, как хватка Холодильника становится крепче.
— И мое желание, — шепотом повторяет мои слова Холодильник и прижимается губами к моему виску. — Что ж… Любой твой каприз…
— Любой? Точно? — отстраняюсь я. — Тогда у меня три!
— Хорошо! Начинай заказывать, — Холодильник снова обнимает меня, теперь за талию. — Буду твоей золотой рыбкой!
— О! — иронизирую я, подрагивая в его руках. — Мне кажется, на стрекозу рыбу не ловят.
— Крупную ловят, — доверительно сообщает Холодильник, согревая дыханием мое ухо. — У тебя сейчас глаза цвета ее крыльев.
— Аметистовые? — недоверчиво спрашиваю я. — Бывают такие глаза?
— У тебя же есть, — отвечает он. — Так что за желания?
— Первое — Евгений, — сообщаю я. — Убери от меня охрану. Пожалуйста.
— Нет! — мгновенно и категорично отрезает Холодильник.
— Пожалуйста, — повторяю я, складывая ладони на его плечи.
Он наклоняет голову и прижимается щекой к тыльной стороне моей левой ладони.
— Хорошо, — сквозь зубы соглашается он. — Я уберу Евгения.
— По-настоящему? Обещаешь? — не верю я. — Евгений не будет прятаться за деревьями? Ползти по траве?
— Обещаю, — улыбается Холодильник. — Ползти не будет.
— Спасибо! — радуюсь я первой маленькой победе. Хотя… Евгений такой не маленький, что победа, похоже, большая. Теперь мне понадобится вся моя смелость. — Мои наряды. Я хочу одеваться так, как хочу.
— В фиолетовую юбку, платье Чикаго и костюм Русалочки? — рычит Холодильник, резко и крепко прижав меня к себе.
— Ты помнишь все мои наряды? — задыхаясь от крепости объятий удивляюсь я.
— Такое забудешь! — губы Холодильника прижимаются к моей шее. — Как вспомню, температура тела поднимается до гриппозной.
— С юбкой я переборщила, — признаю я, подрагивая от ощущения его губ на своей шее. — Но вкус у меня есть. Тебе все понравится…
— Обещаешь? — теперь этим словом пользуется Холодильник.
— Тебе нравится мой сегодняшний наряд? — спрашиваю я, освобождаясь от объятий и медленно поворачиваясь кругом.
— Ты великолепно выглядишь! — выдыхает он.
— Есть претензии к фасону, цвету, длине? — улыбаюсь я.
— Нет, Стрекоза! — он снова ловит меня сильными руками. — Сегодня претензий нет!
— И не будет больше! — клянусь я, обнимая его за шею.
Холодильник замирает надолго, словно мы с ним играем в игру "Морская фигура, замри!". Потом берет мое лицо в руки и целует в переносицу.
— Хо-ро-шо, — по слогам проговаривает ответ Холодильник. — Ты же уже выбросила ту юбку?
— Нет, но сегодня выброшу! — смеюсь я. — Могу отдать тебе, сам выбросишь.
— Отдай! — хрипло соглашается Холодильник.
— Вот придешь ко мне готовить обед, тогда и заберешь, — говорю я. Холодильник наклоняет голову набок, и я опять мысленно сравниваю его с большой и умной собакой.
— Хочу понять, в чем подвох? — недоверчиво спрашивает мужчина. — Если первые два — это твои желания, то третье явно мое.
— И мое тоже, — говорю я, видя, как недоверие в глазах Холодильника сменяется чистым, ничем не разбавленным восторгом и… страстью.
Нервно сглатываю и делаю шаг назад.
— Только обед! — выставляю руки вперед. — И ничего больше!
— А завтрак? — тут же наступает он.
— Не торопись, — сопротивляюсь я и говорю, уходя из кабинета. — Пока сговоримся на обедах.
