К тому времени в зале стало оживленнее. Музыка играла громче, люди приободрились, послышался смех… «Танцевать!» — в ужасе подумал Даниэль, посмотрев на свои непослушные ноги. Нет, сейчас он еще не готов, еще слишком рано! Своей попыткой пуститься в пляс он лишь опозорит Эклу. Быть может, выполняй он упражнения регулярнее, дела обстояли бы лучше, но строгие приказы Джоанны лишили его возможности вернуться к нормальной жизни.
— Он грустит, потому что очень несчастен, — пояснил Рэмбл, глядя в глаза внимательно слушающей его партнерши. — Не знаю даже, кому из нас пришлось хуже, ведь я, по крайней мере, свое отжил и… был свободен. А быть под каблуком у собственной жены — участь не из приятных.
— Даниэль женат? — воскликнула госпожа Суаль, и по ее лицу скользнула едва заметная тень сожаления.
— Да, — сдержанно кивнул Рэмбл.
— Но он так молод и… совсем не похож на семейного человека!
— Ну, знаете ли, можно состоять в браке, но семейным человеком не быть, — хмыкнул тот.
— Почему же тогда он один? Почему сейчас с ним нет его жены? — продолжала недоумевать Экла.
— О, это странный брак, весьма странный! — вздохнул старик. — Скорее Джоанна не жена Элинту, а его опекун. Но не тревожьтесь, она еще посетит нас сегодня. Джой не оставит Даниэля без присмотра надолго!
Казалось, слова Рэмбла укрепили непонимание Эклы. Она озадаченно хмурилась, покусывала губы. Юноша не на шутку заинтересовал ее — понял Рэмбл. Скучающая дама не отступится, пока не удовлетворит свое любопытство.
— Вы сказали, что Джоанна является опекуном Даниэля, — проговорила Экла. — Но почему опекуном? Разве он ребенок?
— Как, я разве еще не сказал? Это мое упущение, госпожа Суаль. Вряд ли Даниэль сможет составить вам пару в танце… Дело в том, что после аварии он утратил способность передвигаться. Ему очень трудно ходить. Реабилитация проходила бы скорее, если б не упорство Джоанны. Она запрещает мужу вставать с кресла, потому что опасается осложнений. Понимаете ли, властная женщина завладела волей столь кроткого и слабого существа, как Даниэль. Джой явится сегодня сюда, и вы сами всё увидите. Бедный мальчик всецело подчинен ей, а она чувствует власть в своих руках, и это ей нравится.
Рэмбл был вынужден говорить без умолку, потому что реакция Эклы превзошла все его ожидания. Она побледнела, и лицо ее исказило такое явственное выражение боли, как если бы теперь ей сообщили о злоключениях очень близкого человека. Экла взглянула туда, где по-прежнему сидел Даниэль, и послала ему улыбку.
— Это неправильно, — решительно сказала женщина, повернувшись к Рэмблу. — Он должен жить, должен радоваться! — запальчиво воскликнула она, и в ее поведении не осталось и следа былой беспечности.
— Наверное, вы правы, но семейные дела не терпят вмешательства посторонних, — рассудил Рэмбл.
Она как-то странно улыбнулась. Напрасно он старался разгадать смысл этой улыбки.
Тем временем плавная мелодия вальса сменилась ритмами танго.
— Боюсь, для этого танца я слишком стар, — остановившись, сказал Рэмбл.
— Боюсь, для этого танца я слишком устала, — вежливо поправила Экла.
Она торопливо подошла к одному из официантов. Перебросившись с ним парой слов, Экла возвратилась к столику со стаканом воды.
— Ничего. Я просто слегка запыхалась, — предупредила она вопрос Рэмбла, который успел заметить перемену в поведении дамы. Едва ли теперь она казалась опечаленной, просто былая подвижность сменилась в ней каким-то иным оживлением. Госпожа Суаль вплотную подсела к Даниэлю и протянула ему обе своих руки. Недоумевая, он скорее в силу инстинкта вложил в них свои ладони, которые были стиснуты крепко и горячо.
— Я научу вас танцевать иначе, — ласково сказала женщина. — Сплошь и рядом люди танцуют, совсем не подозревая, что не умеют этого делать. Они двигаются, семенят ногами, но при том совсем не чувствуют музыку, не сопереживают ей. А ведь это так просто! Вы только расслабьтесь, забудьте обо всём и повторяйте за мной… Доверьтесь мне! — Зеленые глаза Эклы казались такими проникновенными, а от ее рук исходило пульсирующее тепло.
