Хлоя
— Ба, мы пришли! — кричу, как только мы входим с Лизи в наш с бабушкой небольшой и порядком обветшавший дом, который гордо возвышается между новенькими особняками богатых соседей.
Мы переехали сюда, когда мамы с папой не стало. Тогда я училась в средней школе. Бабушка заменила мне обоих родителей, и всегда старалась сделать все от нее зависящее, чтобы я не чувствовала себя хуже других детей.
В свое время она была известной детской писательницей. Сейчас же ба редактирует тексты книг молодых авторов. Это не приносит баснословных денег, но нам двоим вполне хватает на жизнь.
И бабушка поддерживает мои писательские начинания. Именно благодаря ее с Лизи участию, в студенческом театральном кружке уже несколько месяцев проходят репетиции моей пьесы.
Ну, как моей… История состоит из нескольких сюжетных линий, взятых из известных всем классических произведений и переделанных на новый лад.
Я начала работать над ней еще в старшей школе. А полгода назад как-то утром забыла свою папку на кухонном столе.
Мне нравится писать и сохранять мысли на бумаге. И только потом перепечатывать их на компьютер, который, кстати сказать, давно пора менять. К сожалению, тот, о котором я мечтаю, стоит очень дорого. Намного больше того, что я могу себе позволить. При Лизи я никогда об этом не упоминаю. Зная ее характер, легко догадаться — она мне его сразу же купит.
И да, несомненно, чертовски приятно иметь такого друга, но не все должно доставаться легко. Поэтому о моей зрительной любви с белым mac air знает только консультант в торговом центре, где я практикую гипноз ноутбука. Вдруг однажды удастся сделать так, что он сам пойдет за мной.
Тем же вечером я обнаружила свою папку, дополненную заметками ба, на котором красовалась записка:
«Огонь! Вечером обсудим».
— Получается, ты у меня не только стихи пишешь? — говорила она позднее, разливая чай по фарфоровым кружкам. — Почему раньше мне не показывала?
— Хотела хорошенько отшлифовать. Ты же сама учила, жемчуг нуждается в полировке.
— И какая это по счету полировка? — усмехалась ба.
Лизи не могла об этом не узнать. И после кучи ругани в мой адрес, подчеркивающей вопиюще-бестактное утаение информации от лучшей подруги, я, наконец, получила от нее взрывную дозу поддержки. Такую колоссальную, что ощутила себя чуть ли не вторым Шекспиром.
Конечно, понимаю — вера в нас наших близких не всегда может быть объективной. Но ведь иногда это и не важно. Она в любом случае ценнее всего остального. И именно она дарит силу и помогает вырастить крыльям за спиной.
Через две недели после того памятного вечера к нам на почту пришло письмо из драм кружка. В нем сообщалось, что пьеса рассмотрена и одобрена.
Настало мое время отчитывать ба с Лиззи. Пока я расхаживала на кухне из угла в угол, они сидели за столом с опущенными в виноватой позе головами. Разыгрывали сцену покаяния и делали это ужасно плохо, ужасно.
— Как вы могли отправить пьесу за моей спиной? — негодовала я.
— Это все я! — в голос отвечали обе, самоотверженно прикрывая друг друга.
Моего гнева хватило почти на час.
В отличие от Лизи, способной вычеркивать человека из жизни на более продолжительные сроки, я так не умею. Вспыхиваю намного легче, чем она, но и успокаиваюсь гораздо быстрее. Мне даже не нравится эта черта. Что за тряпка, которая тут же улыбается?
Но ба учит ценить каждую минуту жизни и не тратить ее на ссоры и ругань с близкими.
«Наслаждайся каждой секундой» — часто говорит она мне.
Поэтому через полтора часа мы втроем уплетали бабулин тыквенный пирог и обсуждали, как однажды я стану второй Джоан Роулинг.
— Вообще-то я бы хотела снимать кино, — смущенно добавила я.
Лизи тогда поперхнулась, и я бы почти обиделась, если бы она искренне не воскликнула:
— Я тоже об этом подумала! Только об актерстве. Помнишь, как ты классно играла старуху и ту злую ведьму. У меня аж дух тогда перехватило! А еще больную на голову в той странной школьной постановке и смешную богачку.
— Моя внучка станет звездой, — заговорщически подмигнула моя родственница.
— Почему, кстати, ты никогда не пробуешь получить главные роли?
— Тоже самое ей говорю. — согласно закивала бабушка и положила нам еще по одному кусочку ароматного пирога. — Это бы помогло Хлое перебороть стеснение. Она же преображается на сцене.
— Да! Миссис Райт, вы тоже были в шоке? Первый раз я поверить не могла, что это моя Хлоя-моня, когда она смеялась в роли ведьмы. Честное слово, у меня по спине бегали мурашки.
— Да ладно тебе, — отмахнулась я, ощущая, как смущаюсь. — Мне нравятся небольшие и необычные роли. В них можно стать совсем другим человеком на короткий срок. А главные роли я вряд ли потяну, не так талантлива.
— Вот посмотрите, она даже при нас покраснела! — тыкнула в меня пальцем подруга. — Что за человек?! И почему так не уверена в себе?!
*