Тридцать первого в обед зашёл папа. Совсем я редко стала его видеть, скучаю ужасно. Принёс куль конфет «от деда Мороза» и книжку «Волшебник Изумрудного города», с моими любимыми шикарными иллюстрациями художника Владимирского! Обож-ж-жаю!
Рассказывал мне всякие байки про свои похождения. Он же такой, приключения сами его находят.
Вот, например. По расписанию сессия до двадцать девятого числа. Кто-то билеты заранее покупает, кто-то — нет. Потому как: а вдруг ты раньше сдашь — и что? Сидеть три-четыре дня в чужом городе просто так?
— Поставили нам экзамены, всё, можно домой ехать. Прилетаем в аэропорт — толпа огромная! Около касс стена стоит.
— А самолёты часто летают? — полюбопытствовала я.
— Каждый час, но на ближайшие рейсы всё подчистую разобрано. Мужики наши стоят, очередь заняли, но надежды быстро улететь нет. Я думаю: ёкарганэ[15], надо что-то делать. Смотрю — киоск «Союзпечати», взял газетку местную, «Бурят унэн», посмотрел сзади: адрес, выходные данные и фамилия директора. Пошёл в автомат, звоню ноль-девять.
— В справочную?
— Ага. Узнал номер касс аэропорта. Звоню в кассы, там трубку берут: «Касса аэропорта, слушаю вас». Я солидно так: «С вами говорит главный редактор „Бурят унэн“, Николаев. Нам тут нужно человечка в Иркутск отправить, срочно…» — «Да-да, конечно, пусть подходит, ближайшим рейсом оформим. Фамилию скажите…»
Я засмеялась. Историю я эту помню с детства, но нравится она мне. Наверное, потому что в ней бытовая находчивость противостоит корпоративному сговору, так, что ли?
— Я к кассам подхожу, очередь осторожненько отодвигаю: «Спокойно, спокойно, товарищи! У меня бронь!» В окошечко заглядываю: «Добрый день! Товарищ Николаев должен был позвонить…» — «Да, да! Звонил! Паспорт давайте», — и я ближайшим рейсом…
— А мужики ваши?
— Улетели тоже, но на вечернем, десятичасовом.
Такой вот он у меня, за словом в карман не полезет.
Вечером мы собрались за богатым новогодним столом.
Поздравления советскому народу зачитывал, как положено, сам Андропов. На пышущего здоровьем он, на мой взгляд, не походил, но и на особо умирающего — тоже. Просто пожилой человек.
Говорил довольно длинно. Внезапно пошёл о социализме — и тут уж мы все с изумлением услышали, что социализм наш никакой не развито́й, как уверяли нас при Брежневе, и что коммунизма к концу восьмидесятых не будет. Более того, из обтекаемых фраз было понятно, что и к двухтысячному году он вряд ли наступит. Ретроспективно оглядываясь назад, лидер страны выдал краткий (но ёмкий, ха) анализ пройденных этапов — между прочим, наиболее тепло высказался о Сталине, поставив всем в пример темпы экономического роста страны в период его руководства — по четырнадцать процентов ежегодно! А что же теперь? Теперь мы внезапно осознали, что все как-то расслабились, а надо укреплять дисциплину, ответственность, самоконтроль (и кучу ещё всего). И это относится ко всем без исключения советским гражданам, независимо от того, какие должности и посты они занимают. Вот к примеру…
А дальше пошло такое, что у народа челюсти на пол попадали. Во всеуслышание объявлялось о мощных коррупционных схемах, расцветших в Средней Азии. Воровство бензина и сбытовая сеть на уровне республик! Махинации с хлопком. Взяточничество таких масштабов, что ум за разум заходил. Конкретные имена не назывались, но было обещано, что вскоре страна узнает своих предателей.
А о том, что гниль забралась в самое сердце партии, по словам Андропова, свидетельствовало то, что даже в самом ЦК нашлись люди, уклонившиеся от линии Ленина и Сталина.
В этом месте все наши ахнули. Сталина сейчас, вроде бы, ругать было не принято, но и хвалить как-то особо тоже. Ленин был везде, да. А Сталина… как будто на дальнюю полку задвинули: ну был — и был. И вот теперь, весьма однозначно, было продемонстрировано, что Сталин возвращается.