— Ты сегодня какая-то другая, — задумчиво говорит мне Димка, когда мы работаем с ним над проектом для Ирины Тарасовой. — Рассыпчатая, расплывчатая, туманная… Куда полетела?
Куда-куда? В обеденный перерыв!
— Салат Нисуаз. Говядина по-бургунски, — оглашает меню Холодильник, ставя на мой кухонный стол пакеты с продуктами. — Только чур… сегодня не помогаешь… Одно членовредительство, а не помощь.
— Вот уж… — обиженно ворчу я. — Это был порез бумагой, а не членовредительство!
— Сиди! — мягко, но настойчиво усаживает меня на стул Холодильник. — Так будет безопаснее.
— Спасибо, что не отдал команду "Сидеть!" — нахально отвечаю я, вздернув подбородок.
Холодильник, усмехнувшись, целует меня в кончик носа:
— Пожалуйста!
Первый раз в жизни я сижу на кухне и завороженно смотрю, как мужчина готовит. И это не мой отец.
Холодильник моет овощи, нарезает их, колдует над грибами и мясом, отваривает картофель и спаржевую фасоль. взбивает венчиком соус для салата, заваривает соус для говядины на красном вине. Это смотрится как волшебный ритуал, некое священнодействие…
Мы обедаем долго, заполняя время обсуждением рецептов приготовленного.
— Надо работать… — напоминаю я, глядя на него, его губы, что-то произносящие, но почти ничего не понимаю. Мне приятно и тревожно одновременно. Вот сейчас губы Холодильника, по-моему, велели мне открыть рот. Наваждение… Трясу головой, освобождаясь от видения.
— Открой рот! — мягко просит Холодильник. Значит, не показалось…
Вместо того, чтобы возмутиться, послушно открываю рот, и Холодильник, ловко нацепив на вилку крохотный шампиньон, отправляет его в мой рот. Глотаю ароматный гриб. выкупанный в винном соусе, и закрываю глаза от удовольствия.
— Ты превосходный повар! — искренне хвалю я Холодильника. — Может быть, ты зря отказался от этого направления бизнеса?
— Не думаю, — улыбается мне Холодильник. — Я перелистнул эту страничку. Теперь мне это неинтересно. Я не хочу содержать рестораны. Я хочу кормить свою семью.
Расслабленность, ленность, спокойствие, расположившиеся на моей кухне, мгновенно напрягаются, превращаясь в тревогу, беспокойство и почти панику.
— Мне нужно вернуться к проекту! — вскакиваю я из-за стола. — Праздник уже на следующей неделе. А литературный материал очень глубокий и серьезный.
— Хорошо, — сдержанно отвечает Холодильник. — Давайте вернемся к работе. В восемь часов я заеду за тобой. Будь готова.
Ленка прибегает ко мне в шесть часов вечера в радостном нетерпении с тремя вечерними платьями.
— Выбирай, подруга! — суетится она, раскладывая платья на спинке дивана в гостиной.
Лавандовое. Зеленое. Черное.
— У нас какая задача? — возбужденно теребит меня Ленка. — Поразить его? Поразить всех? Или повредничать?
Очень хочется повредничать… Но я не могу. Не сегодня.
— Наша задача — выглядеть достойно, но… сногсшибательно! — констатирую я.
— Тогда точно лавандовое! — уверенно убеждает меня Ленка и торопит. — Приступим!
Платье-бюстье из гофрированной ткани с закрытым левым плечом освежает своим нежным романтичным цветом.
— Сюда надо добавить что-то типа фуксии, ежевичного или сливового… — размышляет Ленка, оглядывая меня со всех сторон.
— У меня есть кулон "Сакура". Мне под него родители серебряную цепочку на новый год подарили, — вспоминаю я.
— Тащи! — командует Ленка. — Будем прикидывать!
Долго роюсь в спальне в комоде. Нашла.
— Идеально! — стонет Ленка. — Сейчас мерцающую пудру нанесем на шею и декольте… и будет совсем круто! Просто не к чему придраться. Длина до колен. Декольте символическое, только одно плечо и открыто.
