Шарли
— Все сделано? — Эмерсон возвышается надо мной сзади, пока я заполняю сотую страницу чертовски скучных бумаг.
— Было ли действительно необходимо переписывать мое имя на каждой странице этого пакета? — Шучу я.
Когда я поднимаю на него взгляд с улыбкой, он смотрит на меня сверху вниз, выглядя в основном невеселым.
— К сожалению, да. А теперь собирай свои вещи. Я отвезу тебя в клуб, и проведу экскурсию, также, познакомлю со всеми.
Мой позвоночник выпрямляется. Все? Клуб? Я вроде как думала, что это будет работа в одном месте. Я имею в виду, я знала о том, что клуб строится, но на самом деле не ожидала, что пойду туда. И познакомлюсь с людьми — извращенцами.
Мои ладони немедленно начинают потеть, и я бросаю взгляд на свой наряд.
Теперь я знаю, что, одеваясь для новой административной работы, вы действительно должны надевать самый подходящий наряд в мире, но по какой-то причине, выбирая свою одежду этим утром, я была не в духе.
Я имею в виду, это не значит, что я надела прозрачную блузку с черным лифчиком случайно, но я все еще была так зациклена на своей первой встрече в этом офисе, что выбрала что-то немного более… рискованное, чем обычно.
Я хотела…Я не знаю, произвести на него впечатление.
Нет, произвести впечатление — неподходящее слово.
Возбудить его? Черт возьми, нет.
Доставь ему удовольствие. Это оно. Я хотела надеть наряд, который подходил бы не только мне, но и ему.
Не уверена, что я чувствую по этому поводу, но так оно и есть.
— Сейчас? — Спрашиваю я.
— Да, сейчас. Ну же. Я поведу.
Он разворачивается на каблуках, хватает свою синюю куртку и набрасывает ее на свое крупное тело.
Я иду за ним через его дом к гаражу. Пока он идет, я не могу не пялиться на его широкие плечи, которые так хорошо облегает эта плотная хлопчатобумажная рубашка. Оно светло-серое с тонким дамасским узором.
Мой взгляд скользит вниз, и я замечаю, как его темно-серые брюки, плотно облегают его ягодицы и толстые бедра. Я вижу сходство в его телосложении с телосложением Бо.
Бо тоже большой, но я никогда раньше не видела, чтобы он так заправлял штаны.
Прямиком в ад, Шарли. Прямиком в ад.
Когда мы добираемся до гаража, он открывает дверь и приглашает меня войти. Это хороший гараж, достаточно большой, чтобы вместить четыре машины, две в ширину и две в глубину, но у него здесь припаркована только одна. Автомобиль черный и выглядит дорого. Она подает звуковой сигнал, сигнализируя, что еще не заперта, когда открывается гараж, и я съеживаюсь, когда понимаю, что он вот-вот увидит мою машину.
Он не торопится и замечает мой потрепанный седан Subaru с клейкой лентой на зеркале заднего вида.
Его взгляд на мгновение задерживается на неловкой накладке.
— Я неплохой водитель, — говорю я.
— Мы с моей младшей сестрой просто играли в пожарную тревогу на красный свет, и я немного разволновалась.
Его лоб хмурится, когда он с любопытством смотрит на меня.
— Пожарная тревога на красный свет?
— Да. Это когда ты останавливаешься на красный свет, и кто-то кричит пожарная тревога, и все должны выйти, обежать машину и вернуться на свои места, прежде чем загорится зеленый. Ну, в этот раз я вышла и наткнулась прямо на свое зеркало. Оно улетело, и мне пришлось лезть под грузовик, чтобы достать его.
Морщина на его лбу становится глубже.
— Это звучит немного опасно.
— Так оно и было, но это было весело.
Я бы хотела, чтобы он улыбнулся или что-нибудь в этом роде, но он такой задумчивый.
Эти пронзительные темно-зеленые глаза смотрят на меня без тени юмора.
От этого мне сразу становится не по себе.
— Не могу сказать, что я когда-либо играл. — отвечает он, открывая дверь со стороны водителя.
— Да, ну, я думаю, ты просто играешь в другие игры.
Его глаза вспыхивают в моем направлении, поэтому я быстро опускаюсь на свое место, чтобы избежать этого навязчивого взгляда.
Когда он садится рядом со мной, клянусь, я улавливаю намек на улыбку, нарисованную на его лице, прежде чем она исчезает.
