Эмерсон
— Мне нужно напоминать тебе, чтобы ты вела себя хорошо сегодня?
Шарлотта прикусывает губу на пассажирском сиденье, когда я подъезжаю к передней части клуба. Мы откроемся только через пару часов, но сегодня вечером мы проводим наше первое клубное мероприятие, и мне нужно уточнить еще несколько деталей, прежде чем оно начнется.
На этой неделе на работе был полный бардак. Слишком много реальной работы означает, что я не могу целыми днями трахать свою секретаршу над своим столом так, как мне хочется. На самом деле, мы оба были так завалены делами, что едва ли могли даже прикоснуться друг к другу до пяти, когда я обычно успеваю быстро потрахаться наверху, пока в офисе звонит телефон.
Другая часть моей недели, на которую влияет загруженность, — это план, который у меня был для Шарлотты. Есть так много вещей, которым я хочу ее научить, вещей, которым она жаждет научиться как моя саба. И я не знаю, кто так сильно заморочил голову этой девушке, чтобы заставить ее поверить, что она никогда не бывает достаточно хороша, но есть несколько приемов, которые я имел в виду, чтобы изменить это.
Когда мы входим в клуб, там царит хаос. Я слышу, как Мэгги что-то кричит в глубине зала, Дрейк выглядит напряженным, когда отдает приказы своим людям установить одну из клеток сбоку от сцены. И когда Гарретт бросает на меня один взгляд, он по-настоящему улыбается.
Именно это Гаррет и делает в состоянии стресса: Он все превращает в шутку. Это приводит в бешенство.
— Вопреки тому, как это выглядит сейчас, я могу заверить тебя, что все под контролем, — говорит он с полной уверенностью.
— Чушь собачья, — отвечаю я.
— Да, это полный бардак. Та клетка справа от сцены все еще дребезжит, две девушки вызвали полицию, а город угрожает отозвать у нас лицензию на продажу алкоголя, так что у Мэгги психический срыв.
— Чем я могу помочь? — Спрашивает Шарлотта, прежде чем я успеваю вымолвить хоть слово.
— Ну…что ты делаешь сегодня вечером в семь? — Спрашивает Гаррет, приподнимая бровь.
Я стискиваю зубы и толкаю ее за спину.
— Нет.
Он отвечает со смехом.
— Расслабься. Это была шутка. Но я имею в виду… дай мне знать, если передумаешь. Члены клуба выложили бы за тебя кругленькую сумму, милая.
Он дергает ее за каштановый локон, и я никогда так сильно не хотел причинить боль своему лучшему другу, как в этот момент.
Зная Гаррета, можно сказать, что он не флиртует. Это именно то, что он делает. Он видит людей такими, какие они есть, и это то, что делает его хорошим в своей работе.
Но меня никогда так сильно не беспокоило то, как он разговаривает с Шарлоттой. В свое оправдание могу сказать, что он по-прежнему видит в ней всего лишь мою секретаршу.
Искренний смех Шарлотты отрывает мой взгляд от Гаррета.
— Ты псих. Вы не хотите, чтобы я участвовала в вашем аукционе. Были бы сверчки…
Мое раздражение быстро переходит с Гаррета на нее, когда я хмурю брови в ее сторону. Я знаю, что она говорит это в шутку, и она может смеяться сколько угодно, но я знаю, что скрывается за этим юмором, и это заставляет меня скрежетать зубами при одной мысли об этом.
— Хватит, — рявкаю я, заглушая их смех.
Я направляюсь прямиком в клуб, срывая с себя куртку, готовый починить все это дерьмо, которое, кажется, разваливается на части.
— Приступаем к работе, — кричу я им в ответ.
Мы тушим по одному пожару за раз, и, честно говоря, это моя любимая часть работы. Это возвращает меня в мои первые дни, когда я проводил мероприятия, координировал поставщиков, пиарщиков и графики, до того, как я провел свою жизнь, сидя за письменным столом в ожидании чего-нибудь интересного.
