Эмерсон
Какая пустая трата времени. У меня гребаный секс-клуб, и я провожу свой пятничный вечер, прячась в офисе, вместо того, чтобы общаться с его членами.
На самом деле я думал, что смогу найти здесь кого-нибудь, с кем можно было бы развеять мою депрессию, но у меня даже не возникло желание посмотреть женщине в глаза. Вместо этого я бездумно смотрю в камеры, потягивая свой бурбон, когда входит Мэгги.
— О, — говорит она, замирая в дверях. — Я не знала, что ты здесь.
Она выглядит странно взволнованной, и я, прищурившись, смотрю на нее. Чем она занималась? Впрочем, спрашивать бесполезно. Мэгги никогда не разглашает свои истории так, как это делают остальные из нас. На самом деле, она по большей части закрытая книга, и если она когда-либо с кем-то встречалась или что-то делала, то ни один член нашей группы не узнал бы об этом.
— Не обращайте на меня внимания, — отвечаю я. — Я просто хандрю.
На ее лице появляется сочувственное выражение. Затем она входит и закрывает за собой дверь, заглушая музыку, доносящуюся из главной комнаты.
— Гарретт рассказал нам все вчера вечером, когда ты не пришел выпить.
Я киваю в свой стакан.
— Я пил…В одиночестве. Ты, должно быть, считаешь меня жалким.
Она опирается бедром о стол и смотрит на меня сверху вниз.
— Знаешь что… это первый раз, когда я вижу тебя таким жалким.
Мой лоб хмурится, когда я поднимаю голову.
— Что ж… спасибо.
— Я серьезно. За те десять лет, что я тебя знаю, я никогда не видел, чтобы тебя так беспокоила девушка.
— Все когда-нибудь случается в первый раз, — шучу я, поднимая свой бокал.
Она тяжело вздыхает.
— Значит, ты не собираешься преследовать ее?
— Я пытался. Она не отвечает на мои звонки, и мой сын очень ясно дал понять, что хочет, чтобы я держался от нее подальше.
— Во-первых, — говорит она, забирая напиток у меня из рук, — тебе лучше попросить прощения, а не разрешения.
Я наблюдаю, как она опрокидывает в горло остатки моего ликера, морщась, когда ставит стакан на стол.
Я никогда не видел, чтобы Мэгги выпивала что-то тяжелое.
— Во-вторых, она здесь и только что сняла двенадцатую комнату у Иден Сент-Клер.
Я чуть не вскакиваю со стула, с легкостью избавляясь от дурмана от бурбона.
— Что?
— Просто сделай мне одолжение и не устраивай сцен. Нам нужно поддерживать бизнес.
В моей голове звучит тонкий голос, говорящий мне, что я не должен туда идти. Шарлотта не моя, и я не имею права запрещать ей что-либо с кем-либо делать, но это объяснение быстро исчезает, когда я вылетаю из своего кабинета и несусь по коридору к двенадцатой комнате.
Прежде чем войти в темный коридор для вуайеристов, я останавливаю себя. Я не могу вот так расхаживать по округе. Мэгги была права, я бы устроил сцену, и это выглядело бы совсем нехорошо. Итак, я останавливаюсь перед входом, поправляю галстук, делаю глубокий вдох, перегруппировываюсь и осторожно открываю дверь.
Держась у дальней стены, чтобы меня не было видно, я осторожно пробираюсь сквозь толпу людей, пока не добираюсь до окна тронного зала.
И вот она здесь.
Стоя в черном платье, которое показывает больше декольте и ног, она улыбается и смеется вместе с Иден.
Что она делает? Она не собирается…
Шарлотта прислонилась к стене. Иден теснится к ней, когда она убирает длинные каштановые волосы Шарлотты со своего плеча и наклоняется, прижимаясь губами к ее бледно-белой кожи. Глаза Шарлотты закрываются от удовольствия.
Желание броситься туда и остановить это конкурирует с желанием наблюдать достаточно долго, чтобы увидеть, к чему это приведет.
Руки Шарлотты скользят вверх по бокам Иден, и я не могу оторвать глаз, когда она достигает женской груди, и, клянусь, у меня перехватывает дыхание, когда их взгляды встречаются, они обе улыбаются.
Иден что-то тихо говорит Шарлотте, которая отвечает кивком и улыбкой, как будто спрашивает ее согласия, но на что?
