Лиам
Я облажался на колоссальном уровне.
Этого нельзя отрицать.
Прошло шесть дней с тех пор, как Мэйбл сбежала из Макгрегора после нашей ссоры.
Неудивительно, что она ушла с разбитым сердцем. Она сделала себя уязвимой, рассказав мне, как сильно хотела меня увидеть, а все, что я ей ответил, было: «Я не был готов к тому, что ты встретишься со мной, Бел». Никаких других объяснений. Только это. Что за идиотский поступок.
Кроме того, прошло шесть ночей с тех пор, как Мэйбл начала игнорировать мои текстовые сообщения.
Никогда в своей жизни я не чувствовал себя таким подавленным.
Хуже всего то, что я заслуживаю таких чувств.
Последние несколько дней я провел, размышляя над ситуацией и жалея, что не мог поступить по-другому.
Вонзить кол в мою грудь было бы менее болезненно, чем видеть отчаянный блеск в ее мягких карих глазах, когда она убегала.
Боже, я был причиной этого выражения на ее лице. Я огорчил ее. Я не должен ее расстраивать. Я должен любить и защищать ее. Всегда.
Сегодня вечер четверга, и я работаю в последнюю смену с Пией. Что ж, она работает, а я дуюсь, сидя на табурете у бара с бутылкой безалкогольного пива в руках.
Я смотрю на него так, словно в нем содержатся ответы на все мои вопросы.
Срочная новость: это не так.
В баре никого нет, кроме нас двоих. Все остальные разошлись по домам. На заднем плане раздается звук того, как Пия пересчитывает наличные, и низкое гудение песни RnB. Но ничего из этого ни звучит громче, чем ненависть к себе, кипящая в моей душе.
Я горжусь тем, что я спокойный человек. Я уравновешенный человек и изо всех сил стараюсь сдерживать свои эмоции, когда работаю. Однако сегодняшний вечер стал серьезным испытанием моей сдержанности. Я разнял три пьяные драки между горсткой парней из братства, и мне действительно пришлось сдерживаться, чтобы не ударить их кулаком, чтобы выпустить пар.
Все и вся меня раздражают. Я ненавижу это чистилище, в котором я застрял, постоянный ад, не наполненный ничем, кроме моих страданий.
С тех пор как мы впервые обменялись номерами год назад, мы с Мэйбл не переписывались максимум больше дня или двух. Я не знаю, как справиться с этой разлукой, и это тяжело сказывается на мне.
Даже люди вокруг меня начинают это замечать.
Особенно Пия, которая поспешила отметить, что моя борода знавала лучшие времена, а мешки под глазами напоминают ей персонажа Тима Бертона. Я должен любить Пию. Она знает, как пнуть мужчину, когда он уже лежит.
Я делаю глоток пива и опускаю бутылку на стол с более громким стуком, чем это необходимо.
Пия закатывает глаза, как будто со мной невыносимо иметь дело, затем приближается ко мне во всем своем великолепии размером с пинту. — Ладно, ворчун. Я сыта по горло тем, что вижу, как ты размышляешь. Давай разберемся с этим. Скажи мне, что тебя беспокоит.
— Меня ничего не беспокоит, — выдавливаю я из себя.
Пия прислоняется бедром к стойке и цокает языком. — Да, я тебе не верю. Я готова поспорить на все свои чаевые сегодня вечером, что это начинается с Мэй и заканчивается Бел.
Одно упоминание ее имени вызывает острую тоску в моей груди. — Пожалуйста, Пия. Брось это. Я не хочу говорить об этом.
— Нет. Мы говорим об этом. Ты не можешь изолировать себя всякий раз, когда тебе больно. Это вредно для здоровья.
— Ты предлагаешь поиграть в моего психотерапевта, Пи?
— Если это то, что нужно, чтобы вывести тебя из такого настроения, тогда да, зови меня доктор Фил.
Я хочу рассказать ей обо всех этих мыслях, перемешавшихся в моем мозгу. Однако я не очень хорошо умею принимать помощь или обсуждать свои чувства. Тем более, когда это связано с моей личной жизнью (или ее отсутствием). Конечно, у нас с Мэйбл было много глубоких бесед о жизни, но даже с ней я чувствовал себя… неловко, рассказывая о своем прошлом.
Или то, что она заставляет меня чувствовать.
Бросив еще один взгляд на Пию, я сдерживаюсь. — Я облажался с Бел.
— Ни хрена себе, Шерлок. Это совершенно очевидно, — она морщится, видя опустошенное выражение моего лица. — Извини, я не хотела быть грубой. Почему бы тебе не начать с самого начала? Объясни мне, почему ты никогда не говорил ей, кто ты такой.
