Гаррет
Она избегает меня. Я имею в виду, почему бы ей этого не сделать? Я унизил ее, отверг, заставил чувствовать себя дерьмово из-за того, что она девственница, а потом самое интересное — внезапно я узнаю, что она была влюблена в меня всю свою жизнь, а я обращался с ней как с дерьмом.
После того долгого разговора с ней в приложении в роли Дрейка я знаю, что мне нужно немного отдохнуть. Может быть, пойти на пробежку. Черт, в данный момент мне, наверное, следует сесть в свою чертову машину и поехать обратно в Брайар-Пойнт, прежде чем я сделаю что-то, о чем потом буду жалеть, но я должен ее увидеть.
Быть Дрейком означает, что я могу быть открытой книгой, слушателем с распростертыми объятиями, в которых она нуждается, но это также дает мне возможность поделиться некоторыми собственными секретами. Как в случае с десятью годами. Секрет, который не знает даже мой лучший друг.
За последние три дня весь мой гребаный мир перевернулся с ног на голову. Моя сводная сестра — эротическая девушка. Внезапно меня чертовски влечет к ней. И в довершение всего — она влюблена в меня.
Я должен сделать все, что в моих силах, чтобы заставить ее возненавидеть меня — по-настоящему возненавидеть. Помочь ей забыть обо мне, ведя себя с ней еще большим мудаком. Показать ей, что я недостоин ее времени или внимания.
Но я не могу не любить мысль о том, что Мия действительно заботится обо мне. Когда в последний раз я подпускал женщину так близко к себе? Я знаю это больше десяти лет назад.
Не то чтобы я на самом деле рассматривал возможность чего-то серьезного со своей сводной сестрой. Я не такой.
Уже далеко за полдень, когда я наконец принимаю душ, одеваюсь и поднимаюсь наверх. В доме тихо, так что я предполагаю, что мои родители где-то гуляют со своими друзьями. Я, конечно, надеюсь, что они не прокрались в мою комнату перед уходом и не обнаружили Мию спящей в моих объятиях.
Когда я добираюсь до главного этажа, я нахожу Мию сидящей в одиночестве в столовой, слушающей музыку в наушниках и делающей наброски в своем дневнике. Улыбка появляется на моих губах, когда я вспоминаю ужасный набросок ее кошки, который она показала своим зрителям в прямом эфире. Сама дьяволица, Бетти, свирепо смотрит на меня с подоконника, словно отгоняя меня от того, чтобы я сблизился с ее хозяйкой.
Когда я вхожу на кухню, Мия поднимает на меня взгляд, а затем снова опускает на свою книгу. В выражении ее лица есть что-то холодное и упрямое. Она злится на меня и понятия не имеет, что только что провела все утро, изливая мне душу в чате. Я должен был бы чувствовать себя виноватым из-за этого, но я этого не чувствую.
Угу. Я мудак, не так ли?
— Ты ведь все еще не злишься на меня, не так ли? — Спрашиваю я, облокачиваясь на кухонную стойку и пристально глядя на нее.
На ней белый укороченный топ и длинная юбка в цветочек. Когда она не отвечает, я подхожу и вытаскиваю один из наушников у нее из ушей.
— Эй! — Рявкает она.
— Не злись на меня. Это по-детски.
— Я еще ребенок, — сердито отвечает она.
— Ты можешь просто поговорить со мной?
— Нет, — отвечает она, и я, честно говоря, задаюсь вопросом, та ли это девушка, которая только что призналась, что влюблена в меня. Очевидно, она меня терпеть не может.
— Ты позволишь мне извиниться?
— Нет. — Она встает и проталкивается мимо меня в сторону кухни. Я не останавливаю ее и не хватаю, как бы сильно мне этого ни хотелось. Я молча наблюдаю, как она достает из шкафчика стакан и наполняет его льдом. Затем она достает из холодильника банку содовой и, прежде чем открыть ее, оборачивается и видит, что я наблюдаю за ней.
— Ты злишься на меня, потому что я не собираюсь использовать тебя, ты ведь понимаешь это, верно?
— Нет, — отвечает она, наконец-то посмотрев мне в глаза, — Я злюсь на тебя, потому что ты играешь с моими эмоциями. Я не понимаю, что с тобой происходит, Гаррет, но я не хочу играть в эти игры.
— Спасибо, что присмотрел за мной прошлой ночью с Риз, но я думаю, будет лучше, если мы с тобой просто вернемся к тому, что было раньше.
Она прислоняется к стойке и открывает банку содовой, которую держит в руке.