Мой рот приоткрывается, когда Иден нежно оттягивает вырез платья Шарлотты, освобождая ее груди проводя по ним пальцами.
Боже, посмотри на нее, думаю я про себя. Ее руки даже не дрожат, когда она проводит ими по бокам другой женщины. Я никогда в жизни не видел, чтобы Шарлотта выглядела так чертовски сексуально. И она собирает небольшую толпу у их окна.
Оглядывая людей, собравшихся посмотреть, на мгновение мой взгляд натыкается на Гаррета, задержавшегося в задней части зала и наблюдающего за девушками с безмятежным восхищением. Как ему всегда удается так довольствоваться тем, что он подглядывает снаружи? Это сводит меня с ума.
Когда Шарлотта кладет руку на затылок Иден, кажется, что она направляет свой рот вниз, туда, где ей хочется. И моя челюсть чуть не падает на пол, когда ее губы прижимаются к мягкой бледной плоти ее груди.
Я почти не могу поверить в то, что вижу.
Шарлотта выгибает спину и прижимается бедрами к бедрам Иден, откидывая голову назад от удовольствия. Затем она медленно поворачивает голову, переводя взгляд на окно, за которым наблюдают зрители — куда смотрю я.
Я знаю, что она меня не видит, но мне кажется, что мы пристально смотрим друг на друга.
Как бы она отнеслась к тому, что я это смотрю? Неужели она действительно пришла в клуб, чтобы заняться сексом в вуайеристской комнате с Иден?
В этот момент Иден берет лицо Шарлотты в ладони и притягивает к себе для жадного поцелуя.
Я, блять, не могу дышать.
Их мягкие языки переплетаются, пока руки исследуют тела друг друга, и в ту секунду, когда я вижу, как руки Иден ощупывают холмик задницы Шарлотты, задирая ее платье так, что я вижу черное кружево под ним, я срываюсь.
Быстро пробираясь сквозь толпу, я пробираюсь ко входу в комнату, скрытую за задней стеной. Отчаянно потянувшись к ручке, я останавливаю себя.
Успокойся, черт возьми, Эмерсон.
Затем я слышу пронзительный стон, доносящийся из глубины комнаты.
Да, к черту успокоение.
Моя кожа гудит, когда я распахиваю дверь. Девочки вздрагивают, но когда Иден поворачивается ко мне, на ее лице появляется лукавая улыбка.
— Эмерсон! — Шарлотта визжит, поправляя вырез платья, чтобы прикрыть грудь, и я знаю, что должен рассмотреть толпу за стеклом, но все, что я вижу, — это она.
Ее невинные карие глаза расширяются, когда я пересекаю комнату, ее нижняя губа отвисает, когда она потрясенно смотрит на меня. Но я не останавливаюсь.
— Иден, — отвечаю я грубым тоном, не сводя глаз с Шарлотты.
— Привет, Эмерсон, — мило отвечает Иден.
— Убирайся.
Она отвечает понимающей улыбкой, прежде чем уверенно направиться к двери. Я даже не слышу, как за ней закрывается дверь, прежде чем беру Шарлотту, мою Шарлотту, на руки.
Когда я шел сюда, у меня были другие планы, в основном связанные с тем, чтобы отвезти ее домой, увезти как можно дальше от этого места и всех грехов, которые могли ее постичь, но прямо сейчас, когда она на расстоянии вытянутой руки, я бессилен.
Мои руки обхватывают ее за талию, притягивая к своему телу, когда я прижимаюсь своими жесткими, неумолимыми губами к ее гибким, нежным губам. На секунду она позволяет мне поцеловать себя, жадно прижимаясь к моей шее, и мое тело становится горячим и напряженным от предвкушения.
Но это длится всего мгновение. Один удар. Достаточно, чтобы я почувствовал надежду, прежде чем она упадет на пол, разбившись, как стекло.
— Эмерсон, остановись! — Кричит она, хватая меня за грудь и отталкивая с достаточной силой, чтобы я остановился.
Я высвобождаюсь из наших объятий и смотрю в эти знакомые глаза лани, умоляя ее душу дать мне еще один шанс.
— Ты не можешь просто ворваться сюда и ожидать, что я снова брошусь в твои объятия.
— Ладно, — ворчу я. — Тогда тебе нужно идти домой.
Она реагирует так, словно я дал ей пощечину, недоверчиво наклоняя голову.