А человек, запятнавший ЦК КПСС своим присутствием… — тут Юрий Владимирович выдержал суровую паузу… — Горбачёв! Идёт доследование. Следите за новостями, как говорится. Но не все такие. Генсек верит, что большинство граждан нашей великой страны — честные товарищи, образцовые труженики, верные заветам партии — и именно поэтому партия продолжает всемерно заботиться об улучшении благосостояния граждан, и с этой целью пересмотрены и расширены планы по строительству жилья и сопутствующей инфраструктуры. А отдельное внимание при распределении жилищного фонда будет уделяться показателям трудовой дисциплины и вкладу граждан в развитие социалистического общества.
С новыми силами — в новое будущее! Да здравствует СССР! И с новым годом!
То, что я офигела — это ничего вообще не сказать. Вот это я бабочку растоптала…
Зазвучали куранты, и Наиль заторопился разливать по бокалам шампанское.
— Ну, с новым годом! — поднял бокал Женя.
— С новым годом! С новым годом! — с каким-то суетливым облегчением начали чокаться все. Маме и Даше налили символически, на палец шампанского в бокальчики, у нас в семье вообще с этим строго; чтоб беременная или кормящая женщина алкоголь пила — такого быть не может! Мне тоже налили — «Буратино».
Но как только бокалы опустели, и все начали раскладывать салаты по тарелкам, бабушка сурово сказала:
— Я же говорила: Андропов с расхлябанностью быстро разберётся! Будет порядок, вот посмо́трите!
Все начали обсуждать и ужесточившуюся дисциплину, и то, что «даже директор на пять минут раньше уйти боится».
— Зато автобусы лучше ходить стали, — вдруг сказала Даша, — а то раньше стоишь-стоишь — не дождёшься.
— А у нас, между просим, премиальные прибавили, — поделился Женя.
— Н-но, у нас тоже прибавили, — согласился Наиль, — но если поймают с запахом — всё, фиг тебе, а не премия, голый оклад получишь.
— Ты уж не пей! — испугалась Даша.
— Чё я, дурак что ли — на работе пить? — усмехнулся Наиль. — Лёха вон думал — шуточки. Раз попался — теперь всё, ходит как стёклышко.
Я налила себе, маме и Даше лимонада:
— Ну что, за трудовую дисциплину?
— И мне тоже «Буратину» налейте, — протянула свой бокал бабушка. Пришлось мужикам шампанское вдвоём допивать.
— Ой, смотри́те! — мама показала бокалом в окно. — Салют!
А, опять этот энтузиаст с ракетницей. Одинокий хлопок, дымчатый след и красная (а во втором случае — зелёная) малозаметная падающая звезда. Эх, ребята, видели бы вы, что́ после двухтысячных стало каждый новый год твориться…
И, тем не менее, мы даже сходили на горку (все, кроме бабушки, которая и так-то не очень жаждала, а тут пупсики), и даже мама со своим пузом пару раз прокатилась. Надеюсь, у неё не близнецы, а то это ж вообще вешалки будут.
Первого после обеда к нам традиционно потянулись родственники. Все только и обсуждали: куда новая кривая вывезет? Пока вопросов было больше, чем ответов.
Не знаю уж, с трудовой дисциплиной и коррупцией это было связано или нет, но строящийся уже несколько лет магазин-стекляшка на пустыре возле нашей школы, вдруг как-то оживился. Вместо трёх калек, вяло ползающих там время от времени, внезапно набежала толпа, вставляли окна-витрины (это тёть Валя сказала, из их окон с четвёртого этажа как раз стройку видно) и слышно было, как за забором урчат большие дизель-генераторы.
Не прошло и недели, как во всех центральных газетах был опубликован проект реформы образования.
