3. Пес в шкафу: вот это многообещающая тема. Доктор Полифемо,
придя домой, лезет в шкаф за домашней курткой, а в шкафу - собака.
Нас сразу ставят перед необходимостью найти объяснение этому
явлению. Но объяснение можно отложить и на потом. В данный момент
интереснее проанализировать создавшееся положение с близкого
расстояния. Пес неопределенной породы. Может быть, натаскан для
охоты за шампиньонами, а может, за цикламенами, а может, за
рододендронами. Он добродушен, приветливо виляет хвостом, вежливо
подает лапу, но о том, чтобы вылезти из шкафа, и слушать не
желает; как его доктор Полифемо ни упрашивает, пес неумолим.
Доктор Полифемо отправляется в ванную принимать душ и там, в
шкафчике, обнаруживает другую собаку. Третья сидит в кухонном
шкафу среди кастрюль, четвертая - в посудомойке, еще одна, в
полузамороженном виде, - в холодильнике. Симпатичный щенок
прячется в закутке для половых щеток, а маленькая болонка - в
ящике письменного стола. Доктор Полифемо мог бы, конечно, вызвать
лифтера и с его помощью выдворить непрошеных гостей из квартиры,
но доктор Полифемо собачник, и сердце подсказывает ему другое
решение. Он побежал в мясную лавку и купил десять килограммов
вырезки, чтобы накормить своих гостей. Отныне он ежедневно берет
по десять килограммов мяса. Это не может пройти незамеченным.
Хозяин мясной лавки почуял что-то неладное. Пошли разговоры,
пересуды, начались и клеветнические измышления. А не прячет ли
доктор Полифемо в своей квартире шпионов, гоняющихся за атомными
секретами? Не производит ли каких-нибудь дьявольских опытов
иначе зачем ему столько мясных полуфабрикатов? Бедняга-доктор стал
терять клиентуру. Поступил донос в полицию. Начальник полиции
распорядился произвести у доктора обыск. И только тут выяснилось,
что доктор Полифемо претерпел все эти неприятности исключительно
из-за любви к собакам.
На этой стадии рассказ представляет собой лишь "сырье". Обработать его, превратить в законченный продукт - задача писателя. Нас же интересовало одно: привести пример "бинома фантазии". Бессмыслица может и остаться бессмыслицей. Важен процесс: дети владеют им в совершенстве и получают от него истинное удовольствие - я имел возможность наблюдать это во многих школах Италии. Описанное упражнение, конечно же, дает вполне ощутимые плоды, мы потом еще поговорим об этом. Но не следует недооценивать и развлекательный момент. Особенно если учесть, как мало в наших школах смеются. Одно из самых закоренелых и трудно преоборимых представлений о педагогическом процессе заключается как раз в убеждении, что процесс этот должен протекать угрюмо. Кое-что знал на сей счет еще Джакомо Леопарди, писавший в своем "Дзибальдоне"* 1 августа 1823 года: "Прекраснейшая, счастливейшая пора жизни, детство, сопряжена с тысячью мучений, с тысячью тревог и страхов, со столькими тяготами воспитания и ученья, что взрослый человек, несмотря на все свои мытарства, даже если бы мог, никогда не согласился бы вновь стать ребенком, дабы не пережить заново пережитое когда-то".
______________
* "Zibaldone (ит.) - "Литературная смесь". - Прим. перев.
5
"СВEТ" И "БОТИНКИ"
Приводимая ниже история была придумана мальчиком пяти с половиной лет при участии еще трех его товарищей в подготовительной школе "Диана" города Реджо-Эмилия. "Бином фантазии", из которого она родилась, - "свет" и "ботинки" - был подсказан воспитательницей (на следующий день после того, как мы обсуждали этот метод на нашем семинаре). Вот эта история без лишних предисловий:
Жил-был однажды мальчик, который любил надевать папины
ботинки. Папе надоело, что сын забирает его ботинки, и вот как-то
вечером он взял и подвесил сына к люстре; в полночь сын свалился
на пол, тогда папа сказал:
- Кто это, уж не вор ли?
Глянул - сын лежит на полу. И весь горит. Тогда папа крутанул
его голову, но он не погас, потянул за уши, а сын все горит, нажал
на кончик носа - опять горит, потянул за волосы - горит, нажал на
пупок - горит. Тут папа снял с сына ботинки, и тогда он погас.
Финал, придуманный, кстати, не основным рассказчиком, а другим малышом, настолько пришелся по вкусу ребятам, что они сами себе зааплодировали: действительно, находка точно и логично замыкала круг и придавала рассказу завершенность; но было здесь и кое-что другое.
Я думаю, сам Зигмунд Фрейд, если бы он мог незримо при сем присутствовать, разволновался бы, услышав рассказ, столь легко поддающийся интерпретации в духе теории о "комплексе Эдипа", начиная с завязки, с мальчика, надевающего отцовские ботинки. Ведь "снять с отца ботинки" значит занять его место возле матери! Борьба эта неравная, отсюда неизбежность всякого рода призраков смерти. Судите сами:
"Подвесить" близко по значению к "повесить". А где же все-таки оказался мальчик - на полу или в земле?* Все сомнения отпадут, если правильно прочесть слова "он погас", знаменующие трагическую развязку. "Угаснуть" и "умереть" - синонимы. "Угас во цвете лет" - пишется в некрологах. Побеждает более сильный, более зрелый. Побеждает в полночь, в час духов... А перед концом - еще и пытки: "крутанул его голову", "потянул за уши", "нажал на кончик носа"...
______________