——
Поездка проходит в тишине, и я немного удивлена, узнав, что это новое здание на самом деле находится в центре города. На самом деле это вовсе не новое здание, а старый кирпичный склад, который, похоже, находится на реконструкции.
Окна и двери заклеены оберточной бумагой, а снаружи припаркованы строительные леса и грузовики. Прямо над дверью логотип компании, выполненный из гладко черного железа, круг с буквами SPC.
Эмерсон паркует машину на противоположной стороне улицы, подальше от грязи и мусора строительной площадки.
Когда мы вылезаем из машины, я пытаюсь опустить юбку на пару дюймов и скрещиваю руки на груди, чтобы спрятать под ними лифчик.
Глупо, глупо, глупо.
Как только мы закрываем двери машины, высокий светловолосый мужчина в пыльных джинсах и в обтягивающей фланелевой рубашке выходит из здания и направляется в нашу сторону.
На голове у него каска, а в руке две. Когда он приближается к нам, на его лице появляется слегка недовольное выражение, но когда он поднимает голову и встречается со мной взглядом, выражение его лица внезапно меняется. Улыбка растягивается на его заросших щетиной щеках, когда его голубые глаза скользят вверх-вниз по моему телу. Когда он поворачивает голову, я замечаю светлый конский хвост, свисающий из-под его шляпы, а когда я подхожу ближе, то обнаруживаю, что смотрю на эти точеные скулы и полные розовые губы. Он чертовски красив.
— Ну, привет, — говорит он, устремляя на меня свой обезоруживающий взгляд.
Эмерсон прочищает горло, возвращая внимание к себе.
— Дрейк, это моя новая секретарша, Шарлотта Андервуд. Шарлотта, это наш генеральный подрядчик Дрейк Нильсен.
— Новая секретарша, — говорит Дрейк сексуальным низким тоном, растягивая слова, берет мою руку и подносит к своим губам.
Есть что-то странное в том, как он произносит секретарша, но я слишком загипнотизирована его вниманием, чтобы разобраться в этом.
— Дрейк, — рявкает Эмерсон, как будто отчитывает этого человека.
Дрейк даже не вздрагивает, но он незаметно подмигивает мне. Я наконец понимаю, почему мой мозг работает немного медленно, из-за того, как этот греческий бог смотрит на меня так, словно мы собираемся трахаться, что Дрейк думает, что я одна из специальных секретарш Эмерсона.
И знаете что? Я не испытываю к этому ненависти.
Я почти не хочу, чтобы Эмерсон поправлял его, но, конечно, он поправляет.
— Она моя настоящая секретарша, Дрейк. Прекрати это.
На лице подрядчика появляется намек на разочарование, когда он отпускает мою руку.
Должно быть, существует какое-то неписаное правило, согласно которому люди, которые знают о развратных вещах и принимают в них участие, могут быть развратными и флиртовать друг с другом. Но для остальных из нас они должны изменить свое поведение.
Как будто мы магглы, а они волшебники.
И прямо сейчас я ненавижу быть магглом.
— Это я, — отвечаю я. — Скучная секретарша.
Я сжимаю губы в узелок и изо всех сил стараюсь выглядеть подавленной.
Грубая рука Дрейка пробегает по моему предплечью, словно он пытается очаровать меня.
— Нам придется подумать о том, как это изменить.
Внезапно чья-то более мягкая рука обхватывает меня за талию, и меня резко оттаскивают от подрядчика.
— Достаточно. Нам нужно работать.
Раздается смех Дрейка, когда он следует за нами.
— Не забудьте свои каски.
С хмурым выражением лица Эмерсон выхватывает их из рук мужчины, удерживая свое тело между мной и Дрейком.
Однако подрядчик не последовал за нами внутрь. Вместо этого он начинает выкрикивать приказы бригаде рабочих на строительных лесах снаружи.
Эмерсон бормочет мне на ухо, прижимая мое тело к своему:
— Держись от него подальше. У него нет границ.
— В чем его особенность? — Спрашиваю я, и Эмерсон поворачивает голову в мою сторону.
Все еще обнимая меня за талию, он останавливает меня прежде, чем мы доходим до двери.
— Ты не можешь просто ходить и спрашивать людей, в чем их изломы.
— Но ты сказал…
Он сейчас так близко, нависает надо мной, как тень.
— Я знаю, что я сказал. Я просто не хочу, чтобы ты… — Его голос затихает.
— Что ты от меня не хочешь?