Увидев этот заголовок, я сразу испугалась. Старую реформу я переживала на собственной шкуре, спасибо. Помню всеобщий шок, когда вдруг объявили, что теперь в школу надо идти с шести лет, пребывать в первом классе обязательно целый день, и для этого — внимание! — школы должны обеспечить шестилеткам специальные классы со спальнями. Учителя просто недоумевали, но вытянутые лица завучей и директора я помню чётко. Вопросов возникла сразу масса, и первый из них: где взять на это деньги? А второй: да Бог с ними, с деньгами — где взять площади??? В моей родной восемнадцатой школе, которая была по проекту рассчитана на девятьсот пятьдесят человек, никогда на моей памяти не училось менее двух тысяч одновременно. А в урожайные годы доходило и до двух с половиной! Представляете, какой перегруз? И тут внезапно выясняется, что пять классов надо тупо переоборудовать в спальни. Ну, зашибись!
Помню услышанный мимоходом вопрос из кучки учителей:
— А где учиться-то будем? Или в три смены?
С набором на следующий учебный год вышел полный швах. Во-первых, пришли, естественно, все семилетки. Но кроме них в и так перегруженную школу явилась целая толпа жаждущих мамаш с шестилетками. Даром, что ничего не оборудовано — вот закон, написано и мы хотим!
Эту мелюзгу согнали в три класса, и выглядели они крошечными, как воробушки рядом с голубями. А ещё они быстро уставали. И концентрация внимания у них ниже. И самое главное — мозг шестилетнего ребёнка не вполне ещё готов к абстрактному мышлению и восприятию логических построений такого уровня, который от них требует школа. Это я в пединституте узнала, из курса возрастной психологии. Многие наши преподы считали, что эта реформа вообще диверсией отдаёт, и по прошествии лет я склонна с ними согласиться.
И это только крошечная часть той шикарной «реформы», которая много лет потом нам икалась.
И вот опять!
Текст был огромным, трудночитаемым, изобилующим партийными формулировками, и к тому же сопровождался пояснительным не менее тяжеловесным вступлением и огромным детализированным заключением. Продралась я через это всё с трудом. Могу выдать вам «сухари». Сразу скажу, что в этот раз такого экстрима как необходимость идти в школу с шести лет вообще не упоминалось. Уже ура.
Основное общее среднее образование… внезапно становилось восьмилетним.
Начальная школа: первый-третий класс (тут всё как было).
Средняя школа: четвёртый-шестой класс.
Старшая: седьмой-восьмой.
Средняя школа, помимо основной программы, должна была обеспечить всем желающим возможность факультативного изучения отдельных предметов. С этой целью допускалось переформирование классов (если, допустим, наберётся целый класс желающих углублённо изучать математику или, скажем, биологию).
При этом отдельное внимание уделялось трудовому обучению. Тут особых новостей тоже не было: девочки варят-шьют… о, ещё и вяжут, а мальчики в «мужских» мастерских, столярка-слесарка.
Далее, в начиная с седьмого класса, параллель снова перетасовывалась (или нет, если вы такие умные и сразу всё как надо поделили). Каждый класс начинал углублённое изучение одного-двух отдельных предметов. Количество профильных классов не регламентировалось. Могло быть два математических. Или даже пять, если у вас вдруг все математики. Можно было выбрать что угодно, хоть рисование или физкультуру. Но что-то выбрать было надо, и в аттестате проставлялась отметка о пройденном углублённом курсе.
А трудовое обучение, между прочим, продолжалось до самого окончания школы, какой бы ты математик ни был. Подозреваю, что кого-то в верхних кругах всерьёз встревожил рост белоручек, мда.
Ещё из новенького, в старших классах вводили курс «Основы информатики и вычислительной техники». Не знаю, как они будут осуществлять это на практике, пока из моих знакомых компьютера никто в глаза не видел. Первые компы, насколько я помню, в нашей школе появились в восемьдесят девятом. Были они монохромные, с таким зелёным отливом. Как-то раз пришла к нам практикантка, вела несколько уроков информатики, так вот, она нам поведала, что у них в институте компьютеры отображают аж ВОСЕМЬ цветов, а один, на который дышать нельзя — вообще ДВЕСТИ ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТЬ[16]!!!
Пока, видимо, дети компьютер должны были только воображать.
Но самое интересное было дальше. Девятый-десятый класс тоже сохранялись. Названы они были теперь «школой дополнительной ступени». В соответствии с документом, чтобы перейти на эту ступень требовалось сдать довольно серьёзные экзамены. Далее эти «дополнительноклассники» обучались по ещё более узкопрофильной программе, но — внезапно! — параллельно должны были овладеть какой-нибудь нужной и важной стране массовой профессией, чисто на всякий случай.