Каждые несколько минут я ловлю Шарлотту, бегающую вокруг, и в основном отдаю ее на день Мэгги.
По какой-то причине я странно злюсь на нее. Ладно, не на нее, но один этот утренний комментарий действует мне на нервы.
Как, черт возьми, такая блестящая, красивая девушка может так плохо думать о себе?
Этот кусок дерьма, ее отец, никогда не хотел относиться к ней должным образом, так что теперь она, похоже, не может смириться с мыслью, что она чего-то достойна. Хотел бы я прямо сейчас встретиться лицом к лицу с этим ублюдком. Я бы хотел надрать ему задницу за то, что он сделал с Шарлоттой и Софи.
— Что ты хочешь сделать с сегодняшним составом? — Спрашивает Гаррет, пока я стою в офисе и просматриваю контракты.
— Сколько у нас есть? — Спрашиваю я.
— Семь.
Черт. Это наш первый аукцион, самое ожидаемое событие в клубе, по словам пиар-фирмы. Они бредят этим с тех пор, как было объявлено об открытии клуба, и это здорово, но еще этот гребаный следователь по уголовным делам дышит нам в затылок.
Девушки продают с аукциона свое время, а не секс. По крайней мере, не публично. То, что они делают во время свидания, зависит только от них.
Семь немного уныло для нашего первого аукциона.
— Поговори с девушками, которые у нас есть. Может быть, у них есть какие-нибудь знакомые. Увеличь их долю до шестидесяти процентов, и давай нацелимся хотя бы на дюжину, — говорю я, надеясь, что этого достаточно.
— Ты знаешь… — отвечает Гаррет, прислоняясь к дверному косяку.
Волосы у меня на шее встают дыбом, как будто я уже знаю, какую гребаную идею он собирается озвучить.
— Я имел в виду то, что сказал о Шарлотте.
— Нет.
Он немного выжидает, прежде чем добавить:
— Ты звучишь ужасно защищающие…
Я поднимаю глаза и свирепо смотрю на него. Обычно я ничего не скрываю от Гаррета. Мы дружим уже много лет, но раньше у меня никогда по-настоящему не было секрета, который можно было бы хранить. Я даже не уверен, что хорошо держу этот.
— Ей всего двадцать один.
— Им всем практически по двадцать один.
Я занимаю себя тем, что притворяюсь, будто на самом деле читаю эти контракты, которые держу в руках, методично просматривая бумаги.
— Эмерсон Грант… ты привязываешься?
— Прекрати, — бормочу я.
Он поднимает руки вверх, сдаваясь.
— Отлично. Ты не обязан мне ничего говорить. Просто позволь мне вывести ее на сцену… продать с аукциона час ее времени сегодня вечером. Если она согласится, конечно. Мы с тобой оба знаем, что она соберет хорошую компанию, не говоря уже о больших деньгах.
Дело не в деньгах. Но что-то в том, что он только что сказал, заставляет меня задуматься.
Сегодня вечером Шарлотта привлекла бы к себе много внимания. Возможно, тогда она наконец увидела бы то, что вижу я. Но я, очевидно, не могу позволить кому-либо выиграть час с ней. И я сразу же думаю о нашем самом богатом члене…
— Ронан Кейд будет здесь сегодня вечером?
— Ты можешь на это рассчитывать, — отвечает Гарретт.
Блять. Это обойдется мне в целое состояние.
— Запиши ее, — быстро отвечаю я.
— Тебе не кажется, что я должен сначала спросить ее?
— Я поговорю с ней, — рявкаю я, вылетая из офиса.
——
Шарлотта помогает Мэгги набивать конверты для мероприятия. Девочки о чем-то болтают, и я замечаю, как улыбка Шарлотты исчезает, и она выпрямляется немного выше, когда я приближаюсь.
— На пару слов, пожалуйста? — Говорю я, жестом приглашая ее следовать за мной в отдельную комнату, где мы сможем поговорить.