— Не знаю, получится ли у меня, — смущенно шепнул Даниэль. — Я попытаюсь…
Она ответила ему лучезарной улыбкой. Он еще не ведал, что последует дальше. Он до замирания сердца боялся угодить впросак, вызвать усмешку… Однако почему-то именно эта чужая женщина казалась ему близкой и родной. Ее внимание доставляло ему ничем необъяснимую радость, ее прикосновения были нежны и приятны. Отчего-то сейчас Даниэлю вспомнилось, как однажды в порыве упоения собственной властью Джоанна нагнулась и быстро коснулась своими губами его губ. Тот черствый, безжизненный поцелуй не шевельнул в душе Элинта никаких чувств, кроме гнетущей неловкости. Он до сих пор представлял себя отдельным от Джоанны, ибо она была ему кем угодно, но только не женой.
Экла закрыла глаза. Ее руки, по-прежнему крепко сжимающие руки Даниэля, начали двигаться в такт музыке; они будто порхали — то подавленно сникая, то вновь обретая силу. Ее лицо раскраснелось, его выражение стало упоенным и мечтательным; в тот миг она была далека от реальности, как далеки от земли облака. Ее тело слилось с духом танца. Плечи трепетали, сама она то подавалась вперед, то неистово отклонялась, слегка запрокинув голову. Пример госпожи Суаль оказался так заразителен, что Даниэль действительно почувствовал себя полноценно танцующим на середине зала… Пару закружил вихрь страсти, который в мгновение ока отгородил их ото всех. Они остались наедине в ином, чудесном мире, где на пути простого понимания не существует преград…
Рэмбл с грустью смотрел на «детей», не смея прервать их самозабвенного порыва. Пусть этот вечер станет для них радужным островом среди серых будней, ведь уже завтра всё вернется на свои места.
Старик отвернулся и поднес к губам бокал вина. Он бы ушел, если б не ответственность за Даниэля. Да и для того, чтобы устраниться, нужно приличия ради известить своих спутников, а отвлекать их друг от друга ему хотелось меньше всего.
— Простите: господин Рэмбл?
Старик поднял близорукие глаза и увидел перед собой официанта.
— Да, это я…
— Вас к телефону. Очень срочный звонок.
— Звонок? Не иначе Джоанна. Наша неутомимая благодетельница звонит проверить, не украли ли ее мужа, — усмехнулся он и засеменил в направлении аппарата. Честно говоря, Рэмбл был рад возможности отлучиться из-за стола.
…— Алло! Говорите! Я слушаю вас! — Он кричал несколько раз, но в трубке молчали. — Алло!..
Послышались короткие гудки.
— Сорвалось? — участливо осведомился официант.
Рэмбл с досадой кивнул.
— Подождите. Может, звонок повторят, — посоветовал тот.
— Что означает ваше имя? — спросил между тем Даниэль у своей новой знакомой. Его всё откровенней восторгала эта удивительная женщина. Она казалась ему образцом душевности и простоты.
Утомленные пережитым, они сидели плечом к плечу, не в силах отвести друг от друга глаз. Маленькие руки Эклы теперь мирно покоились на коленях, но Даниэль до сих пор не мог забыть упоительной страсти, какой недавно был охвачен каждый ее пальчик. Даниэлю хотелось прикасаться к этим волшебным рукам вновь и вновь.
— Мое имя? Не правда ли, оно кажется вам странным?
— Немного. Оно интересное, как и вы…
Он потупился и покраснел.
— Вы не менее интересны, — с улыбкой заметила она. — Хорошо, я удовлетворю ваше любопытство. В переводе с французского мое имя означает «осколок». Помню, мама в детстве говорила, что я однажды «засяду» в сердце полюбившего меня мужчины осколком, который уже ничем не удалить. До сих пор ее пророчества не сбылись.
— Они сбудутся, уверяю вас! — искренне воскликнул Даниэль, ибо сам не представлял женщины прекрасней, чем эта. Он говорил что-то еще, пытаясь выразить полноту своей симпатии посредством путанных фраз.
Вдруг Экла резко подалась вперед и схватила его руки.
— Вы хотите уехать? Сейчас, сию минуту? Хотите обрести свободу? Ответьте скорее. От вашего желания зависит всё.
Ее горячий тон туманил разум. Она говорила быстро, возбужденно, неистово. Даниэль даже не сразу постиг смысл ее слов — до того они были фантастическими, особенно если учесть его образ жизни.
— Уехать? Сейчас? — переспросил юноша, и растерянность в его взгляде сменилась отчаянием.
