Мия
Что, черт возьми, он задумал?
Я бросаю взгляд на Гаррета во время нашей прогулки, на нем обтягивающая черная футболка и серые спортивные шорты, которые открывают мне вид на его мускулистые бедра и упругую задницу. И этого почти достаточно, чтобы отвлечь меня от того, что, черт возьми, он здесь делает.
Сначала я предположила, что он просто на озере, чтобы повидаться с моим отцом, но потом он вдруг вызвался прогуляться со мной…что было странно. Так что я определенно настороже.
Не говоря уже о том, что его приезд мешает моим планам работать, пока я здесь. Если он остается в подвале, где я провожу время на синем диване со своими постоянными клиентами.
— Итак… — Говорит он, идя немного быстрее меня, так что мне приходится набирать скорость, чтобы догнать его.
Обычно я беру с собой телефон на такие прогулки, общаясь со своими зрителями, пока работаю до изнеможения. Но теперь мой телефон безмолвно лежит у меня в кармане.
— Итак… — Эхом отзываюсь я. — Я вижу, ты смог сбежать из своего драгоценного ночного клуба.
— Да… Я упомянул об этом Эмерсона. Похоже, он думал, что мне это нужно.
— А тебе?
— Что?
— Это нужно?
Его глаза изучают мое лицо, когда он сглатывает.
— Да. Я думаю, мне нужен был перерыв. Мне нужно побыть рядом со своей семьей.
— Ни с того ни с сего?
— Что? — Спрашивает он, поворачиваясь ко мне, сведя брови вместе.
— Ты живешь в двадцати минутах езды от нас. Просто кажется немного случайным, что ты вдруг захотела провести время со своей семьей.
— Ты же знаешь, я занят управлением компанией. У меня нет такой роскоши, как постоянно видеться с родителями, как это делаешь ты. Я все еще не живу с ними, — огрызается он в ответ, и у меня отвисает челюсть от этого оскорбления.
Я замираю и вскидываю руки вверх.
Пройдя несколько шагов мимо меня, он останавливается и поворачивается ко мне.
— Так вот почему ты пошел со мной на прогулку? Чтобы быть мудаком и дразнить меня из-за того, что я живу в подвале моего отца? — Спрашиваю я.
— Ты… — Начинает он, но останавливает себя. Сделав глубокий вдох, он берет себя в руки, прежде чем продолжить: — Я не хотел оскорблять тебя, Мия. Я просто… раньше мне нравилось приезжать на озеро, и, судя по тому, как мама говорила вчера по телефону, она, кажется, думала, что Пол был бы рад, если бы я приехала и в этом году.
У меня сводит желудок.
— С чего бы ей так говорить? С ним все в порядке.
— Я уверен, что это так, — отвечает он с сочувственным выражением лица. — Я просто думаю, что она говорила все, что могла, чтобы заставить меня прийти.
Мгновение мы просто смотрим друг на друга, и я хочу, чтобы Гаррет просто был честен со мной. Было бы неплохо поговорить об этом с кем-нибудь, кто бы постоянно не отмахивался от меня и не насмехался надо мной. Но это не то, кем мы являемся друг для друга.
— Пойдем, — говорит он, жестом приглашая меня продолжать идти с ним.
Когда я, наконец, иду в ногу с ним, мы снова молчим. Я все еще не могу избавиться от ощущения, что Гаррет знает что-то, о чем не говорит мне. Но я не настаиваю на этом.
Через некоторое время он спрашивает: — Итак, какого черта ты здесь делаешь всю неделю?
— Расслабься, — отвечаю я, — Тебе стоит как-нибудь попробовать это.
— Я знаю, как расслабиться.
— О, да? Так скажи мне…как ты расслабляешься?
Он на мгновение задумывается, его сильный лоб задумчиво изгибается дугой.
— Я бегу.
— Бег — это не расслабление.
— Для меня это так.
— И это то, что делает тебя садистом, — поддразниваю я его. — Это все равно что сказать, что секс расслабляет.
Он реагирует с удивлением.
— Секс расслабляет.