Допив остатки пива, я отодвигаю бутылку в сторону, и Пия забирает ее. Мои щеки вспыхивают (еще одна вещь, которую я ненавижу в себе: я легко краснею), пока я обдумываю, как лучше это сказать.
Наконец я срываю повязку. — Я чувствую себя недостойным ее.
Пия изумленно смотрит на меня. — Что?
— Да ладно тебе, Пия. Каждый, кто видит нас стоящими рядом, должно быть, задается вопросом, что такой парень, как я, делает с такой девушкой, как Мэйбл.
— Пожалуйста, скажи мне, что это шутка.
Я бы хотел, чтобы это было так.
Когда я продолжаю молчать, выражение лица Пии меняется на испуганное. — Ты действительно плохо думаешь о себе.
Я даже не могу этого отрицать. Я всегда так делал. Проклятие того, что в детстве над тобой издевались? Каждая плохая вещь, которую кто-либо когда-либо говорил обо мне, запечатлелась в моей памяти. Иногда я могу избавиться от этих мыслей. Иногда они поглощают меня.
Эти мысли заставляют меня чувствовать, что я не заслуживаю того, чтобы у меня были хорошие вещи.
За последние несколько лет моя самооценка резко упала, и я делаю все возможное, чтобы вернуть ее обратно. Некоторые дни даются нелегко, в то время как другие проходят немного легче.
— Ли, — Пия протягивает руку вперед и сжимает мой сжатый кулак. — За свои двадцать семь лет на этой земле я встретила много мужчин, и могу с уверенностью сказать, что ты один из самых благородных из них всех. Я никогда не видела, чтобы ты разговаривал с кем-либо неуважительно, ты относишься с добротой ко всем, кого встречаешь, и ты никогда не позволяешь посетительницам ходить ночью одним к своим машинам. Не говоря уже о том, что я видела, как ты защищаешь девочек, когда нежеланные парни становятся с ними слишком развязными. Ты из тех парней, которые восстанавливают мою веру в человечество.
Мое горло сжимается от эмоций, когда я впитываю искренние слова Пии.
— И это только то, что я увидела, работая с тобой в течение короткого времени. Я не сомневаюсь, что люди, которые близко тебя знают, разделяют это мнение: ты фантастический человек. Я мало что знаю о твоем прошлом, но мне очень жаль осознавать, что это заставило тебя увидеть себя в таком неприглядном свете.
У меня такое чувство, будто что-то сдавливает мне грудь. Боль. Счастье. Облегчение. Мне трудно принимать комплименты, потому что я так редко их получаю. — Тебе действительно стоит подумать о карьере психотерапевта, Пи.
Она добродушно посмеивается. — Я отличный слушатель и даю советы, спасибо. Я хорошо осведомлена о своих талантах.
Я смущенно тереблю воротник своего черного поло. — Как ты думаешь, я заслуживаю такую девушку, как… Мэйбл?
Пия мягко улыбается мне. — Я думаю, вы заслуживаете друг друга, Ли. Мэйбл кажется милой, и, честно говоря? Любой женщине повезло бы иметь такого мужчину, как ты. Ты особенный, и я верю, что она тоже это знает. То, как она смотрела на тебя в пятницу вечером, словно была по уши влюблена, говорит о многом, — Пия опирается локтями о стойку и наклоняется вперед, хмурясь. — Ты уверен, что она никогда не говорила тебе о своих чувствах? Мне с трудом верится, что она не обронила никаких намеков.
Я замираю на мгновение, последние два предложения прокручиваются у меня в голове по кругу.
Пия молча наблюдает за мной, ее пристальный взгляд прожигает мой с намерением.
Мэйбл смотрела на меня так, словно была совершенно очарована?
Я действительно вспоминаю отрывки из вечера прошлой пятницы, где Мэйбл улыбалась мне в… изумлении. То, как в ее глазах загорелся огонек надежды несмотря на то, что она чувствовала себя несчастной, когда она спросила меня, не Лиам ли я. Перед ее разочарованием из-за моей оплошности было мгновение, когда ее лицо засияло от счастья.
Осознание приходит ко мне сначала медленно, а затем нарастает подобно эффекту домино, когда я отбрасываю в сторону свою неуверенность и по-настоящему думаю о своих отношениях с Мэйбл.
В моем сознании всплывают небольшие фрагменты наших бесед. Мэйбл называет меня самым лучшим другом. Мэйбл говорит мне, что обожает меня. Мэйбл объявила меня совершенством, ни разу меня не увидев.
