15
Хлоя
Каждая клетка моего тела воспламеняется жаром, мой пульс подскакивает до невозможности выше. Моя нижняя часть тела прилегает к нему, мои бедра прижимаются к твердым колоннам его ног, а мой живот прижимается к его паху. Я чувствую его одеколон, что-то тонкое и сложное, с нотами кедра и бергамота, а под ними чистый мускус теплой мужской кожи. И тепло . Даже когда мы оба полностью одеты, я чувствую его животный жар — и, к моему удивлению, растущую твердость, вдавливающуюся в мой живот.
"У тебя все нормально?" — бормочет он, и я понимаю, что смотрю на него ошеломленно, как кролик, попавший в капкан. Примерно так я себя и чувствую. Его длинные пальцы полностью охватывают мои плечи, его хватка нерушима. И он огромный. До этого момента я не осознавала, насколько он высок и мускулист. Я среднего роста для женщины, но он затмевает меня во всех отношениях — и, судя по толщине прижатой ко мне выпуклости, он неизменно большой во всем теле.
Моя кожа нагревается еще на тысячу градусов, а внутренности сжимаются от внезапной пустой боли. — Я… я в порядке. Только я говорю далеко не нормально, мой сдавленный голос выдает мое волнение. Я не могу думать, не могу ничего переварить, кроме того, что его эрекция давит на меня, и он по какой-то причине не отпускает меня.
Он прижимает меня к себе, словно никогда не отпустит, его взгляд с каждой секундой становится все более пристальным. Медленно, словно притягиваемые магнитом, его глаза опускаются к моим губам и…
«Коля». Голос Алины напряжённый. — Константин хочет с тобой поговорить.
Николай напрягается и поднимает голову, его пальцы сжимают мои руки до боли. Из моего горла вырывается непроизвольный вздох, и он ослабляет хватку, но все еще не отпускает меня.
«Скажи ему, что я ему перезвоню», — говорит он сестре. Его тон холодный и ровный, как будто мы все сидим за столом, а не он держит меня, как будто мы собираемся танцевать танго. Мое лицо, напротив, горит от смущения.
Я даже представить не могу, о чем сейчас думает Алина.
— Он хочет поговорить с тобой прямо сейчас, — настаивает она. «Он собирается на совещание через несколько минут и потом будет занят».
Николай бормочет что-то похожее на русское ругательство и, наконец, отпускает меня. Потрясенный, я спотыкаюсь на нетвердых ногах и поворачиваюсь к Алине, которая с прищуренным взглядом смотрит, как ее брат уходит. Затем ее взгляд переключается на меня, и ее полные красные губы сжимаются.
— Я столкнулась с ним, — выпаливаю я, прежде чем она успевает обвинить меня в чем-либо. "Это был несчастный случай. Я бы упала, но он…
«Мой брат не попадает в аварии». Ее глаза подобны нефриту, окунутому в лед. — Тебе стоит запомнить это, Хлоя.
И с этими словами она уходит, оставив меня еще более потрясенным, чем прежде.
Через несколько минут я достаточно собралась, чтобы возобновить поиски Славы — на этот раз в гораздо более спокойном темпе. Однако когда я добираюсь до его комнаты, его там нет, поэтому я спускаюсь вниз, чтобы найти его.
Ни его, ни Павла я не вижу ни в одной из общих зон, поэтому возвращаюсь на кухню, надеясь найти там Людмилу. Но и она ушла.
Может, они все снаружи?
Открыв входную дверь, я выхожу на яркий солнечный свет. Прекрасный безоблачный день, ветерок с запахом леса прохладно и освежает мое лицо. На подъездной дорожке никого нет, но я все равно иду туда, набирая полную грудь свежего горного воздуха, чтобы еще больше успокоиться.
Нет причин волноваться.
Ничего не произошло.
Николай поймал меня, когда я бы упал, вот и все.
Вот только… что-то могло случиться, если бы Алина не прервала. Я на девяносто процентов уверен, что Николай собирался меня поцеловать. И уж точно не представлял себе, как ко мне прижимается твердая выпуклость.