Да. Бюстье высокое, закрывающее и грудь, и спину. Из-за этого открытое правое плечо, обнажающее хрупкую ключицу, придает образу трогательность и какое-то целомудрие.
Делюсь этими мыслями с Ленкой. Она смотрит на меня удивленно и даже с жалостью:
— Даже не утешай себя! — смеется она. — Кто тебе, кроме лучшей подруги, правду скажет?
— Какую правду? — подозрительно спрашиваю я.
— Я не вижу ни трогательности, ни целомудренности! — Ленка категорична. — Я вижу красоту, интеллигентный намек на сексуальность и эротику. Холодильника зашкалит!
— Мне не надо! — пугаюсь я. — Я ему обещала не провоцировать. Он и юбку мою фиолетовую забрал сегодня…
— Носить будет? — хмыкает Ленка. — Ему пойдет, если налезет!
Смеюсь в ответ до слез и долго не могу успокоиться. Это, видимо, тихая истерика.
— Что ты ему еще обещала? — спрашивает любопытная Ленка, заставляя меня снимать платье. — Давай краситься, время бежит!
— Я обещала одеваться с умом, без провокаций — и он отменил дресс-код. Я попросила убрать Евгения — и он согласился, — гордо докладываю я о своих первых победах.
— Это серьезно, Нинка! Это с его стороны не уступки, а просто капитуляция какая-то! — восклицает Ленка. — Значит, и это платье переживет!
После тщательно выполненного макияжа задумываемся над вечерней прической.
— Чего хочется? — спрашивает Ленка, листая фотографии на планшете. — Хочешь утюжком сделаю ретро-волны?
— Хочу вот такую укладку! — выбираю я.
— Губа не дура! — фыркает Ленка, глядя на выбранную мной фотографию. — Такую небрежность создать — настоящее искусство!
— Поэтому я и не вызываю мастера, — льщу я подруге. — А позвала тебя! Ленке приятен комплимент, и она начинает возиться с моими волосами. Накинув длинный белый плащ, ровно в восемь часов я спускаюсь в холл, где меня уже ждет Холодильник. Он в легких серых брюках и неожиданно черной рубашке. Увидев меня, спускающуюся по лестнице, Холодильник смотрит, не отрывая взгляда. Когда я подхожу к нему и говорю о том, что вечер сегодня "добрый", он хрипло отвечает:
— У меня только что было видение… Мне показалось, что ты идешь ко мне навстречу в белом свадебном платье…
— Это всего лишь плащ, — теряюсь я от такой откровенности.
— Под ним хоть что-то есть? — Холодильник берет меня за локоть и смотрит в глаза совершенно сумасшедшим взглядом почти невменяемого человека.
— Платье. Не короткое. Приличное, — быстро, по-военному докладываю я.
— Поверю… — выдыхает Холодильник, разрешив себе дышать.
До загородного ресторана "Вепрь" мы добираемся очень быстро. За рулем Николай. Возле него на переднем сидении Евгений. Мы с Холодильником сзади. Он забирает в свои теплые руки мою левую, держит нежно, никаких других поползновений в мою сторону не совершает.
— Чей это ресторан? — спрашиваю я, когда Холодильник помогает мне выйти из машины и ведет к крыльцу двухэтажного здания из серого кирпича.
— Отца, — отвечает Холодильник. — Он у него один, но любимый.
Интерьер первого этажа просто кричит о том, что этот ресторан для мужчин. Охотников, рыбаков, рыцарей, джентльменов.
Холодильник помогает мне снять плащ и, увидев мое платье, делает шутливое движение, чтобы одеть на меня плащ снова.
— Ты останешься в плаще! — рычит он, но глаза улыбаются.
— Оно совершенно невинно! — улыбаюсь я в ответ.
Мы встречаемся взглядами и замираем надолго, пока Юрий Александрович, вышедший нас встречать, не окликает:
— Саша! Нина! Рад вас видеть! Проходите!