— Если ты думаешь, что секс расслабляет, то ты делаешь это неправильно. — Я смеюсь.
— О да. Ты теперь эксперт по сексу? — Спрашивает он, и я замечаю, как морщатся его брови, когда он смотрит на меня, что-то тревожное и почти сердитое на его лице.
— Я вовсе не эксперт по сексу, но я просто думаю, что секс должен доставлять удовольствие, а не расслаблять.
Внезапно он останавливается и поворачивается ко мне, делая шаг в моем направлении, сокращая расстояние между нами. Я почти забываю дышать, когда он начинает говорить.
— Знаешь, почему я считаю бег расслабляющим занятием? Это из-за того, что я чувствую, когда заканчиваю. То же самое касается и секса. Ты не можете назвать это расслабляющим, потому что ты никогда не была полностью удовлетворена в постели. Отпусти все мысли в своей голове и сосредоточиться только на ощущениях в своем теле, а не на том, о чем ты думаешь. Работая до седьмого пота и находясь в такой гармонии с кем-то, что ты можешь испытывать его удовольствие, как если бы оно было твоим собственным. А потом набраться сил настолько, чтобы увидеть звезды, вот что я называю расслаблением. Если ты найдешь кого-нибудь, кто сможет это сделать, тогда ты поймешь, что я имею в виду.
— О, кого-то вроде тебя? — Слова срываются с моих губ и зависают в нескольких дюймах пространства между нами, пока я смотрю на него снизу вверх.
Определенно, мы никогда не были так близки друг к другу, и вдруг мы заговорили о сексе. Что происходит?
Мое сердце бешено колотится, температура подскакивает, когда я смотрю ему в глаза, чувствуя тяжесть этого разговора. А теперь… представляю себе такой секс с ним.
— Очень смешно, — бормочет он, отворачиваясь.
— Всем девушкам в танцевальном клубе, которым ты владеешь, должно быть, очень повезло, — поддразниваю я его.
Гаррет работал в ночных клубах столько, сколько я себя помню, и я могу только представить, сколько женщин он, должно быть, загребает ежедневно.
— Я не сплю с девушками в своих клубах, — отвечает он, когда мы продолжаем нашу прогулку.
Я смеюсь, поглядывая на него.
— Ты шутишь.
— Нет, это не так. Это может тебя шокировать, но я профессионал. И мне нравится моя работа. Я делаю это не для того, чтобы подцеплять цыпочек.
Я не отвечаю, но мгновение скептически смотрю на него. Я должна признать, что Гарретт действительно кажется мне непохожим на большинство мужчин, но если я что-то и знаю о мужчинах, а я познакомилась с достаточным количеством людей через приложение, чтобы иметь довольно хорошее представление, так это то, что они хотят только одного. И они готовы сделать практически все, чтобы получить это.
— Вот почему я доволен своей работой. Я даю только то, что готов дать. Никто не может прикоснуться ко мне или использовать меня. И в конце дня я получаю зарплату. Мне не нужно беспокоиться о слизняках, которые хотят слишком многого.
Это единственное место, где у меня есть власть.
Наша прогулка на некоторое время затихает, пока мы пытаемся успеть до захода солнца вернуться домой. Наконец, он нарушает молчание, тихо бормоча: — Мазохист.
— Что? — Что спрашиваю.
— Ранее ты назвала меня садистом за то, что я люблю бегать, но правильное слово — мазохист — тот, кому нравится причинять себе боль.
— Ой.
В его глазах мелькает озорной огонек, пока мы продолжаем идти, как будто я затронула тему, о которой ему интересно поговорить.
— Итак, кто такой садист?
— Садист — это тот, кому нравится причинять боль кому-то другому.
— Хм, — отвечаю я, прежде чем быстро добавить: — Например, пригласить себя на мою прогулку только для того, чтобы посмотреть, как я страдаю.
На этот раз его улыбка полная, и я не упускаю из виду, как от нее появляются морщинки вокруг его глаз. Затем он поворачивает ко мне свою теплую, сексуальную улыбку и отвечает: — Точно.