о, боже.
Она назвала тебя идеальным, и ты причинил ей боль. Единственная девушка во всем мире, которая показала тебе истинное счастье, а ты на самом деле причинил ей чертову боль.
Все это время я думаю, что я единственный, кто имеет дело с тяжелым случаем неразделенной любви. Теперь я озадачен возможностью того, что Мэйбл, возможно, испытывала ко мне что-то, выходящее за рамки платонической дружбы.
Черт, черт, черт.
Неужели Мэйбл пыталась по-своему сказать мне, что она чувствует, а я был слишком глуп, чтобы услышать это из-за своего собственного негативизма? Черт возьми, неужели я саботировал свои собственные шансы с ней из-за того, что слишком долго не мог вытащить голову из задницы?
Еще хуже…Неужели я разрушил нас навсегда?
Нет, нет, нет. Пожалуйста, нет. Все, что угодно, кроме этого.
— Судя по твоему лицу, я сделала вывод, что ты нравишься Мэйбл, и тебе потребовалось слишком много времени, чтобы понять это? — Пия вздрагивает, когда я в панике провожу рукой по лицу. Она успокаивающе кладет руку мне на плечо и слегка встряхивает его. — Послушай моего совета, Ли, и свяжись с ней снова. Если ты ей действительно небезразличен, она тебя выслушает.
Я киваю, проводя пальцами по волосам. — Ты права. Я должен связаться с ней.
Пия улыбается, пытаясь успокоить меня. — Не волнуйся. Все будет хорошо.
Я так благодарен, что у нас с Пией состоялся этот разговор. Все, что она сказала, находит отклик, и теперь я знаю, что мне нужно делать.
Все, что в моих силах, чтобы загладить свою вину.
Мне нужно, чтобы Мэйбл дала мне шанс.
Потому что Бог мне свидетель, я хочу быть с этой девушкой. Я хочу этого больше, чем когда-либо чего-либо хотел в своей жизни. Возможно, я чувствую, что не заслуживаю ее, но я сделаю миссией своей жизни быть всем, чего она хочет и в чем нуждается.
Я люблю Мэйбл Гарсиа.
У меня есть это уже два года.
Теперь пришло время мне, наконец, показать это ей.
Я встаю с табурета и натягиваю фланелевую куртку. — Спасибо тебе, Пи, за все. Мне нужно было это услышать.
Пия тянется вперед, чтобы легонько ударить меня по плечу, ее глаза сияют гордостью. — Не за что. А теперь перестань терять время и иди заполучи свою девочку, Ли.
Моя девочка.
Впервые за несколько дней мне стало легче дышать. Надежда побеждает в войне мучений, бушующей внутри меня. Я действительно нахожу, что у меня есть шанс вернуть Мэйбл.
После закрытия я провожаю Пию до ее машины, а затем мчусь к своей, мой большой палец скользит по экрану телефона, когда я нажимаю кнопку вызова. Может быть, сейчас и два часа ночи, но Мэйбл — ночная сова. Есть большая вероятность, что она ответит.
Он звонит один раз.
Дважды.
Трижды.
Я нервничаю. Я никогда раньше ей не звонил. Я в равной степени взволнован и обеспокоен тем, что она возьмет трубку. Нет никакой большой речи, которую я бы отрепетировал. Просто моя честная правда, готовая к употреблению.
Ты — все для меня, Бел. Моя девушка-навсегда. Дай мне еще один шанс все исправить. Пожалуйста. Я скучаю по тебе. Я люблю тебя.
После пятого гудка он переходит на голосовую почту.
Слышать ее голос спустя несколько дней — как бальзам на мою кровоточащую рану.
«Привет, это Мэй. Извините, я не могу сейчас подойти к телефону. Оставьте мне сообщение после звукового сигнала.»
Не могу сказать, что я удивлен, что она не взяла трубку. Ей все еще больно, и это действительно так. Ей нужно время, и я хочу дать ей это время…Но не слишком много.
— Привет, Бел, — мое сердце учащенно бьется. — Это Лиам. Я… я надеялся, что мы сможем поговорить, и ты дашь мне возможность кое-что объяснить. Я скучаю по тебе и хотел бы поскорее получить от тебя весточку, детка.
Слова «я люблю тебя» вертятся у меня на кончике языка.
Но я хочу увидеть лицо Мэйбл, когда произнесу их в первый раз.
И я молю Бога, чтобы моя девочка чувствовала то же самое по отношению ко мне.