— Я тебе не принадлежу, — выплевывает она с таким ядом, что слова причиняют боль, как кинжалы. — Больше нет.
Когда она пытается обойти меня и направиться к двери, я хватаю ее за талию, но она снова вырывается.
— Может, я и не владею тобой, но я владею этим клубом.
— Я принадлежу этому месту так же, как и ты, — кричит она, отталкивая меня, но меня притягивает ее сила притяжения, и я не могу отодвинуться.
Прежде чем она подходит к двери, я загоняю ее в угол и приподнимаю ее подбородок, чтобы встретиться с ней взглядом.
— Что ты собираешься делать, Шарлотта? Ты пришла сюда, чтобы позволить Иден трахнуть тебя ради забавы?
— Ну и что с того, если я это сделаю? Ты был тем, кто заставил меня поверить, что я достаточно сексуальна и красива.
То, как она высоко держит голову, сила ее убеждений — это как экстаз в моей крови, но мне неприятно видеть, как она направляет эту враждебность на меня.
— Ты сексуальна и красива, Шарлотта. И ты моя.
— Больше нет, — огрызается она, но я улавливаю легкую дрожь в ее ответе, достаточную, чтобы заставить ее оставаться на этом месте, в моих руках, пока она не перестанет это говорить.
— Да, это так, — ворчу я, сжимая ткань ее платья в кулак.
— Ты назвал нас никем, Эмерсон. Когда Бо стоял в твоей гостиной и у тебя была возможность рассказать ему все, ты сказал, что это ерунда.
Ее голос дрожит, и я не могу оторвать рук от ее лица, прикасаясь к ее подбородку и шее. Время, проведенное вдали от нее, превратило меня в отчаявшегося мужчину, нуждающегося в прикосновении ее кожи и вкусе ее губ.
— Я не идеальный мужчина, Шарлотта, и я подвел тебя. Мне очень жаль.
— Ты сказал мне, что отношения, которые мы построили, будучи твоей сабой, означали, что я всегда могу доверять тебе.
Эти слова пронзают мою жесткую внешность, как кинжалы.
— Ты можешь доверять мне, Шарлотта. Я был неправ в том, что сказал. Позволь мне загладить свою вину перед тобой. Я могу заслужить твое прощение.
— Каким образом?
Есть гораздо лучший ответ, который она ищет, но в данный момент я не совсем соображаю своим умом. Я мыслю строго своим сердцем и своим членом, они оба борются за доминирование, и хотя это самая глупая идея, которая когда-либо приходила мне в голову, в данный момент она нам на руку.
— Что ты делаешь? — Визжит она, когда я поднимаю ее и перекидываю через плечо.
Вынося ее на середину комнаты, я осторожно кладу ее на трон. Как только она садится, я расстегиваю рубашку у шеи, всего на пару пуговиц, чтобы я мог двигаться и дышать. Затем я расстегиваю манжеты своей рубашки и закатываю рукава до локтя. Она не вскакивает со стула и не пытается убежать из комнаты, так что я думаю, это хороший знак.
— Эмерсон… — Пытается возразить она.
Стоя перед ней на коленях, я провожу руками вверх по ее бедрам, задирая ее платье до бедер. Она прикусывает нижнюю губу и наблюдает за мной с беспокойным, но в то же время любопытным выражением.
— Я стою перед тобой на коленях, Шарлотта. Я знаю, что обещал заботиться о тебе, но совершил ошибку. Позволь мне загладить свою вину перед тобой.
— Едва ли этого достаточно, Эмерсон.
— Это начало, — стону я, подтягивая ее бедра к краю сиденья.
Мое лицо почти зажато между ее коленями, я вдыхаю аромат ее тепла, и мой рот наполняется слюной в ответ. Я готов нырнуть прямо сейчас, ласкать ее безупречную киску, как животное, которым я и являюсь, но я должен выждать время.
Она ахает, когда я прокладываю поцелуями путь вверх по внутренней стороне ее бедра, мягкими губами и влажным языком, оставляя за собой дорожку из мурашек. Когда я достигаю пульсирующей, влажной вершины ее бедер, ее ногти впиваются в мои волосы, притягивая мое лицо ближе к тому месту, где она этого хочет.
Мои пальцы нащупывают тонкий край ее трусиков, деликатно стягивая их вниз по ногам. Именно в этот момент я вспоминаю, что у нас за спиной сплошная стеклянная стена и нетерпеливые посетители, наслаждающиеся шоу. Я был так сосредоточен на Шарлотте и на том, что она снова в моих объятиях, что забыл, что мы в комнате для вуайеристов.