Он хочет меня.
В этом больше нет никаких сомнений.
Я делаю еще один глубокий вдох, но мое сердце продолжает колотиться, а ладони вспотели, как сумасшедшие. Вытирая их о джинсы, я обхожу дом, любуясь видами на горы, пытаясь успокоить свои бешеные мысли.
Это отлично. Все в порядке. То, что я нравлюсь Николаю, не означает, что между нами что-то произойдет. Я уверена, что он понимает, насколько все это неуместно. Что бы ни говорила Алина, это был несчастный случай, мы столкнулись друг с другом. Я не знаю, почему она предположила бы иначе. Может быть, она думает, что я заигрывал с ним? Но нет. Казалось, будто она предостерегает меня от него, как будто…
Звук голосов привлекает мое внимание, и, заворачивая за угол, я вижу Павла и Славу. Они стоят у пня в пятидесяти футах от него, на нем лежит большая рыба. Подойдя, я вижу, как человек-медведь разрезает его наполовину, затем передает острый на вид нож Славе.
Что за черт? Ожидает ли он, что ребенок закончит работу?
Он. И Слава делает. К тому времени, как я добираюсь туда, мальчик выгребает рыбные внутренности своими маленькими руками и бросает их в пластиковый пакет, который Павел услужливо держит для него открытым.
Тогда ладно. Думаю, они знают, что делают. Я сама несколько раз чистила рыбу — мой сосед по комнате, первокурсник, энтузиаст рыбалки и охоты, научил меня, как — так что я не против, но тревожно видеть, как четырехлетний ребенок делает это.
Они действительно не беспокоятся о нем с ножами.
Остановившись перед пнем, я ослепительно улыбнулась. "Доброе утро. Не возражаете, если я присоединюсь к вам?
Мальчик улыбается мне и что-то бормочет по-русски. Павел, однако, выглядит менее чем довольным меня видеть. — Мы почти закончили, — рычит он своим сильным акцентом. — Можешь подождать дома, если хочешь.
— О нет, мне здесь хорошо. Тебе нужна помощь с этим?» Я делаю жест в сторону рыбы.
Павел сердито смотрит на меня. — Ты знаешь, как снимать чешуйки?
"Я знаю." На самом деле я бы предпочла этого не делать, чтобы не испачкать свою единственную чистую одежду, но я хочу продолжать учить Славу, и лучший способ сделать это — проводить с ним время, занимаясь тем, чем он занимается.
По моему опыту, дети лучше всего учатся вне классной комнаты, как и большинство взрослых.
«Тогда вот». Павел тычет в меня ножом для удаления накипи. «Покажи ребенку, как это сделать».
Судя по ухмылке на его кирпичном лице, он думает, что я блефую, поэтому мне доставляет огромное удовольствие взять у него нож и ласково сказать: «Хорошо».
Стараясь не забрызгать рубашку, я приступаю к работе, все время объясняя мальчику, что я делаю и как. Я говорю ему, как называется каждая часть рыбы, и заставляю повторять слова, а затем позволяю ему самому попробовать очиститься от чешуи. Он так же хорош в этом, как и в нарезке, и я понимаю, что он делал это раньше.
Когда Павел сказал мне показать ему, он просто проверял меня.
Скрывая досаду, я дала Славе закончить работу и положила очищенную рыбу обратно в ведро. Павел несет его в дом, а мы со Славой идем за ним. Человек-медведь идет прямо на кухню — наверное, чтобы приготовить рыбу к обеду, — и я говорю ему, что веду Славу наверх переодеваться. В отличие от меня, у мальчика вся рубашка в рыбных пятнах.
Павел что-то утвердительно хмыкает и исчезает на кухне, а я веду Славу в ближайшую ванную. Мы оба тщательно моем руки, а потом я веду Славу в его комнату.
К моему удивлению, когда мы вошли, Людмила была там, предусмотрительно раскладывая чистую рубашку и джинсы для Славы на кровати.