— Ты всего лишь моя секретарша, ясно? И бывшая моего сына, помнишь? Я не хочу, чтобы ты была вовлечена в это дело. Так что не спрашивай людей об их причудах и не флиртуй с мужчинами. Или с женщинами, — добавляет он, подумав немного.
Я чувствую, как моя челюсть сжимается, а плечи напрягаются, когда я пристально смотрю на него.
— Ты же знаешь, что мне двадцать один, верно? И помнишь ту большую речь, которую ты произнес о том, что все это так… нормально?
Рука на моей талии сжимается сильнее, и я чувствую на себе взгляды других работников.
— Ты просто выслушаешь меня, пожалуйста? Ты не готова к этому, Шарлотта.
В этот момент я слышу Бо. Я слышу, как он говорит мне, с чем я могу справиться, а с чем нет, как принимает решения за меня и отнимает у меня право думать самостоятельно. Поэтому я огрызаюсь, вырываясь из объятий Эмерсона.
— Я сама решу, к чему я готова. И меня зовут Шарли, а не Шарлотта.
— Мой тон резок, я гневно выдавливаю каждое слово, прежде чем топаю прочь, с энтузиазмом распахивая входную дверь.
Он быстро следует за мной по пятам, но я не осмеливаюсь взглянуть на него, даже после того, как он подходит ко мне сзади, на этот раз не прикасаясь.
Я слишком возбуждена, чтобы по-настоящему воспринимать то, что происходит вокруг меня.
Везде работают люди. Они укладывают плитку и красят стены, в то время как дрели и другие станки громко гудят, отдаваясь эхом в пустом пространстве.
— Эмерсон, — зовет мужской голос с другой стороны здания.
Мы проходим через вестибюль с высоким письменным столом и темно-черной плиткой на полу. Затем мы входим в главный зал, который напоминает мне танцевальный клуб. Впереди даже есть сцена, и команда парней устанавливает самый высокий шест для стриптиза, который я когда-либо видела.
По бокам зала расположены двери и два входа в коридор, по одному с каждой стороны сцены.
Есть также второй этаж с круглым балконом, который позволяет тем, кто находится наверху, смотреть на клуб внизу.
Кажется, я не могу перестать смотреть на все это, пытаясь представить, что бы здесь происходило, для чего предназначены все комнаты и что находится дальше по коридорам.
— Должно быть, это Шарлотта, — произносит мужской голос, когда мы подходим к стройному мужчине в костюме.
Он берет мою руку и деликатно пожимает ее, не сводя глаз с моего лица, а не с груди, как тот кто был снаружи.
— Шарлотта, это мой партнер, Гаррет Портер.
— Приятно познакомиться, — отвечаю я.
В отличие от Эмерсона, у Гаррета теплая улыбка, при которой он обнажает зубы. С медово-каштановыми волосами и чисто выбритым лицом он выглядит как человек, у которого много дел. Он похож на продавца, но, глядя на меня этими пристальными глазами, у меня возникает ощущение, что он читает меня.
Да, он действительно продавец.
— Мэгги здесь? Ей нужно передать документы, — спрашивает Эмерсон.
— Да, в офисе.
Широкая, мягкая ладонь ложится мне на поясницу, но я все еще немного зла на него, поэтому быстро отстраняюсь, мгновенно теряя утешительное прикосновение.
— Я найду, — мрачно бормочу я.
Я оборачиваюсь и вижу, что он сжимает челюсти, пристально глядя на меня, и меня накрывает волна разочарования, но я быстро отмахиваюсь от нее.
Оставив его с другими мужчинами, я пересекаю открытое пространство, перешагивая через балки и инструменты, мои туфли эхом отдаются при каждом шаге.
Эмерсон ничего не говорит, пока я иду по коридору, ведущему в заднюю часть здания, поэтому я предполагаю, что иду правильным путем.
Но это не просто обычный коридор.
Он широкий, с дверями по обе стороны и большими окнами. Проходя мимо комнат, я заглядываю внутрь, но они по-прежнему пусты, каждая размером примерно со спальню, и я ловлю себя на том, что сдерживаю свои нервы.
Неужели они действительно позволят людям просто заходить в эти комнаты и…
Я замираю, вглядываясь в одну из них. Стены выкрашены в темно-красный цвет, и здесь по-прежнему почти ничего нет, за исключением одного большого кресла, стоящего на возвышении с золотыми декоративными украшениями, обрамляющими красное бархатное сиденье.
— Это что… — Говорю я себе, или, по крайней мере, мне так казалось.
