— Мне не нравится, Тамара, и твое поведение! — строго сказал Леопольд Антонович дочери.
Зинаида Антоновна насторожилась.
— Кто он, этот мальчик в красном галстуке?
— Юра… — ответила Тамара.
— Меня не интересует его имя.
— Тамара, веди себя пристойно, — сказала мать.
— Я ответила на вопрос.
— Видишь, Леопольд, как она дерзит. А все это плоды влияния Зины.
— А что ты еще знаешь, кроме того, что он Юра? — спросил отец.
— Если мне разрешено ответить, он хороший мальчик.
— Мальчик, который носит красный галстук, не может быть хорошим. Это вызов нашей морали. У нас свой взгляд на жизнь. И я хочу, чтобы на нашем небольшом острове, отделенном, слава богу, от хаоса хорошим забором, существовал тот порядок, который завел твой дед.
Отец встал, перекрестился и, взяв жену под руку, отправился на послеобеденный отдых.
Тамара должна была идти отдыхать в свою комнату. Но от дверей она на пальчиках вернулась в столовую и начала помогать тете Зине убирать со стола.
Они делали все молча, думая о своей обиде. «Наконец брошу я все, и пускай тогда баронесса Анна управляется со всем хозяйством сама. Я им отдала свою молодость, а они смотрят на меня, как на служанку». Так не раз думала Зинаида Антоновна, но ей было жаль своего брата, который, несмотря на свои ошибочные взгляды на современную жизнь, был все же хорошим врачом и честным человеком. Больше же всего ей было жаль Тамару. Девочка выросла на ее руках. Брат с женой вернулись из-за границы, но Тамара не сразу признала их своими родителями. И теперь она больше тянулась к тете Зине и только ей открывала свои тайны.
Слушая наставления отца, Тамара решила: теперь она не будет ни на кого смотреть, ни с кем разговаривать, не будет интересоваться, что происходит за забором, как отец сказал, за их островом. Она будет тихой, покорной, как монашка. Она даже представила себя в черном длинном, до пят, платье, с гладко зачесанными волосами и с позолоченным крестом в сложенных руках. Потом, когда родители уходили отдыхать, они показались ей слишком театральными, и она даже отвернулась, чтоб не заметили усмешки на ее лице. А на кухне, помогая тете Зине мыть посуду, она вдруг рассмеялась.
— Ты чего? — спросила ее тетя и сама начала смеяться.
И уже в хорошем настроении они пошли в беседку над кручей.
— Тетя Зина, а я прячу в кустах сирени, возле беседки, веревку, — сказала Тамара.
— Веревку? — даже остановилась от удивления тетя Зина. — Зачем она тебе?
— Когда возле кручи появится Юра, я брошу ему один конец веревки, а другой привяжу к столбу беседки. Юра по веревке и взберется сюда, а потом мы вместе будем читать Ната Пинкертона, — сказала Тамара и, посмотрев вниз, добавила беззаботно: — Вот если бы сейчас там появился Юрка. Как хочется поиграть с мальчиками и девочками.
— Потерпи. Кончится лето. Начнутся занятия в школе.
— О, тогда будет не до игр: занятия в школе, уроки, занятия по музыке.
— Что правда, то правда, — вздохнула тетя Зина. — Но ничего не поделаешь, так воспитал твоего отца берлинский университет. Отец любит порядок… Круча была залита солнцем. Где-то внизу, у ручья, слышались голоса пастушков. Увидеть ребят из беседки было невозможно. Деревья закрывали их.
— Тетя Зина, — неожиданно спросила Тамара, — правда, собирать коллекцию ключей совсем не интересно?
— Каких ключей?
— Ну, от дверей хотя бы.
— А кто их собирает?
— Вот, чудак один. Больной. Я шла по коридору, вижу, он вынул ключ из двери папиного кабинета и начал на чем-то желтом делать отпечаток. Я спросила его, что он делает. А он усмехнулся виновато и говорит: «Я коллекцию ключей собираю. Любовь у меня к ключам с детства». А потом попросил меня, чтоб я об этом не говорила, а то доктор еще обидится и не станет его лечить.
— Когда это было? — встревожилась Зинаида Антоновна.
— Да на днях. Я уже и забыла об этом, да так что-то вспомнилось.
— Почему ты не рассказала об этом раньше?
— А что тут интересного? Ключ же он снова воткнул в замок. Я ему еще и ключи от коридора дала. Пускай, если ему это интересно.
Зинаида Антоновна побледнела.
— Что с тобой? — удивилась Тамара.
— Ничего. Потом расскажу. А сейчас, пока спят твои родители, бери свою любимую корзинку и нарви в нее яблок. Я тем временем напишу записку. Отнеси это как можно скорее в больницу Юриному отцу.
— Почему ты так долго не приходил? — чуть не со слезами на глазах спросил Юрку Янка.
— А разве случилось что?
— Тимка тут крутится…
— Где он?
— Пошел туда, — показал Янка в сторону Духовского яра.
— За наганом пошел.
— Наверно. Я за ним следил. Он пошел вон по той тропке. Постоял в одном месте, покурил и пошел дальше.
— Нагибался, что-нибудь брал?
— Нет, только курил и спичку там бросил.
— Пойдем поищем в том месте.
— Я уже искал. Ничего нет.
— А почему ты следом за ним не пошел?
— А Маргариту на кого бросить?
— А правда, Маргарита…