Лето обучения для нас было особенно счастливым. Мы выходили каждое утро почти на рассвете. Просыпаясь, я видел Малинку, лежавшую возле моей постели. Темные глаза ее были открыты.
Я неторопливо одевался, кормил собаку и брал ружье. С каким неудержимым восторгом приветствовала меня веселая Малинка! Мы выходили из дома привычной дорогой, и перед нами раскрывалось залитое светом зеленое счастливое царство охоты.
На охоте я никогда не бывал жадным и не терплю жадных и грубых охотников, но нередко мы возвращались с тяжелой, многообразной добычей. Каждый день прибавлялся опыт, и к концу охотничьего сезона туго принимавшаяся Малинка была опытной и умелой собакой.
ОХОТА НА КАВКАЗЕ
Я познакомился с ним на колхозном базаре. Он стоял посреди площади, оскалив свои белые зубы, гордо отставив ногу в дырявом и пыльном чувяке, высоко держа сухую, носатую, небрежно повязанную башлыком голову. Концы башлыка живописно свисали на его покатые плечи. Тоненький, оправленный серебром ремешок перетягивал талию.
Одежда его была ветха и пыльна, а в дырьях штанов, изодранных в лохмотья о лесные колючки, сквозило худое смуглое тело. Странными казались при всей бедности одежды охотника гордая его осанка, серебряный дорогой поясок.
На левом плече Нестора сидел ученый ястреб. Охотник гордо осматривал проходивших мимо людей, скалил зубы и улыбался. Ястреб на его плече сидел смирно, изредка встряхиваясь, и, точно на шарнире, поворачивал во все стороны свою клювастую плоскую голову, позванивая колокольчиками, привязанными к груди и ноге.
Все было чудесно и замечательно вокруг! Яркое и высокое солнце, синее море и лиловые над городком горы. Абхазец-колхозник недвижно восседал над корзинами с виноградом. Огромный буйвол, запряженный в арбу, стоял на дороге; положив на спину толстые рога, лениво жевал. Два мингрела-рабочих, загорелых и черных, сидели на корточках на земле, разговаривали и курили...
Охотник Нестор пришел на базар продавать добытую дичь. Неделю назад, когда на побережье высыпали пролетные перепела, он с утра до вечера бродил с легкой палкой в руке, с обученным ястребенком, у которого на левой ноге был привязан маленький колокольчик. Он ходил не торопясь, пошевеливая в кустах палкой, и оттуда дождем вылетали ожиревшие, тяжелые перепелки. Нестор сбрасывал с руки ястребенка, и ястребенок стрелою падал на неповоротливую, летевшую над травою птичку. По звону колокольчика Нестор отыскивал в кустах добычу, отнимал у ястреба перепелку и, свернув ей голову, подвешивал к своему серебряному пояску. Перепелиный легкий пух плыл за ним по теплому воздуху.
Познакомил меня с Нестором знакомый абхазец.
- Это - большой охотник, - сказал абхазец, - он много ходит, много знает, может ходить на охоту без собаки. Кукурузу сажать не любит, на охоту ходить любит. Ты пойди с ним, он тебе покажет.
Вечером мы вместе сидели в духане. Нестор долго отказывался от предложенного стакана вина. Мне нравилось его лицо, орлиный нос, сдержанная важность. Ястреб по-прежнему сидел на плече его. Соблюдая достоинство, он пил мало, говорил того меньше.
Поутру, как было условлено, Нестор явился меня будить.
Мы вышли на охоту рано. Еще лежала на траве и деревьях седая роса, сильно и пряно пахли кипарисы. Сизая дымка висела над морем и над горами. Мы прошли садами по каменной, поросшей травою тропинке. Нестор шел впереди. На его плече качался длинный бамбуковый шест. Другого оружия при нем не было. Он шел, легко ступая, высоко держа обмотанную башлыком черную голову. Нас, охотников с ружьями, было трое. Мы едва поспевали за быстроногим нашим проводником.
