Я летаю. Я в раю.
Радостные мысли не покидают озабоченную голову, поселились и трубят во все стороны. Отражение в зеркале пугает. Кто эта женщина, у которой глаза искрятся, горят и улыбка широкая, настоящая. Такая счастливая женщина. На себя не похожа.
Два дня я заставляю упрямого мальчишку лечится. Пить жаропонижающие, полоскать горло и не выходить из дома. Температура падает, прыгает снова. Врача чуть не выгнал с порога, сам трясётся от озноба а спорит со мной.
— Какая еще больница, спятила что ли! Я никогда не болел, это так, насморк подхватил где-то. Ко мне иди сюда, слышишь?
Капризничает. Я только вздыхаю и чуть ли не силой прикладываю мокрое полотенце к его лбу. Жар не спадает, градусник отображает пугающую отметку, приходится каждые десять минут охлаждать ткань.
Давид засыпает, а я бегаю по квартире и навожу порядок. Разобрала его вещи, свои по полочкам уложила. Еще вчера съездила к матери, пока парень спал и перетащила обратно тяжелые сумки. Мама с улыбкой меня провожала. Может решила, что я снова с Игорем помирились?
Но не спросила и я не решилась рассказать про Давида. Уж очень торопилась к нему. Ведь он там один! Болеет.
Кормила куриным бульоном, готовила для него с удовольствием и нежно целовала всего. В красивый нос, пухлые розовые губы, о которых мечтала бы любая девушка, в висок и просто дышала жадно его запах.
Я счастлива. Я нужна.
В квартире душно, раздеваюсь сама и не спорю, когда Давид скидывает одеяло. На мне его футболка, сидит как платье, пахнет им, ему нравится смотреть на меня в ней, каждый раз цепляется взглядом и таю от жадного блеска в них.
Ношусь торпедой с утра по квартире, строю наш уют и мечтаю, когда неожиданно раздается звонок в дверь. Может врач приехал?
Щелкаю замком и меня мгновенно сносит толпа молодежи. Резвые, здоровые лбы оттесняют к стене и как стадо врываются внутрь. Пугаюсь в секунду, взвизгиваю и ругаюсь.
— Что это такое! Вы… вы кто?
Уже в пустоту. Меня проигнорировали. Мимо пролетели без слов. Три незнакомых парня и девушка в нашей квартире. Не поздоровались, не спросили войти, примерно ровесники Давида. Его друзья?! Так невоспитанно.
Хлопаю дверью и иду за ними. Раздражена и напугана. Разве так можно!
Уже переступив комнату, я не ловко переминаюсь с ноги на ногу. В центре внимания, как в центре круга. Радостные крики смолкают, их объятия расцепляются и все смотрят на меня. Четыре пары глаз мужские и одни женские. Парни с интересом в мою сторону, а девушка на него. На моего Давида.
Лиля. Женю узнаю. Остальных вижу впервые. Они жмутся к парню, треплют по дружески его лохмы. Я сглатываю. Друзья пожаловали.
— Здравствуйте.
Мой голос тихий, почти сразу теряется в куче приветствиях. Совсем не дружеского свиста.
— Привет Оля или Даша-аа?
Евгений подмигивает. Из них всех он хотя бы улыбается мне, смотрю на него растерянно, замечаю зажившую ссадину на губе и в который раз отвожу глаза.
Второй парень справа от Давида и вовсе выдает по хамски.
— Ничего такая у тебя сиделка! Жарил её уже? Ножки зачетные. Попка круглая.
Слышу Давида.
— Выйди.
Неуверенно перевожу на него взгляд и натыкаюсь на ярость. Что? Меня словно ошпарило огнем. Это мне? Куда выйти? Моргаю и отчетливо понимаю, что да, он смотрит на меня и просит уйти. Пячусь назад, спотыкаюсь и снова обвожу эту ораву, ищу глазами его.
— Уйди бля*дь.
Я в шоке. Полном. Молча разворачиваюсь и выхожу в коридор. Уйти? Только куда. В подъезд что ли. Залетаю в ванную, вытираю мокрые щеки и закрываюсь на замок. Смотрю в зеркало, только ничего не вижу сквозь слезы и не понимаю. Слышу громкие крики, ругаются, тяжёлый звук удара. Затыкаю уши и плачу. Что случилось?!
Дышу через раз, теряюсь во времени и в шоке. Только вытирая глаза рукой, понимаю, что рядом грохочет.
Словно земля сотрясается, но нет, убираю пальцы, это Давид колотит в дверь.
— Даша открой!
— Уйди!
Его же словами! Сипло и страшно выходит. Безжизненно прислоняюсь к стене и съезжаю спиной вниз.
— Открой, не то вынесу к черту!
Зажимаюсь и плачу. От страха и паники. От боли и обиды. Зачем так со мной?
Вмиг сносит давлением воздуха и горячим телом. Зажимают, сдавливают сильные руки. Лапает, трогает грубо а мне страшно отчего-то и вою в голос сильнее, когда действия парня и вовсе за чертой понимания.
— Ты что бля*дь трусы не одела?!
Боже, о чём он! Руки под футболкой, задирают её вверх, оголяют мое тело.
— Неет, не надо.
Не понимаю его, но та сила пугает, с которой Давид меня тащит к себе, ведь это он, запах узнаю с закрытими глазами, и видеть парня не нужно, чтоб знать. Сдирает ткань и я в одних трусиках прокатываюсь ягодицами по ледяной плитке. Распахиваю глаза и в ужасе взираю в голубые, бешеные, горящие таким гневом и яростью, что внутри обмирает. Осматривает моё тело, натыкается взглядом по голой груди со сжатыми сосками и звереет.
— Ты нахрена выскочила, аа-а? Что одеться трудно было? Или кайф ловишь телом обнаженным перед мужиками трясти.
Беспомощно хлопаю мокрыми ресницами, дергаюсь и только замечаю, что парень за волосы держит, натягивает на корнях и шиплю от боли.
Наверное, это плохой сон.
Ведь я только была счастлива. И нужна.