Сопровождаемые старым хозяином, мы поднимаемся на второй этаж. Здесь нас встречает Кристина, за пару секунд совершающая полное сканирование моего лица и тела. Результаты ее не радуют, что сразу отражается на ее лице. На Кристине короткое коктейльное платье нежного персикового цвета, по подолу и лифу украшенное вышитыми изящными белыми и коралловыми бабочками. Кристина хороша, свежа, молода, красива. очаровательна и… зла. Глаза наполняются ядом, ноздри еле заметно раздраженно раздуваются.
— Я так рада вас видеть у нас в гостях! — выплевывает Кристина, показывая нам силу своей радости, а заодно и место, где мы должны сидеть.
Гостей рассаживают по периметру большого зала, в центре которого еще один круг столов, за которыми, застыв и глядя в одну точку на стенах, стоят во фраках с красными бабочками-галстуками молодые мужчины. Шесть столов — шесть красавцев.
— Предсказуемо! — усмехается Холодильник. — Почему не "Мулен Руж" или не что-нибудь мексиканское, ковбойское?
Кристина криво улыбается и, ничего не ответив на выпад Холодильника, отходит от нашего стола.
— Почему предсказуемо? — спрашиваю я.
— Просто выбор темы для вечеринки прост и понятен. Можно было бы придумать что-нибудь пооригинальнее, — отвечает мне Холодильник, помогая сесть поудобнее.
— Да? — удивляюсь я. — А я пока не понимаю. Это игровые столы? У нас карточная вечеринка?
— А ты бы этого хотела? — смеется Холодильник. — Стала бы звездой вечера! Я не успеваю ничего ответить на эти слова. Кристина выходит в центр зала с микрофоном:
— Дорогие наши друзья! Мы с Юрой так скучали по вам, что даже раньше времени вернулись из кругосветного путешествия! Однажды за завтраком я сказала Юре, что я хочу домой, и он, как самый любящий муж на свете, тут же выполнил мое желание!
Смех и редкие хлопки в зале.
— Сегодня вас ждут десятки мастер-классов по миксологии. Под руководством опытного бармена желающие научатся смешивать любимые напитки, попутно дегустируя получившиеся коктейли и общаясь.
Смех и хлопки становятся живее и громче.
Воодушевленная поддержкой зала, Кристина завершает свою речь:
— Этот вид развлечения является одновременно тимбилдингом, способом научиться чему-то новому и отличным релаксантом. Мы начинаем первый круг!
Под бравурную музыку из мюзикла "Чикаго" официанты выкатывают столики, заставленные бутылками с алкоголем, и подкатывают их к столикам в центре зала. Как по мановению волшебной палочки, неподвижные фигуры во фраках превращаются в активных и артистичных барменов, устраивающих представления с подбрасыванием бутылок, поразительным переливанием жидкостей из одной емкости в другую, совершенно противоречащим законом физики.
— Коктейль "Нью-Йорк Сауэр"! — торжественно объявляет Кристина.
Кристину сменяет высокий молодой человек в шикарном фраке, который под музыку хорошо поставленным голосом профессионального актера рассказывает нам:
— Коктейль «Нью-Йорк Сауэр» является модификацией легендарного Виски Сауэр, в который добавлен еще один ингредиент — красное вино. Автор рецепта и место появления напитка точно не установлены. Традиция добавлять в сауэры кларет, а именно сухое красное вино из французского региона Бордо, появилась в Чикаго в конце девятнадцатого века, но популярность обрела именно в Нью-Йорке, поэтому с начала двадцатого века «Виски Сауэр» с вином начали называть нью-йоркским.
Холодильник подводит меня к одному из шести столов. Кудрявый и голубоглазый блондин-бармен широко нам улыбается и вежливо сообщает:
— Александр! Ваш покорный слуга! Господа! Начнем!