Мы шли садами и убранными полями с торчавшими из земли сухими стеблями кукурузы, колючими кустарниками, росшими по закрайкам полей, по местам, где ночью кормились зайцы. Нестор внимательно осматривал и, казалось, обнюхивал каждый куст. Задневавший в долине шакал выскочил из-под наших ног и стрелою помчался в горы. Нестор пронзительно свистнул ему вслед. У густого, проросшего высокой травою куста провожатый наш остановился и поднял руку. Два раза он обошел куст, точно принюхиваясь, как идущая по следу собака. Потом поставил нас вокруг куста и снял с плеча длинную палку. Лицо его было торжественно. Мы остановились подле куста с приготовленными ружьями, ждали, - я смотрел в лицо Нестора и не мог удержаться от улыбки. Еще раз обойдя куст, он стал шуровать в траве палкой, совершенно так, как деревенские рыболовы шуруют под берегом, ловя рыбу и раков. Тотчас из куста на меня выскочил крупный заяц-русак и, положив на спину уши, заковылял по чистому полю. Это было так негаданно, что я забыл выстрелить. Нестор свистнул, пощелкал языком и укоризненно покачал головою.
Мы проходили все утро. Нестор внимательно осматривал каждый куст. Иногда он останавливался, поднимал руку, и мы привычно располагались вокруг указанного куста и приготавливали ружья. Мне была непостижима способность Нестора учуивать в кустах затаившихся зайцев. Я внимательно следил за всеми движениями его, стараясь раскрыть занимавший меня секрет Несторова охотничьего чутья.
В обед мы подошли к хатенке Нестора. Это была сбитая из тесу, обмазанная известью маленькая избушка. Трудно было представить, как в этой избушке помещается вся многоголовая Несторова семья. Два дерева с голыми сучьями стояли у "въезда" в Несторово поместье. Узластый стебель виноградной лозы с подсохшими кистями черного винограда обвивал эти деревья и всю ободранную крышу хатенки. На развалине старого дерева были сложены кукурузные листья - заготовленный на зиму корм.
Мы восседали на земле вокруг горевшего под котлом огня, пили молодое красное вино и, по обычаю, произносили приветственные речи. Хозяйка угощала нас мамалыгой.
Когда мы выпили по стакану, я решил расспросить Нестора о его замечательном уменье находить зайцев.
- Ты удивительный охотник, - сказал я Нестору, поднимая стакан. - Я много ходил на охоту и много встречал охотников. А еще ни разу не встречал такого, чтобы сам мог чуять дичь и находить зайцев, как это делаешь ты. Я здесь человек новый и хочу все знать: скажи мне, пожалуйста, как узнаешь ты, под каким кустом лежит заяц?
Нестор покрутил усы, важно ответил:
- Ты русский охотник?
- Да, я русский охотник.
- Я охотник кавказский. Кавказский охотник и русский охотник - теперь браты. Слушай: есть ваш русский заяц и есть наш заяц, кавказский. Наш кавказский заяц ночь туды-сюды ходит, потом идет спать и делает в кусту норку. Если есть в кусту одна норка - лежит один заяц, если две норки два зайца. Кавказский охотник берет ружье, а другой пугает зайца. Так можно убить много зайцев...
Я сообразил не сразу - так был прост охотничий секрет Нестора. Потом мне все стало понятно. Кусты на Кавказе очень частые и густые, в них всегда растет густая жесткая трава. Ложась на дневку, заяц, как крот, точится в сухую траву, а за ним остается заметный охотнику лаз. Если внимательно осматривать каждый куст, можно найти заячьи ходы и по расположению примятых травинок наверное знать, в котором кусте лежит заяц.
Не знакомому с такой охотой охотнику может показаться чудесным, как находит кавказский охотник "по чутью" зайцев. А все же и самому опытному охотнику не так просто находить в кустах заячьи ходы. Нужно примечать зорко, уметь хорошо читать живую и сложную книгу природы.
Мы сидели у него долго. Со свойственным кавказцам гостеприимством он угощал нас чем мог и с гордостью показывал все свое семейное богатство. Потом он провожал нас до города. Я еще несколько раз виделся с ним и ходил на охоту, а в конце месяца мы расстались большими друзьями.
