После ужина мы разошлись по своим комнатам. Я пошла в душ, а, выйдя из ванной в пижаме с изображением Микки Мауса, обнаружила на своей кровати подругу. Она сняла с себя роль веселой болтушки и, подняв на меня грустные глаза, обеспокоенно спросила:
— Ты же поедешь к нему?
— Что?
— Ему сейчас плохо там одному. Он вроде бы взрослый, но такой дурак, — встав с места, Лизи взяла меня за руку и потащила в свою комнату. — Однажды он меня доведет, и я расскажу ему о том, как обстоят дела на самом деле. Но я все жду, когда он сам увидит ее настоящую и поймет…
— Лизи, ты, о чем? — спросила я, когда она закрыла за нами дверь спальни.
— Не забивай голову. — отмахнулась блондинка. — Говоришь, он тебя лапает, но до дела так и не доводит? — отпустив мою руку, она прошла в гардеробную.
— Я совсем не так говорила! — возмутилась я.
— Но суть именно такова, — донесся философский голос. — Ты должна сама взять быка за рога!
Она вышла, держа в руках кусок ткани, черный плащ, новую упаковку чулок и туфли на высокой шпильке.
— Если он и в этот раз не выпустит своего дружка на дело, значит… — многозначительно подняла бровь, — У моего братца проблемы в Трахляндии. Может, он слишком много девиц перетрахал, отчего его боец не выдержал и ушел на преждевременный покой…
— Лизи! — трагичность монолога заставила засмеяться.
— Вот вообще не смешно. Ржет она. Ты первая плакать должна. Одевайся!
*
Я стояла и с ужасом рассматривала в зеркале гардеробной комнаты необычную для меня девушку. Подругу, судя по ее комментариям, все устраивало. Меня — ужасало.
Куском ткани оказалось кружевное боди, плотно облегающее тело и открывающее практически всю спину. К нему прилагались чулки и шпильки. А прикрыть все это мне предлагалось одним единственным черным плащом.
— Я похожа на проститутку, — неуверенно повернулась на Лизи, которая, вероломно воспользовавшись моментом, схватила мое лицо и начала аккуратно красить губы.
— Ты сегодня в собственной постановке играла проститутку, и тебя это не особо смущало. Сама же взяла себе эту роль.
— Это другое, — не соглашалась, содрогаясь теперь еще и ярко-красной помаде
— Только тушь и помада. — деловито заключила мой визажист. — Ты сейчас не роль проститутки исполняешь, а той, кто едет поддержать и, скажем так, успокоить своего расстроенного мужчину.
— Почему они не общаются? — попыталась спросить подругу, но она не ответила, только грустно улыбнулась, обещая однажды все мне рассказать.
*
Такси останавливается возле одиноко стоящего дома, построенного по самым последним тенденциям архитектурной моды. Водитель желает мне приятного вечера. Открываю дверь и чувствую, как ритм сердца отдается во всем теле. Дождь капает на волосы, стоит мне выйти из машины. Прижимаю к груди маленький клатч и быстро шагаю к двери.
*
— Он не любит останавливаться в отелях. Его друг актер часто предлагал ему свой дом, если он приедет в Саннивейл.
— А вдруг он не там?
— Там. — уверенно отвечала подруга. — Я уже успела достать его сообщениями. Во всяком случае сотовый его точно там.
— Лизи!
— Карета ждет, — она открыла передо мной дверь такси и жестом велела садиться. — Я бы попросила Дэна тебя отвезти, но ты начнешь истерить.
*
Когда моя рука поднимается к звонку, я застываю на пару секунд. Делаю глубокий вдох и собираюсь. Представляю, как и всегда, что роль, невидимым туманом, окутывает меня. Начинает с ног и поднимается вверх, полностью покрывая все тело, создает совершенно другую Хлою Райт.
Палец дотрагивается до кнопки, и мне остается только ждать.
Когда внутри тревожно начинает звенеть сомнение в правильности происходящего, дверь открывается.
Райан стоит передо мной босиком. Он в темных джинсах и светлой футболке, волосы взъерошены, в руках стеклянная бутылка с минеральной водой, а во взгляде отстраненность, переходящая в удивление.
— Хлоя? — произносит он одними губами и приоткрывает дверь, показывая, что я могу пройти.
Он пытается улыбнуться, но в его глазах я считываю коктейль из тоски и боли, который сводит меня с ума.
Почему тебе так плохо? Почему?
Не знаю, могу ли я помочь тебе, но, поверь, сделаю все, что ты захочешь, лишь бы тебе стало лучше.
— Я сейчас не самый лучший собеседник. — криво усмехается Райан, когда мы входим в большую комнату.
Она меньше, чем гостиная Стилов, но здесь также, как и в особняке, есть камин. А вместо кресел перед ним расстелен мягкий светлый ковер, на который усаживается Райан.
Сценарист в моей голове спешно обдумывает, какая фраза была бы эффектной.
И, возможно, я звучу, как глупое клише, но это единственное, что приходит мне в голову. Положив сумочку на кресло, начинаю расстегивать плащ и произношу:
— А мы не будем болтать.
Тренч падает рядом с моими ногами и Райан поворачивает на меня голову. Его взгляд меняется. Сразу, в течение доли секунды. Сейчас меня изучает самый красивый хищник, которого я когда-либо видела в жизни. Он опускает бутылку на пол и поднимается. Снимает с себя футболку, и мое сердце уходит в бешенный ритм, а низ живота начинает гореть. Футболка падает, обнажая широкие плечи и потрясающий пресс. В два шага он оказывается рядом. Заключает в крепкие объятия и вторгается в губы бесконечно жадным поцелуем.
Я не знаю, как это описать, но ощущение, словно через прикосновения я остро чувствую, насколько сильно он нуждается во мне сейчас, в эту самую минуту. И это понимание стирает какие-либо остатки стеснения. Отвечаю ему со всей возможной в моей душе страстью.
Мужские руки поднимают меня за бедра и мои ноги обхватывают талию Райана. Он опускается на мягкий ковер вместе со мной.
— Сегодня ты станешь моей. — говорит с возникшей в голосе хрипотцой и нежно целует.
— Я уже очень давно твоя, — тихо шепчу ему в ухо.
Хватая мои волосы, он смотрит мне в глаза двумя синими, поглощающими волю вселенными.
— Я не смогу контролировать себя, — словно извиняясь, произносит он.
— И не надо, — поддавшись вперед, дотрагиваюсь до его губ.
**
Два обнаженных тела, сплетенные в объятии. Он бережно прижимает меня к себе, ласково гладит по волосам, и я знаю, что его волнует этот вопрос.
Но он ничего не спрашивает.
А я не могу ему рассказать. Не могу. Пожалуйста.