Насколько я помню, очень котировалась среди девочек специальность «секретарь-машинистка», даже конкурс на неё был, и обязательно требовалась пятёрка по русскому.
Так вот, поскольку школы в нынешнем виде не могли обеспечить повышенных требований дополнительной ступени, период на ближайшие три года объявлялся переходным. Девятый и десятый классы должны были формироваться на базе общеобразовательных школ. Естественно, каждая школа не могла охватить всё разнообразие учебных направлений, поэтому учащимся, успешно сдавшим экзамены по избранному профилю, разрешалось перевестись в ближайшую школу, где такое направление имелось. Для координации этих действий школам предписывалось согласовывать наличие классов различного профиля в границах территориальных секторов. На сектора, я так понимаю, должны были всех поделить местные районо[17].
Профессию пока что необходимо было получать в действующих УПК[18].
Забегая вперёд, скажу, что, хотя в этом проекте конкретных цифр названо не было, вскоре все поняли, что на дополнительную ступень попадёт не больше двадцати процентов учеников, а, скорее, пятнадцать. Сужу, опять же, по своей родной школе. Если раньше из четырёх-пяти восьмых классов в девятый набиралось три, то в этом году будет сформирован один класс физико-математического направления, а в соседней четвёртой школе — один класс химико-биологического, с лимитом в двадцать человек. Желающим получить общественно-гуманитарную специализацию придётся кататься в семьдесят пятую, на «Энергетиков».
Особняком стояла шестьдесят четвёртая школа, издавна специализирующаяся на немецком, там даже часть предметов на немецком языке преподавали, понятное дело, что в девятом-десятом там остались те, кто нацелился в «Иняз».
Школьная форма, кстати, для учащихся дополнительной ступени становилась необязательной, однако и особых вольностей не позволялось: исключительно строгий, деловой стиль одежды. Регламентировались и цвета: тёмные или приглушённые (чёрный, серый, синий, коричневый или тёмно-зелёный).
Далее довольно обтекаемо обозначалось, что перед нами стоит цель пересмотреть процентное соотношение некоторых направлений высшего и среднего профессионального образования. И качество среднего профессионального образования существенно повысить, стране нужны высококвалифицированные специалисты рабочих профессий. Термин даже вводился: «высшее рабочее образование», с продлённым сроком обучения и сразу повышенной квалификацией.
Из этого я заключила, что вышку будут резать. И правильно, между прочим. А то вот этот процесс разрастания с каждым годом непонятного офисного планктона (серой пены, честно скажем), когда стране катастрофически не хватает рабочих рук…
Ещё бы придумали что-нибудь, чтобы люди со скуки не помирали, а то ведь даже в программку заглянешь — тоска зелёная, хоть бы кино вечерами показывали, что ли. Остросюжетные, там. Кинокомедии. Иной раз у меня такое впечатление, что народ исключительно со скуки пьёт.
И всё-таки, мне было интересно: кто то новогоднее выступление режиссировал? В праздник людям показательную порку показывать не стали, но очень-очень громко намекнули, что чистка (которую, постепенно разгоняющуюся, мы наблюдали с прошлого года) только начата!
Двадцать четвёртого января, ровно через пять месяцев после первого сообщения о болезни Черненко, было объявлено о том, что он скончался, не приходя в сознание. А должен был Андропова пережить! Юрий Владимирович, однако же, никаких признаков болезни не проявлял, вполне бодро выступая по телевизору примерно раз в неделю. И следом за ним, каждую же неделю, специальный следственный комитет докладывал о результатах своих копаний — в очень общих чертах, и тем не менее.
Дату я запомнила, потому что в тот же день мне пришло извещение за спортивную раскраску. Три тыщи, между прочим, сто шестьдесят рублей. Ну, спасибо, товарищи. Вот, что значит хороший первый тираж! Нет, я не спорю, до миллиона восьмисот мне как до Луны пешком, но меня лично и семьдесят пять тысяч экземпляров радовало до посинения.
какое-то ругательное ругательство по-бурятски, но никто не знает, что это значит.
экстатически закатывая глаза…
Районные отделы народного образования.
Учебно-производственных комбинатах.