— Да! Уехать! — заговорщицки прошептала Экла. — Сегодня ночью я еду в провинцию близ Бель-Канты, где проживают мои родственники. Я не видела их раньше. По сравнению с ними вы будете мне гораздо роднее и ближе! Мы погостим там с месяц, а потом вы вернетесь домой, а я — в свой город. Вы не пожалеете! Мы станем друзьями!
Ее взгляд умолял, ее руки судорожно ласкали его ладони.
— Это невозможно, — ответил он, кивая на трость. — Я инвалид. Моя жена…
— Доверьтесь мне, — как всегда ласково настояла она. — Мы объясним ей позже. Мы всем всё объясним позже, когда уже никто не сможет нас удержать.
— Я…
— Всё будет хорошо, — прервала его госпожа Суаль.
Они воровато оглянулись на Рэмбла, который, ничего не подозревая, дежурил у телефона.
— Ну — что?!!
Даниэль терзался. Угрызения совести, страх перед будущим и стремление к мечте разрывали его пополам. Он то ощущал себя гадким и жалким, то досадовал на свое промедление. Почему он никогда не может что-то решить всерьез? Почему так слаб и телом, и волей?!
— Я согласен, — выдохнул он, прикрывая глаза.
Через секунду заговорщики украдкой пробирались к выходу. Женщина шла очень быстро, поддерживая Даниэля под локоть, а он едва поспевал за ней. Порой ему думалось, что он волочится следом, словно тряпка. От волнения стучало в висках, лихорадочное возбуждение разливалось по телу.
— Быстрее! Быстрее! — в беспокойстве торопила его Экла.
И Даниэль спешил, как мог. Что будет, если Рэмбл остановит их при попытке к бегству? О, это было даже страшно вообразить! Дело попахивало скандалом.
Наконец — успела пройти целая вечность — пара достигла лестницы, вверх по которой Элинт взбирался с таким трудом. Разве думал он тогда, чем обернется его «вылазка» в свет?
— Быстрее! — вновь повторяла Экла, увлекая всё дальше и дальше в пучину невозможности. Весь этот головокружительный побег был подобен смерчу, вырвавшему тихого человека из его тихой жизни. Даниэль не чувствовал под собой ног. Кругом всё кружилось и мелькало… В один такой миг удерживающая его рука Эклы рванула сильнее, и он, потеряв равновесие, полетел в пустоту. Сквозь грохот ударов собственного сердца Элинт слышал чей-то вскрик, видел, как раздаются в стороны чьи-то фигуры. Боль, смятение и отупелый страх. По инерции упавший силился подняться, и спутница предпринимала отчаянные попытки помочь ему в этой нелегкой задаче.
— Тебе больно? Потерпи… Еще немного… У дверей нас ждет автомобиль. Ну же! Поднимайся!
В глазах Даниэля помутнело. Лишь голос, вселяющий надежду, звучал громче и громче:
— Поднимайся!
Он послушался. Прилагая неимоверные усилия, он пополз к дверям — не было сил думать об унижении.
— Молодец! Умница! Еще! Еще! — откуда-то сверху звучал голос Эклы.
Они оказались на улице. Госпожа Суаль бросилась к машине. Шофер дремал за рулем, уткнувшись в развернутую газету.
— Густав! Скорее!
Низкорослый полноватый мужичок, вскочив, ошалело протер глаза тыльными сторонами ладоней.
— Да, госпожа! — вытянулся он по струнке.
— Помоги этому человеку. Как можно скорее подними его с пола и перенеси в машину.
Густав отогнал от себя вопросы и проворно подскочил к распластанному на крыльце Даниэлю. Совместными усилиями они перетащили несчастного под кров автомобиля.
— Теперь в гостиницу, да поживее! Надеюсь, Люси не распаковывала мои вещи.
Устроившись на заднем сиденье, Экла положила голову юноши себе на колени и накрыла сверху своими руками. Он тяжело дышал, ибо еще не пришел в себя после пережитого.
— А это?
Густав сомнительно повертел в воздухе тростью, которую подобрал рядом с Даниэлем.
— Дай сюда, — потребовала Экла и жадно схватила вещь, словно это была драгоценность.
Шофер плюхнулся к рулю. Прежде чем тронуться в путь, он еще раз оглянулся на своих странных пассажиров. Госпожа Суаль помогала Даниэлю поудобнее устроиться на мягких сиденьях.
— Всё будет хорошо. Не жалей о принятом решении. Мы что-нибудь придумаем. Обещаю, тебе больше не будет больно.
Автомобиль поехал по городу, окутанному плотными сумерками. Скоро остались позади и ресторан, и мост через воды канала. Подняв ворох листвы, машина умчалась в неизвестность, и ворчание мотора стихло вслед за только что звучавшими здесь голосами…