Наблюдая за ней, я понимаю, что не хочу возвращаться к тому, что было раньше. Вовсе нет, и я до сих пор не совсем понимаю, что это значит, но это единственное, что удерживает меня на месте, когда я смотрю на нее с тяжелыми эмоциями, бурлящими внутри меня.
— Что ты делаешь для этих людей в приложении? — Спрашиваю я, и ее глаза поднимаются к моему лицу от резкой смены темы, о которой ей явно неудобно говорить.
— Это не твое дело, — огрызается она в ответ.
— Ты трогаешь себя ради них? Позволяешь им смотреть на тебя с игрушками?
— Ты признался, что вчера наблюдал за мной в душе. У тебя нет право на этот разговор!
Я делаю шаг к ней, и ее безумные глаза устремляются мне в лицо.
— Неудивительно, что тебе это понравилось. Ты эксгибиционистка, Мия.
— Это не так, — возражает она.
Я наблюдаю за легким движением ее горла, когда она сглатывает с каждым моим шагом по направлению к ней, пока я не оказываюсь примерно в футе от нее.
— Да, это так.
— Тогда ты вуайерист! — Огрызается она.
— Звучит так, будто мы могли бы здорово повеселиться вместе, — отвечаю я с озорной ухмылкой.
— Нет. Мы больше не будем этого делать, Гаррет.
— Ну, я не знаю, что еще делать со всей этой новой химией между нами, Мия, но, кажется, я начинаю понимать.
Я поглощаю каждый дюйм пространства между нами, зажимая одну из своих ног между ее ногами, когда прижимаюсь к ней так сильно, что ей приходится откинуться на стойку.
— Мне не нужна твоя девственность. Я просто хочу немного поиграть с тобой.
Стон срывается с ее губ, когда она прижимается ко мне, дрожа. — Например, как?
Моя улыбка становится шире, когда я наклоняюсь губами к ее шее. Вместо того чтобы поцеловать, я мягко дую на ее плоть, наблюдая, как она вздрагивает в ответ.
— Покажи мне то, что ты показываешь им.
Ей требуется время, чтобы сформировать ответ, и я знаю, что веду нечестную игру, используя ее тело против нее, затрудняя спор, когда между нами все так хорошо.
— С какой стати я должна это делать? Что мне от этого будет?
— Тебе нравится, когда за тобой наблюдают, Мия. Это возбуждает тебя, не так ли?
— Я все еще злюсь на тебя, — говорит она, но нежное прикосновение ее лица к моей щеке говорит мне о том, что она не так зла, как хотела бы.
— Так давай покончим с этим. Никакого секса, но немного веселья, а затем, в конце недели, мы вернемся к тому, как все было. Мы выведем это из наших систем. Ты как царапина, которую мне нужно почесать, Мия, и я могу сказать, что ты чувствуешь то же самое.
Она снова хнычет.
— Прекрасно, — напевает она, и я улыбаюсь от гордости.
Затем я опускаю взгляд, чтобы увидеть лед в стакане, который она держит, и у меня появляется идея.
— Достань кусочек льда из своего стакана, — тихо приказываю я.
Она колеблется, прежде чем медленно поднести руку к стакану. Сунув руку внутрь и вытащив кусочек, она ждет дальнейших указаний. Я отстраняюсь, чтобы понаблюдать за ней, и говорю: — Прикоснись к себе этим. Начни со своей груди.
Сделав глубокий, нервный вдох, она прикладывает лед к своему телу и вздрагивает от прикосновения. Затем, не сводя с меня глаз, она медленно проводит холодным кусочком по своей груди. Я оттягиваю верх ее рубашки с глубоким V-образным вырезом в сторону, и она следует за движением, нанося на плоть своей груди. От холода по коже пробегают мурашки.
Затем я отодвигаю одну сторону ее лифчика, обнажая круглый розовый бутон ее соска. Мой член дергается в штанах от этого зрелища. Я борюсь с желанием прикоснуться к ней, напоминая своему члену, что я наблюдаю, а не трогаю.
Мия с тихим вздохом проводит кубиком льда по своему соску, и я наблюдаю, как он быстро сжимается, затвердевая на кончике.
— Скажи мне, каково это, — тихо шепчу я.
— Это… напряженно, — шепчет она.
— Давай сделаем это еще более интенсивным, хорошо?
Глядя в ее голубые, как океан, глаза, я приподнимаю ткань ее юбки. Затем я направляю ее руку со льдом вниз и с нетерпением наблюдаю, как она скользит по ее загорелому животу и спускается к внутренней стороне бедер.
Она громко ахает, выгибая спину, пытаясь отдышаться. Ее тело дрожит от прикосновения льда к ее чувствительной плоти, и это так чертовски красиво наблюдать. Я вот-вот сорвусь.