Быстро называя ингредиенты и пропорции, бармен Александр смешивает все составляющие. Он мастерски управляется с шейкером, стрейнером, так, оказывается, называется барное ситечко, выливая готовый коктейль в тумблер, то есть бокал для виски, и украшая лимонной цедрой.
Сделав коктейль, Александр кланяется хлопающим зрителям и вдруг в низком поклоне подает стакан мне:
— Я делал его для вас!
— Спасибо! — смущаюсь я, беру коктейль и поворачиваюсь к стоящему возле меня Холодильнику. — Я хотела сделать сама…
— Сделай для меня! — просит меня на ухо Холодильник.
Пользуясь подсказками Александра, я наполняю шейкер льдом, добавляю бурбон, лимонный сок, сахарный сироп и яичный белок. Встряхиваю. Дрожащими руками переливаю полученную смесь через стрейнер в тумблер, наполненный льдом. Самым сложным становится аккуратно по лезвию ножа влить красное сухое вино, которое образовывает верхний красный слой.
— Не перемешиваете. Пейте большими глотками, одновременно захватывая два слоя, — советует нам Александр, и мы возвращаемся за свой стол.
— У стола было четыре девушки, — хмуро-лукаво замечает Холодильник. — Но коктейль он делал только для тебя!
— Попробуй, получилось ли у меня! — отвлекаю я Холодильника от темы ревности.
Мы выпиваем по два больших глотка. Буквально через минуту начинает приятно кружиться голова. Я поздно вспоминаю, что не пью крепкие спиртные напитки. Глядя в мои расширившиеся глаза, Холодильник берет кусочек сыра на шпажке и протягивает мне. Осторожно беру сыр губами, и теперь глаза расширяются у Холодильника.
— Осторожно с коктейлями! — предупреждает меня Холодильник, съедая взглядом.
— Милые мои! — возле нашего стола появляются Матвей с Кристиной. — Можно к вам за столик?
Испуганно смотрю на Холодильника, боясь, что моей соседкой станет Кристина. Но за стол садится только Матвей. Кристина, поинтересовавшись у Холодильника, все ли у нас в порядке, отправляется, как радушная хозяйка вечера, в путешествие по залу.
— Как вечеринка? — спрашивает Матвей у Холодильника, но подмигивает мне.
— Как обычно, — пожимает плечами Холодильник. — Пока ничего оригинального.
— А мне очень нравится! — жизнерадостно говорю я Матвею. — Я на такой вечеринке первый раз. И коктейль "Нью-Йорк" пью первый раз.
— Рад за вас, милая Нина! — сделав акцент на имени, отвечает Матвей. — Коктейльные вечеринки самые опасные!
Гостей, смеющихся и пьющих "Нью-Йорк", теперь развлекает танцевальная группа мюзик-холла.
— Я по ножу наливала в бокал сухое вино и не пролила! — хвастаюсь я Матвею.
— "Нью-Йорк" я пропустил, придется наверстывать! — смеется Матвей.
— Коктейль "Текила бум"! — провозглашает Кристина, и ведущий бархатным голосом подхватывает тему, а в зал тягуче медленно льется "Бесаме мучо".
— Испанское название этого коктейля — "Rapido", что значит "быстрый". Действительно, приготовить его можно за одну-две минуты, в состав входят лишь два ингредиента: текила и спрайт. При этом у "Текила бум" миллионы почитателей, считающих его лучшим. Все дело в ритуале распития. Господа! Научитесь его готовить и мы с вами выполним этот таинственный ритуал!
Холодильник протягивает мне руку, и в сопровождении Матвея мы идем к столику Александра.
— Господа! Наливаем пятьдесят миллилитров текилы и сто миллилитров спрайта в бокал с толстым дном! — командует ведущий. — Жду вас!
Бармен Александр помогает нам наполнить бокалы.