Я мог бы задернуть занавеску или приглушить свет в комнате для уединения, но когда я украдкой бросаю взгляд на ее лицо, Шарлотта, кажется, она не так уж сильно возражает против наблюдающих глаз.
На самом деле, она выглядит более возбужденной, чем, когда-либо я ее видел. Я вижу рельефные очертания ее сосков, проступающие сквозь черную ткань платья.
Ее бедра наклоняются, и рука в моих волосах направляет мое лицо ближе к тому месту, где она этого хочет, озорная улыбка растягивается на моем лице. Притягивая ее бедра ближе, я зарываюсь лицом между ее бедер, проводя своим нетерпеливым языком между ее складочек.
Гул ее удовольствия вибрирует во мне, когда я делаю это снова и снова, поглощая ее лоно, как развратный и отчаявшийся грешник, которым я и являюсь.
— Соси мой клитор, — хнычет она, и я почти колеблюсь.
Это та же самая девушка, которая когда-то боролась с малейшими непристойностями, а теперь она трахает меня и говорит мне, чего она хочет.
Гордость переполняет мою грудь, и я рычу в ответ, обхватывая губами ее самое чувствительное местечко, посасывая его так, как ей нравится.
Ее крики эхом разносятся по комнате, отражаясь от голых стен. Протянув одну руку, я дергаю ее за вырез, обнажая грудь и разминая мягкую плоть, пока трахаю ее своим языком. Другой рукой я легко провожу пальцем внутрь нее.
Ее бедра приподнимаются, и я хочу, чтобы это никогда не заканчивалось. Я держу ее наслаждение в своей ладони, рычащее, ноющее напоминание о том, что она моя.
Снова поднимая на нее взгляд, я не вижу слишком юной девушки, которая, спотыкаясь, вошла в мой офис в тот первый день. Я вижу Шарлотту в том виде, в каком она всегда должна была быть — уверенной, сексуальной и счастливой.
— Это прямо здесь, — выдыхает она. — Не останавливайся.
Загибая палец, я ввожу другой и сильно накачиваюсь, жадно посасывая ее клитор, чувствуя, как напрягаются мышцы ее миниатюрного тела вокруг меня.
Ее прерывистое дыхание прерывается, когда она достигает кульминации, оставляя ее в дрожи, когда она кончает.
Она тает на сиденье, как свечной воск, и я осторожно вытаскиваю пальцы, прокладывая дорожку поцелуев вдоль ее бедер.
Мой член ноет в штанах, умирая от желания погрузиться в ее влажный жар, но я пока не двигаюсь, чтобы освободить его из оков. Я здесь не для того, чтобы трахать ее. Я здесь, чтобы вернуть ее.
— Пойдем со мной домой, — шепчу я, медленно провожу руками вверх по ее ногам, возвращая трусики на место.
Ее голова все еще откинута назад, глаза закрыты, когда она переводит дыхание.
— Ты действительно думаешь, что этого достаточно, чтобы загладить свою вину передо мной, Эмерсон?
Открыв глаза, она смотрит на меня сверху вниз, поглаживая мое лицо своими мягкими руками.
— Скажи мне, чего ты хочешь, и я это сделаю, — умоляю я.
Теплота в выражении ее лица исчезает, оставляя выражение разочарования с плотно сжатыми губами. Затем она встает с трона, одергивает платье и топает к двери. Через секунду я вскакиваю на ноги и бросаюсь за ней.
— Этого недостаточно, Эмерсон.
Когда она тянется к дверной ручке, я замечаю, что она колеблется, ее решимость напрягается, и какая-то часть меня хочет увидеть, как она сломается. Простит меня, примет меня обратно вопреки здравому смыслу, не заставляя меня по-настоящему расплачиваться за ту боль, которую я причинил.
А другая часть хочет, чтобы она осталась сильной, забрала всю власть и контроль, которые я хранил все это время, и делала то, что правильно для нее. Даже если для этого придется оставить меня здесь.
Когда она это делает, я так горжусь ею, но это все равно чертовски больно.
Стоя один в тускло освещенной комнате, я думаю о том, что она сказала. Этого недостаточно. Я знаю, чего было бы достаточно, но я не знаю, хватит ли у меня духу сделать это.