ЖУРАВЛЬ-ЛЕТЧИК
Совершая воздушное путешествие над тайгой, я слышал от летчиков много интересных рассказов о лесных и охотничьих приключениях. Летчики рассказывали, как доводилось им наблюдать зверей в тайге. На лесном аэродроме мне показали маленького медвежонка. Доставленный из тайги на самолете, лохматый авиатор чувствовал себя с людьми прекрасно. Он жил в клетке, устроенной на аэродроме. Иногда мишку выпускали гулять, и, смешно переваливаясь, как бы выполняя роль строгой охраны, он гонялся за козами, забиравшимися в запрещенную для посторонних посетителей зону... Кроме авиатора-мишки жила в штате лесного отряда, пользуясь общим дружеским расположением, маленькая белочка Дуся, пойманная летчиками в реке (белки во время своих кочевок нередко переплывают широкие реки). Но самой большой любовью и почтением пользовался в авиационном отряде ручной журавль Василий Иванович. Важно, точно распорядитель-диспетчер, ходил он по аэродрому. Казалось, он наблюдал за общим порядком, и можно было подумать, что без Василия Ивановича не может отправиться ни один самолет. Денно и нощно присутствовал он на аэродроме, и странно было видеть ночью в свете фар въезжавшей на аэродром машины стоявшую на одной ноге его высокую, сторожевую фигуру.
*
Живя с летчиками в лесном отряде, наблюдая и знакомясь с жизнью людей, запомнил я рассказ о Василии Ивановиче.
Однажды летчику Ермакову пришлось лететь над лесами. Над тайгой мотор закапризничал, летчику пришлось спускаться на лес. Садиться в сплошном лесу особенно трудно и опасно. С высоты летчик разглядел внизу большое открытое болото и стал планировать. С остановившимся мотором он скользил по воздуху все ниже и ниже...
В болоте ему удалось благополучно сесть между деревьями, не повредив машины. При посадке самолет зарылся в болото и "скапотировал" перевернулся вверх колесами. Летчик благополучно выбрался из перевернувшейся машины и огляделся.
Болото было большое, чистое - на много десятков километров. На карте летчик определил место и, отправив за помощью бортмеханика, решил терпеливо дожидаться людей, не покидая своей машины. "Наверное, меня скоро хватятся и начнут искать", - думал он, приготовляясь к ночлегу.
К своей неудаче летчик отнесся спокойно. Он хорошо знал, что товарищи его не оставят и непременно скоро разыщут. Провизии с ним было немного, но у летчика было с собой охотничье ружье и патроны. Он не боялся погибнуть.
На болоте летчику пришлось прожить больше недели. Каждый день он ходил на охоту, а ночью спал на крыле самолета.
Бродя по болоту, он однажды поймал журавленка. Это был длинноногий, уже оперившийся птенец, не умевший хорошо летать.
Пойманного журавленка летчик привязал за ногу к опрокинутому самолету.
"Я не знал, чем питаются журавли, и стал приносить из болота лягушек, собирал ягоды" - так рассказывал потом о своих заботах летчик.
Больше недели летчик и журавль жили одни в лесу. А через несколько дней летчика нашли. Прилетевший самолет сбросил ему записку, пакет с продовольствием и ружейными патронами. Скоро к самолету вместе с бортмехаником пришли люди.
Работы было много. Нужно было расчистить в болоте место для взлета, сделать настил из бревен, чтобы не завязла машина. Когда все было готово, летчик посадил в кабину своего журавленка, дал газ и благополучно взлетел.
С ближайшего пункта, где ему пришлось заправлять бензином машину, он послал в свой отряд такую телеграмму:
"Все благополучно, вылетаю журавлем. Встречайте".
Непонятная телеграмма наделала много хлопот в штабе лесного авиационного отряда. Там никто не знал Журавлева (на телеграфе переделали слово "журавлем" в "Журавлева"). "Наверное, это приехало наше новое начальство, - сказал начальник штаба. - Нам нужно его встретить".
Самолет летчика Ермакова на аэродроме встречали по форме. Едва показалась в небе машина, на аэродром вышел дежурный начальник. Почтительно подбежал он к приземлившейся у старта, еще катившейся по земле машине. Из кабины виднелось знакомое лицо Ермакова. Пассажиров в самолете не было видно. Закинув на лоб очки, Ермаков приветливо улыбался.
- Здравствуйте, товарищи! - сказал он, останавливая мотор.
Держа под козырек, дежурный начальник осторожно спросил:
- А где же товарищ Журавлев?
- Журавлев?.. Товарищ Журавлев со мной, в кабине.