— Все готовы?! — радостно-торжественно спрашивает ведущий, улыбаясь в ответ на разноголосый, но стройный ответ публики. — Внимание! Сверху вы должны накрыть бокал плотной салфеткой. Смельчаки могут это сделать ладонью! Теперь по моей команде стучим стаканом по столу три раза, громко говоря "Бум! Бум! Бум!".
— Раз! Два! Три! — кричит ведущий, и зал кричит вслед за этим "Бум! Бум! Бум!".
— Вспенившийся коктейль надо выпить залпом! — советует ведущий.
Матвей чокается со мной и Холодильником бокалами, и я первый раз в жизни залпом, до дна пью текилу.
Звучит новое танго, и танцующие заполняют танцпол. Каким-то образом на танцполе оказываемся и мы с Холодильником. Сильные руки обнимают меня крепко-крепко, почти впечатав в его тело. Легкая дрожь усиливается с каждой секундой. Поднимаю лицо. Какой же он красивый мужчина! Это на самом деле так? Или это мне подсказывают двумя голосами "Нью-Йорк" и "Бум"?
— Почему ты такой красивый? — серьезно спрашиваю я, решив все выяснить здесь и сейчас.
— Если ты напьешься, — угрожающе отвечает мне Холодильник, — то мы поедем ночевать ко мне.
Его слова быстро меня отрезвляют, но я говорю важно и с достоинством:
— Ты красивый в отца и деда. Маму я твою не видела, но уверена, что она тоже очень красивая женщина!
— Красота — сомнительный комплимент для мужчины, — усмехается Холодильник, прижимая меня еще крепче, если такое возможно. — А встретиться с моей мамой просто: тебе надо только захотеть.
— Зачем тебе дохлая невеста? — пискнув, спрашиваю я, и Холодильник поспешно ослабляет объятия.
Когда мы возвращаемся за столик, нас там ждет Юрий Александрович.
— Доченька! Я заберу Сашу на срочный и важный разговор, можно?
Я важно киваю, разрешая забрать у меня Сашу. Холодильник медленно и чувственно целует мои руки и уходит, попросив не вставать и никуда не ходить.
— Дамы! — ведущий добавляет в бархатный тон нотку сексуальности. — Следующий коктейль для вас!
— Б-521 — под визги гостей женщин объявляет Кристина.
— Один из самых знаменитых коктейлей! — рекламирует ведущий. — Этот трехцветный сладковатый напиток покорил все континенты. Был создан в середине прошлого столетия в одном из баров Малибу. Название ему дали в честь американского бомбардировщика-ракетоносца Боинг В-52.
О! Трехцветный! И такой я никогда не пробовала. Ни Холодильника, ни Матвей рядом нет. И я отправляюсь к своему бармену Александру. Александр, не видя возле меня грозных и внушительных мужчин, по- юношески мне улыбается и говорит всем подошедшим к его столу:
— Вся сложность заключается в равномерном распределении напитков. Добавлять ликеры надо по лезвию ножа или по тыльной стороне коктейльной ложки. Делать это надо медленно и аккуратно.
Под его руководством мы творим первый, нижний слой из кофейного ликера "Kahlua", затем второй, средний слой из сливочного ликера "Бейлис" и, наконец, третий, верхний слой из апельсинового ликера "Cointreau".
— Когда напиток готов. — шепчет мне на ухо появившийся сзади Матвей, — его можно просто выпить, а можно поджечь.
— Будете поджигать? — спрашивает бармен Александр, не сводя с меня глаз.
— В этом случае пить надо через соломинку.
— Да! — шепот Матвея опаляет мою шею. — Трубочку опускают к самому нижнему слою и очень быстро, чтобы трубочка не расплавилась.
— И тогда, — бармен Александр словно соревнуется с Матвеем в том, кто расскажет мне о коктейле больше и интереснее, — вместо восхитительного вкуса Б-52 вы почувствуете вкус расплавленной пластмассы.
Ведущий тоже вносит свою лепту в занимательное повествование:
— Дамы! Не рекомендуется злоупотреблять напитком, так как после трех- четырех порций может наступить сильное опьянение.