— Спасибо, — говорю я с улыбкой. — Он остро нуждается в переменах.
Она улыбается в ответ и говорит что-то Славе по-русски. Он подходит к ней, и она помогает ему снять грязную одежду. Я тактично отворачиваюсь — мальчик достаточно взрослый, чтобы стесняться перед незнакомцами. Когда кажется, что они закончили, я оборачиваюсь и вижу Людмилу, помогающую ему расстегнуть пряжку ремня.
— Все хорошо, — через мгновение объявляет она, отступая назад. — Ты сейчас учишь.
Я улыбаюсь ей. "Спасибо, я сделаю так." Увидев, как она собирает грязную одежду Славы, я спрашиваю: «Есть ли где-нибудь в доме стиральная машина? Мне нужно заняться стиркой».
Она хмурится, не понимая.
"Прачечная." Я указываю на кучу одежды в ее руках. — Знаешь, чтобы постирать одежду? Я потираю кулаки, изображая человека, стирающего вручную.
Ее лицо очищается. "О да. Прийти."
— Я сейчас вернусь, — говорю я Славе и следую за Людмилой вниз. Она ведет меня мимо кухни и по коридору в комнату без окон размером с мою спальню. Есть две причудливые стиральные машины и сушилки — я думаю, для одновременной загрузки нескольких вещей — а также гладильная доска, сушилка, корзины для белья и другие удобства.
— Это, да? Она указывает на машины, и я киваю, благодаря ее. Вернувшись в свою комнату, я собираю всю свою одежду и опускаю ее. Людмилы к тому времени уже нет, и я начинаю загружать белье. Через полчаса я снова спущусь, чтобы переложить белье в сушилки, и к обеду все будет чисто.
Дела действительно налаживаются, несмотря на ситуацию с моим боссом.
Мое сердцебиение ускоряется при этой мысли, бабочки в моем животе возвращаются к жизни. Слава и Павел отвлекли меня столь необходимо, но теперь, когда я далеко от них, я не могу не думать о том, что произошло. Мой разум прокручивает все снова и снова, пока бабочки не превращаются в ос.
Я почувствовала эрекцию Николая против себя.
Он выглядел так, будто собирался меня поцеловать.
Он не отпускал меня, когда была его сестра.
Это последняя часть, которая меня больше всего пугает, потому что это означает, что я был неправ. Он намерен действовать на этом аттракционе. Если бы Алина не настояла, чтобы он ответил на звонок, он бы меня поцеловал, а может и больше. Может быть, в этот самый момент мы были бы вместе в постели, и его мощное тело врезалось бы в меня, как…
Я останавливаю фантазию, прежде чем она сможет развиться дальше. Я уже чувствую чрезмерное тепло, мои груди полны и напряжены, мой гениталий пульсирует скручивающейся болью. Должно быть, это какое-то странное последствие моего импровизированного сеанса мастурбации прошлой ночью; это единственное объяснение того, почему я внезапно приобрел либидо подростка.
Делая медленные, глубокие вдохи, чтобы успокоиться, я заканчиваю загружать белье. Ситуация, несомненно, непростая. Роман с моим работодателем был бы неразумным во многих отношениях, но я не уверена в своей способности сопротивляться ему. Если я воспламенюсь, просто думая о нем, что будет, если он прикоснется ко мне? Поцеловал меня?
Испарится ли мой самоконтроль, как вода со сковороды?
Я вижу только одно решение, только одно, что я могу сделать, чтобы предотвратить эту катастрофу.
Я должна избегать его — или, по крайней мере, оставаться с ним наедине — следующие шесть дней.
Приняв такое решение, я включила омыватели и повернулся — только чтобы замереть на месте.
В дверном проеме с блестящими золотыми глазами и кривым ртом в сокрушительной улыбке стоит тот самый дьявол, который занимает мои мысли.
«Вот ты где», — тихо говорит он, и пока я смотрю, парализованная от шока, он делает шаг вглубь комнаты и закрывает дверь.