Теплый голос, который определенно не принадлежит Эмерсону, заканчивает мое предложение, когда он подходит ко мне сзади.
— Трон, — прямо отвечает Гаррет.
Я быстро оборачиваюсь и пристально смотрю на него. На его лице хитрая ухмылка, как будто он подначивает меня зайти внутрь.
Я оглядываю коридор в поисках Эмерсона и, когда замечаю, что он не последовал за мной и все еще разговаривает с работниками в главном зале, я принимаю вызов Гаррета и осторожно вхожу в комнату.
— Почему именно трон? — Спрашиваю я.
Это кажется немного странным для секс-клуба. Это не ярмарка эпохи Возрождения.
— Почему нет? — Отвечает он небрежно, как будто это очевидно.
Я снова сглатываю. Кресло огромное, а платформа, на которой оно стоит, имеет мягкие края и достаточно места для… передвижения.
Я чувствую, как Гаррет наклоняется ближе, его теплое дыхание касается моего уха, когда он шепчет:
— Попробуй.
— Я? Нет. На самом деле я не из тех девушек, которые восседают на троне.
— Откуда ты можешь знать, если никогда этого не пробовала?
Я замолкаю, оглядываясь на него. Он бросает мне вызов, и я не могу точно сказать, действительно ли мне нравится этот парень или я его вроде как ненавижу. Но я никогда не отказываюсь от вызова.
— Давай, — продолжает он.
Его рука мягко касается моей спины, когда он подталкивает меня к креслу.
— В чем вообще смысл? — Спрашиваю я, уступая его подталкиваниям.
Пересекая комнату, я взбираюсь по ступенькам и прикасаюсь к золотым подлокотникам кресла правления.
Первая мысль, приходящая мне в голову, заключается в том, что этот трон предназначен для королей, выдающихся людей, монархов и повелителей. Но когда мои пальцы скользят по выступам и вершинам декора, я корректирую ход своих мыслей.
Почему я не могу сидеть на нем?
Почему я позволила внушить своему собственному разуму веру в эту неполноценность?
Поворачиваясь, я переношу свой вес на сиденье, и в тот момент, когда тыльная сторона моих бедер касается смытого красного бархата, мне становится приятно.
Скрестив ноги, я осматриваю комнату, Гаррет прислоняется к дверному косяку и наблюдает за мной с выражением одобрения на лице.
— Как я выгляжу? — Спрашиваю я.
Судя по тому, как он смотрит на меня, я ожидаю очередного комплимента, и он открывает рот, словно собираясь его произнести. Но он останавливается, поджимая губы, как будто ему нельзя. Вместо этого он неторопливо идет вперед, останавливается на платформе и кружит вокруг меня.
— А теперь представь, каково это — чувствовать, как кто-то стоит на коленях у твоих ног. Преклоняясь перед твоим присутствием.
Я пытаюсь представить это, но это кажется таким неправильным.
Кажется, я не могу отделаться от мысли, что мужчине место здесь, а мне — у его ног.
Гребаный патриархат.
— Что ж, давай, — говорю я с кривой улыбкой, когда он встает передо мной.
Давайте посмотрим, как ему нравится, когда ему бросают вызов.
Он издает смешок.
— Да, мэм.
Затем он поворачивается ко мне лицом и опускается на колени на бархатные подушки, не сводя глаз с моего лица.
Когда он опускает взгляд, я наблюдаю, как он наклоняет голову и кланяется мне, его губы, почти, касаются моих черных туфель на шпильке.
Между нами нет никакой химии, но от этого ощущения у меня по спине все еще пробегает теплый гул возбуждения.
Этот большой, могущественный мужчина кланяется мне, и это опьяняет.
Я позволяю себе представить кого-то другого на его месте, кого-то, о ком мне не следует думать.
Когда Гарретт приподнимается, он касается моей ноги, скользя пальцами вверх по икре, и мне кажется, что я вообще не могу дышать.
Это кажется запретным и не очень хорошим. Почти так, как будто я… изменяю?
— А теперь представь, что кто-то мог бы сделать с тобой с этой позиции, — тихо говорит он.
Хриплый тон его голоса, кажется, отдается эхом в моих костях. И когда я смотрю на него сверху вниз, я представляю, как другая пара глаз смотрит на меня в ответ.
Его внимание перемещается вниз, к верхушке моих скрещенных ног. У меня пересыхает во рту, и я испытываю непреодолимое желание уйти.