— Я попробую только одну и без поджогов! — доверительно сообщаю я Матвею и бармену Александру и возвращаюсь к столу за кусочком сыра.
— Возьмите, милая, кусочек мяса, — советует Матвей, подвигая ко мне мясную тарелку. — Все-таки третий крепкий коктейль.
— Спасибо! Но я хочу сыр! — говорю я, залпом отправляя в себя и "Б-52". — Очень сладко!
— Где же ваш мрачный кавалер? — шутит Матвей, ласково глядя на меня. — Может, теперь мне повезет и мы с вами станцуем рокенрол?
Толпа гостей вечеринки соревнуется в рокенрольных вывертах, у многих получается очень даже неплохо.
— Мне надо проветриться, — сообщаю я Матвею, вставая.
— Проводить? — он тоже встает.
— Нет! Спасибо! — отказываюсь я. — Вас туда не пустят!
В фойе на первом этаже я нахожу зимний сад на огромной крытой веранде. Прохожу прямо к большому тонированному окну и смотрю на освещенные изящными фонарями дорожки сада камней.
— Здесь очень красиво! — раздается за моей спиной голос… Светланы Кирилловны. — Вы любите сад камней, Нина Сергеевна?
Оборачиваюсь и смотрю на нее, такую молодую, нет, молоденькую, трогательно свежую, в коротеньком платье с павлиньим принтом.
— Люблю, — отвечаю я тихо и добавляю, чтобы сравнять наши шансы. — Светлана Кирилловна.
Светлана смотрит на меня тяжелым взглядом и даже сжимает кулаки.
Боже мой! Я никогда не участвовала в драке! Даже в детском саду! Неужели она решится на такое?
Светлана начинает говорить без подготовки и вступления, желчно, горячечно, страстно:
— Я моложе вас… Я богаче… Мой отец — человек, с которым выгодно иметь дело… Конечно, вы красивее меня! Опытнее! Да! Я многое в постели не могу, в отличие от вас… Но только на сексе семью не строят! Откуда вы взялись на мою голову?!
Поскольку Светлана умолкает, почти задыхаясь от истерики, я решаюсь произнести свою реплику:
— Я не взялась. Я была всегда на одном и том же месте. В моем доме и в моем агентстве.
— Оно уже ваше? — перебивает Светлана.
— Я его называю своим, потому что живу там с рождения и работаю с семнадцати лет, а подрабатываю с четырнадцати, — спокойно объясняю я.
— Теперь все ваше! — огрызается Светлана. — Вы соблазнили Сашу! Я… Я хранила себя для него… Для своего первого мужчины…
Вот не знала бы я, что Маша — дочь Светланы, обязательно бы поверила, так она сейчас убедительна!
— Таких, как вы, в Сашиной жизни было и будет много! — Светлана заводит сама себя, верно скатываясь к новой истерике. — И как знать?! Может быть, перед вами сейчас одна из его будущих любовниц!
— Вот вечно Шурке везет! — насмешливый голос Матвея резко прекращает истерику Светланы. — Такие девушки за него бьются!
— За кого бьются девушки? — в зимнем саду появляется и Кристина. — Неужели за тебя, Матвеюшка?
— Да бог с тобой, Крысюша! — в паническом ужасе причитает Матвей, подходя ко мне и беря меня за локоть. — Я так… Оруженосцем при хозяине…
Какая прелесть! Крысюша! Мне ужасно нравится ее прозвище! Буду тоже пользоваться. Хотя бы про себя…
— Не называй меня так! — Кристина оглядывает меня с головы до ног еще раз. — Как тебе, Нина, моя вечеринка?
— Мне нравится, — честно отвечаю я. — Очень познавательно!
Глажу Матвея по руке и прошу:
— Оставь нас с девочками, пожалуйста, нам поболтать по секрету надо!
На меня смотрят с удивлением три пары глаз.