В ту минуту, когда я запираю нас, я осознаю свою ошибку. Ее глаза загораются, когда она, разинув рот, смотрит на черную шелковую кровать с наручниками, шелковыми галстуками и веревками, свисающими со стены.
— Я думала, ты был слишком занят сегодня… — Говорит она, поворачиваясь ко мне и проводя руками по моей груди.
Черт, я слишком занят, но то, как она сейчас реагирует на эту комнату, заставляет меня подумать, что я мог бы просто плюнуть на работу, на мероприятие, на всю свою гребаную работу в данный момент. Я бы хотел увидеть ее красивую бледную кожу на этом черном шелке, привязанную к этой кровати, позволяющую мне делать с ней безбожные гребаные вещи.
— Нет, — говорю я, качая головой. — Я привел тебя сюда, потому что мне действительно нужно с тобой поговорить.
— О, — отвечает она, отстраняясь, но я не позволяю ей оторвать от меня руки.
Возможно, нам нужно поговорить, но мне все равно нужно прикасаться к ней. Схватив ее за локти, я притягиваю ее к себе.
— Сегодня вечером ты будешь на аукционе, — говорю я, словно срывая повязку.
Она напрягается, глядя на меня широко раскрытыми глазами.
— Я не могу…
Ведя ее назад, пока ее ноги не упираются в кровать, я осторожно толкаю ее, пока она не ложится, и накрываю своим телом ее. Я не могу трахнуть ее сейчас, как бы сильно мне этого ни хотелось, но позже будет время немного повеселиться здесь.
— Эмерсон, я действительно не могу участвовать в твоем аукционе. Мне жаль…
Я заставляю ее замолчать поцелуем и прижимаюсь своими бедрами к ее. Она мычит в ответ. Боже, я люблю эти ее мягкие губы. Я никогда не устану от ее поцелуев.
— Ты можешь и сделаешь это.
Ее руки скользят вверх по моим бокам, притягивая меня ближе, когда она тянется за очередным поцелуем.
— Что именно я выставляю на аукцион?
— Час твоего времени.
— И это все? — Спрашивает она, наклоняя голову.
Пристально глядя на нее сверху вниз, я хмурю брови.
— У тебя было что-то еще на уме?
— Ну, любой может сделать ставку, верно? А это значит, что победить может любой.
— Да…
— Значит, ты не против, если я проведу час с каким-то мужчиной, которого я даже не знаю?
Она изучает мои черты, пытаясь оценить, насколько меня волнует, что она разговаривает с другими мужчинами, а это, между прочим, немало, но она этого не знает, а я не могу позволить себе привязаться к Шарлотте еще больше, чем уже привязан.
— Ты же знаешь, что ты не обязана что-либо с ними делать. И это полностью зависит от тебя, что ты хочешь выставить на аукцион.
Она снова колеблется.
— Значит, другие девушки продают с аукциона больше?
Я целую ее нежную бледную шею.
— Да. Некоторые девушки выставляют на аукцион время в комнате или на какой-нибудь публичной выставке.
— Разве это не…
— Лазейки и мелкий шрифт, Шарлотта.
Мой член становится болезненно твердым под моими брюками, когда я снова трусь о нее.
— О… — Стонет она, пытаясь обхватить меня ногами.
— У нас нет на это времени, — бесполезно бормочу я ей в грудь, оттягивая глубокий вырез ее блузки.
— Что, если я скажу тебе, что получила результаты своих анализов обратно? — Говорит она с придыханием.
Я отстраняюсь.
— Какие результаты анализа?
— Ты сказал, что я должна сдать чистые результаты анализов, чтобы стать членом клуба, что я и сделала. Я чиста.
Моя кровь начинает так сильно стучать по венам, что мои щеки краснеют, а сознание затуманивается, и все это от образа погружения моего толстого члена в Шарлотту, когда между нами ничего нет.
— Блять… — бормочу я сквозь стиснутые зубы.