Мой ноющий член упирается в ее бедро, и я слегка прижимаюсь к ней, добиваясь трения, которого она жаждет. Все, что связано с Мией, меня возбуждает. Как я раньше этого не замечал? Полнота ее губ и веснушки, рассыпанные по коже, как звезды. То, как ее тело идеально прижимается к моему.
Я хочу прикоснуться к ней. Мне это нужно.
Просунув большие пальцы под резинку ее трусиков, я стягиваю их до колен и подталкиваю ее руку, покрытую водой от тающего льда, к центру. Она пытается сопротивляться мне, но в конце концов ее пальцы находят клитор, о чем я могу судить по тому, что она вскрикивает и хватается за мою руку, когда ее тело сжимается.
На это чертовски красиво смотреть, но я изо всех сил стараюсь держать свои руки при себе. Прошло чертовски много времени.
— Твоя киска горячая, Мия? — Шепчу я ей на ухо. — Этот лед быстро тает, не так ли?
Она кивает.
Я провожу своей рукой по ее руке, чувствуя, как вода стекает по ее пальцам, когда она размазывает кубик льда по теплым складочкам своего влагалища.
Скользя своими пальцами по ее, я дразню ее нежную кожу, вспоминая, как напрягся мой единственный палец прошлой ночью, когда я скользнул в нее. Я теряю самообладание.
— Тебя возбуждает мысль, что нас могут поймать?
Она что-то напевает в ответ.
— Кто-нибудь может войти в любой момент и застать тебя за тем, что ты трогаешь себя.
Она стонет, прижимаясь ко мне, покачивая бедрами взад-вперед, борясь с холодом, чтобы получить удовольствие. Интенсивность льда заставляет тепло ее пальцев ощущается намного лучше.
И я не могу насытиться выражением ее лица, когда она приближается к кульминации, но когда она издает крик, прижимаясь бедрами к моей руке, последняя ниточка, удерживающая меня вместе, рвется. Я больше не могу, и внезапно мне становится недостаточно просто смотреть.
Я беру кубик льда из ее стакана и отправляю его в рот. Ее глаза расширяются, когда она наблюдает, как я падаю на колени в неистовом желании. Я не проявляю осторожности или деликатности, когда притягиваю ее тело к своему рту, атакуя ее киску своим ртом.
Она издает стон, зарываясь мокрой рукой в мои волосы и прижимаясь ко мне. Лед на моем языке сводит ее с ума, и прямо сейчас нет ничего лучше, чем ее идеальный аромат и звуки, которые она издает. Ее трусики сползают до самого пола, и я не могу насытиться ею. Я не могу поверить, что мои губы на ней. Это безумие, но она так чертовски хороша на вкус, на запах и на ощупь.
— Гаррет! — Кричит она.
Подталкивая ее локтем назад, я веду ее к стойке и одним быстрым движением усаживаю ее на поверхность, раздвигая ее ноги для себя. И прижимаюсь к ней губами. Лед быстро тает, а это именно то, чего я хочу. К тому времени, когда это пройдет, я не хочу ничего, кроме того, чтобы она кончала мне на язык.
— Боже, ты такая вкусная на вкус, Котенок, — бормочу я, прижимаясь к ее лону.
Как только ласковое имя слетает с моих губ, я напрягаюсь. Черт, зачем я это ляпнул? Неужели моя бесстыдная тайна уже раскрыта?
К счастью для меня, она настолько отвлеклась на ощущения жара и холода на своем теле, что даже не услышала меня. Вместо этого она тяжело дышит, и я думаю, что она близка к своему пику.
Ее ноги обхватывают мою голову, а тело начинает дрожать. Я жадно посасываю ее киску, пока она переживает свой оргазм, издавая стоны и всхлипы удовольствия.
Когда ее кульминация заканчивается, лед тает и по ее ногам стекает вода, я прокладываю поцелуями путь вверх по ее телу. Когда приближаюсь к ее лицу, я нежно целую ее в губы, но она не целует меня в ответ. Она все еще может злиться на меня, если захочет. До тех пор, пока я смогу наблюдать, как она делает это снова.
— Нам не следовало этого делать, — шепчет она, как будто только что поняла, что позволила своему сводному брату.
— Мия, мне нравится, как ты выглядишь, когда кончаешь. Это так вкусно, что, думаю, я мог бы пристраститься к этому.
Когда она смотрит мне в глаза, я знаю, что она думает о том же, о чем и я. Если мы делаем это для того, чтобы выбросить это из головы, то нам крышка — потому что это слишком приятно, чтобы бросить.