— Как скажешь, милая! — Матвей уходит из зимнего сада, подмигнув мне и помахав рукой Кристине и Светлане. — Если что… я рядом!
Демонстративно отворачиваюсь к окну и молчу. Пусть говорят сами. Уверена, им есть, что мне сказать.
Первой не выдерживает Кристина:
— И о чем же ты хочешь поболтать, дорогая?
— О Саше, конечно, — вступает в разговор Светлана. — Будет хвастаться, как его захомутала и как нас с носом оставила!
— О Саше можно, конечно, поболтать, — мягко соглашаюсь я. — Но что о нем говорить? Он теперь мой. Давайте поговорим о моем дневнике.
— Каком дневнике? — нервничая, спрашивает Светлана.
— Который по вашей просьбе Сальмонелла, ой, простите, Яна Львовна Муравьева передала Александру Юрьевичу, — напоминаю я.
— Что за бред?! — деланно возмущается Светлана. — Мы ничего и никому не передавали!
— Помолчи! — цыкает на нее Кристина и обращается ко мне. — Чего ты хочешь, Нина?
— Правду, — отвечаю я, забыв про Светлану и сосредоточившись на Кристине.
— Правду?! — Кристина медленно приближается ко мне, объемные вышитые атласом бабочки на ее платье вздрагиваю, как живые. — Зачем тебе правда, если и тебе, и Саше известно, что это не твой дневник?
— Я хочу знать, откуда у вас подробности моей личной жизни? — говорю я, завороженная трепетом бабочек.
— Нам о них рассказал один человек, — в улыбке Кристины появляется восторг наслаждения от происходящего. — А что?
— Это личные подробности, — возражаю я, чувствуя, как тоска разочарования разъедает мое сознание, как ржавчина или грибок разъедают захваченное пространство. — Их никто не знает.
— Разве? — Кристина полностью оправдывает свое прозвище, показав в улыбке верхние клыки. — И откуда же мы их узнали? Ясновидением?
— Любимая! Я ищу тебя уже минут десять! — слышу я оклик Холодильника, появившегося в зимнем саду.
— К кому из нас троих ты обращаешься, Сашенька? — спрашивает Кристина, резко обернувшись.
— Я обращаюсь к своей невесте, — усмехаясь, отвечает Холодильник, начиная движение мне навстречу.
— Понятней не стало! — нервно смеется Светлана, подыгрывая Кристине. — К которой из трех?
— Избыток коктейлей угнетающе действует на ваш и без того скудный ум, — усмешка Холодильника становится злой и циничной. — Моя невеста меня прекрасно слышит.
— Я слышу, любимый! — подтверждаю я, идя к нему навстречу и протягивая руку, которую он берет, нарочито медленно целует в ладонь, потом в тыльную сторону, затем прижимается губами к моему запястью.
— Я к гостям! — Кристина быстро уходит с веранды. Светлана практически убегает за ней.
— Я вовремя или опоздал? — осторожно спрашивает меня Холодильник, беря в руки мое лицо и заглядывая в мои глаза. — Почему у меня ощущение, что ты собираешься плакать? Они тебя обидели?
— Не они, — искренне говорю я. — Меня обидел другой человек. Но я не знаю, кто это.
По недоумению в глазах Холодильника я вижу, что он меня не понимает, а я не знаю, как рассказать ему о том, что либо Ленка, либо Костик или Димка меня предали. Еще страшнее, если это были Карповы…
— Я хочу новый коктейль! — бодро говорю я, взяв мужчину под руку и потянув к выходу.
Холодильник останавливает меня словами:
— Я не шутил, когда сказал, что, если ты напьешься, мы поедем ночевать ко мне…
— Это способ не дать мне спиться? — спрашиваю я, смутившись под его горячим страстным взглядом.
— Это способ заранее извиниться, — отвечает мне Холодильник, утопив в двух карих вселенных. — Поскольку я планирую тебя напоить…