— Что ты делаешь? — Раздается голос из дверного проема, и я подпрыгиваю примерно на три фута в воздух.
Эмерсон свирепо смотрит на нас, когда я вскакиваю со стула. Его руки скрещены на груди, кулаки сжаты, и эти волчьи глаза устремлены на меня с таким сарказмом, что мне кажется, я сейчас заплачу.
— Эмерсон, — заикаясь, бормочу я, вальсируя по комнате и стараясь вести себя как можно непринужденнее.
Гаррет меня не интересует. Я имею в виду, он великолепен, но я только что встретила его и даже не знаю его… и почему я защищаюсь? Я не сделала ничего плохого.
— Твоей секретарше было любопытно, — отвечает Гарретт, как будто в комнате не царит напряженность.
— Знаешь, эта комната была моей идеей — добавляет он.
— Естественно, — отвечает Эмерсон сквозь стиснутые зубы.
Затем его взгляд останавливается на мне, и я сглатываю, стараясь не съеживаться в его присутствии.
— Окно можно настроить для зрителей или для уединения, а частокол будет уходить вправо.
— Частокол? — Спрашиваю я. Когда мой разум останавливается на деревянной доске с тремя отверстиями и замком, мои щеки пылают.
— Ой.
Гаррет усмехается. Улыбка, которая играет на его губах, лукавая, а в глазах озорной блеск.
Это заставляет меня задуматься, в чем его излом?
Действительно ли он есть у всех? Как астрологический знак, согласованный с их личностью и встроенный в их идентичность.
Тайный, грязный астрологический знак.
Я чувствую горячий взгляд Эмерсона на своем лице, и когда никто из нас не направляется к двери, Гарретт извиняется, оставляя меня наедине с моим разъяренным боссом.
Что у него за дело?
Шаги Гаррета затихают в коридоре, и Эмерсон наносит удар, захлопывая дверь и прижимая меня к темно-красной стене.
— Мне казалось, я сказал тебе, что не хочу, чтобы ты была вовлечена в это дело.
— Тогда зачем ты привел меня сюда? Зачем ты вообще меня наняли? — Спрашиваю я, пытаясь скрыть дрожь в голосе.
Он возвышается надо мной, и я на мгновение ошеломлена его близостью. Эти твердые грудные мышцы у моего лица, этот пьянящий одеколон, глубокий рокот его голоса.
— На данный момент я не совсем уверен.
Холодное, суровое выражение его лица вызывает у меня желание упасть на колени. Я даже не уверена, что я сделала не так, но я устала чувствовать, что меня ругают.
— Я не думаю, что из этого что-то получится, — говорю я дрожащим шепотом, но когда я пытаюсь сбежать из этого места, он загоняет меня в угол, его теплая хватка на моей руке останавливает меня.
— Нет, — рявкает он.
— Нет?
Он не может сказать мне, что я не могу уволиться. Не тогда, когда все, что я делаю, кажется, приводит его в бешенство.
Его грудь поднимается и опускается с тяжелым вздохом, прежде чем на его лице появляется более мягкое выражение.
— Нет, ты не можешь уволиться. Но когда мы будем в клубе, я не хочу, чтобы ты отходила от меня или разговаривала с кем-либо, кроме меня, поняла?
— Это нечестно!
— Я говорю это не как твой босс, Шарлотта.
Аргумент замирает у меня на губах, когда я смотрю на него снизу вверх.
— Тогда, что…
— Ты… друг моего сына, и моя работа — защищать тебя. Здесь никто не причинит тебе вреда, но мне неудобно бросать тебя в логово льва в твой первый день. Понимаешь?
Температура моего тела остывает примерно на сто градусов.
Вот я думаю о горячей груди и больших руках Эмерсона, в то время как он видит во мне ребенка, одного из друзей своего сына.
Я чувствую себя идиотом.
Почему отец Бо не мог быть уродливым?
— Пойдем навестим Мэгги, — говорит Эмерсон, отпуская мою руку и поворачиваясь ко мне спиной.
На мгновение я застываю на месте, и когда он подходит к двери, он ждет, что я последую за ним. Как только я подхожу к нему, его рука возвращается в то уютное местечко на моей пояснице. Я ненавижу себя за то, как сильно мне это нравится, но мне невыносима мысль о том, что он злится на меня.
Он мягко подталкивает меня к двери и ведет по коридору. На этот раз я просто смотрю вперед, вместо того чтобы позволить им скользить по различным открытым комнатам, мимо которых мы проходим по пути в офис.