Быстрым движением я переворачиваю ее на живот, прижимаясь к ней сзади.
— Мы можем сделать это быстро.
Она стонет, но я уже на шаг впереди. Я задираю ее юбку выше бедер, отодвигаю трусики в сторону и быстро вытаскиваю свой член из штанов ровно за пять секунд.
При виде ее идеальной задницы я чувствую себя диким. Я быстро шлепаю ее по попке, заставляя вскрикнуть, затем разминаю плоть рукой. Она прижимается ко мне. Черт, мне нравится видеть ее такой нуждающейся, и мне нравится, что она жаждет моего члена. Наклоняясь, я жадно кусаю ее за правую ягодицу. Она визжит, утыкаясь лицом в матрас.
— Я должен заставить тебя ждать, — рычу я, вставая и отводя ее бедра назад, прижимая головку моего члена к ее влажным половым губкам.
Она громко стонет, уткнувшись лицом в атласные простыни.
— Но я хочу, чтобы ты слила мою сперму себе в трусики, пока будешь на сцене.
Я погружаюсь в нее, и это похоже на рай. Ее стонов и вида ее мягких бедер в моих руках достаточно, чтобы свести меня с ума, но именно тугой жар ее влагалища сводит меня с ума.
Шарлотта была создана для меня. Эта киска была создана для моего члена, она поглощает меня с такой жадностью, словно околдовывает меня, черт возьми. Заставляя меня больше никогда не хотеть другую киску, чего я не хочу.
— Сильнее, — выдыхает она, отталкиваясь назад, ее тонкие пальцы крепко сжимают черный атлас. Я даю ей то, что она хочет, врезаясь в нее все сильнее и сильнее, задаваясь вопросом, не причиняю ли я ей боль, но, похоже, ей совсем не больно. Выражение ее лица больше похоже на экстаз.
— Я хотел бы трахать тебя каждую минуту своего дня, ты знаешь это?
— Да.
— Мне нравится трахать тебя, Шарлотта. Ты так хорошо берешь мой член.
— Мне это нравится, — стонет она.
— Я хочу, чтобы твоя киска болела, когда ты будешь там, наверху. Я хочу, чтобы ты думала об этом.
— Быстрее, Эмерсон. Я собираюсь кончить.
Она стонет в пронзительной мольбе. Боже, мне нравится, что теперь она просит о том, чего хочет во время секса.
Я приподнимаю ее бедра и врезаюсь в них, рыча с каждым молниеносным толчком. Ее красивая киска крепко сжимает мой член, когда она кончает.
Держа ее бедра в своих руках, я позволяю ее телу расслабиться от оргазма, когда начинаю погружаться внутрь нее, пристально наблюдая за ней и представляя, как ее тело впитывает все, что я ей даю.
Когда я выхожу из нее, то бросаю взгляд в сторону двери.
Если и были какие-то сомнения по поводу того, что я трахаю свою секретаршу, то теперь они исчезли. Даже если они не слышали меня, поскольку эти стены довольно звуконепроницаемы, мы здесь уже некоторое время разговариваем.
Я задираю трусики Шарлотты и поправляю ее юбку. Она встает и поправляет блузку.
Прежде чем она направляется к двери, я хватаю ее за талию и притягиваю к себе. Мне нужны ее губы, один быстрый вкус, прежде чем мы вернемся туда, и она выйдет на сцену, позволяя случайным мужчинам предлагать деньги за ее время. Мне нужно еще немного обмануть себя и притвориться, что она моя.
Если бы я был умным человеком, я бы позволил кому-нибудь другому выиграть Шарлотту сегодня вечером. Я должен позволить ему произвести на нее впечатление своими деньгами или обещаниями секса, и если она решит, что предпочла бы быть с кем-то, кто мог бы любить ее по-настоящему, я должен отпустить ее.
Но даже я знаю, что сейчас это невозможно.
Я не думаю, что когда-нибудь смогу отпустить ее.