Эйдан сразу же замечает меня. Он собирался сделать глоток, но застывает со стаканом пива на полпути ко рту.
Слишком поздно притворяться, что я его не видела. Поэтому я коротко киваю Эйдану и подхожу к бару. Сажусь и смотрю в противоположном направлении, изучая интерьер.
В освещенном зеркале за стойкой бара отражаются полки с ликером. Красные кожаные кабинки тянутся вдоль боковой и противоположной стены. В другом конце комнаты бильярдный стол ярко освещен сверху лампой с логотипом «Будвайзер». В остальном заведение темно и пахнет несвежим пивом, картошкой фри и табаком.
Таким может быть любой бар в любой точке планеты.
Я нахожу эту обыденность странно успокаивающей.
— Что ты будешь пить?
Бармен, хипстер в очках, одетый в джинсы с подтяжками и с вязаной черной шапочкой на голове, выглядит лет на восемнадцать. Это заставляет меня чувствовать себя древней, и я ненавижу его за это.
— «Джонни Уокер Блю», — говорю я ему. — На три пальца. Чистый.
— Отлично, — говорит он, кивая. Как будто мне не насрать на его мнение.
Успокойся, Кайла. Он просто делает свою работу. Я посылаю парню слабую улыбку, чтобы загладить свои недобрые мысли. Он смотрит на меня встревожено — так, будто думает, что могу заигрывать с ним, и быстро отворачивается, потянувшись за бутылкой.
Я ставлю локти на стойку, опускаю голову на руки и вздыхаю.
Рядом со мной звучит низкий голос:
— Ты в порядке?
Мое сердце замирает. Я даже не поворачиваюсь, чтобы посмотреть на говорившего. Я знаю, кто это.
— Вы спрашиваете меня об этом уже в третий раз, мистер Лирайт.
— И это уже пятый раз, когда ты называешь меня по имени моего отца. Мне не нравился мой отец. Вот почему я снова прошу тебя называть меня Эйдан.
Я поднимаю голову и смотрю на него. Эйдан опирается на стойку и смотрит на меня сверху вниз своими темными глазами. Выражение его лица серьезное, граничащее с напряженным, но я не думаю, что это из-за имени.
Я думаю, он беспокоится обо мне.
Да, мы оба обеспокоены.
— Я прошу прощения.
— Извинение принято, — мгновенно говорит он. — Что ты здесь делаешь?
Бармен-хипстер ставит передо мной напиток, затем уходит, чтобы позаботиться о другом клиенте. Я беру стакан и поднимаю его над головой.
— Наслаждаюсь исключительным шотландским виски.
— Без мужа?
Я замираю. Потом вспоминаю, как дышать, и делаю глоток.
— Какой ты наблюдательный.
Он смотрит на мой профиль с таким непоколебимым вниманием, что мне хочется спросить, не пытается ли он запомнить его, чтобы потом легко узнать в полиции.
Затем Эйдан садится рядом со мной.
Дерьмо.
— Не нужно делать такое лицо. Я не кусаюсь.
— Я не делаю никакое лицо. А насчет укусов — это спорно.
— Я тебе не очень нравлюсь, не так ли?
Я тяжело выдыхаю, затем делаю еще один глоток виски.
— Это прозвучит банально, но дело не в тебе. А во мне.
— Ты права. Это действительно звучит банально.
— Если бы я сказала тебе причину, ты бы понял.
— Так скажи мне причину.
Эйдан сидит лицом ко мне, ноги расположены так, что его бедра находятся по обе стороны от моего стула. Я не в ловушке — могу повернуться в другую сторону и спрыгнуть, — но почему-то мне кажется, что я в ловушке.
Я смотрю на Эйдана краем глаза. Сегодня вечером он одет в черную футболку и черную кожаную куртку, с джинсами в тон. Даже его ботинки черные. Он больше, чем когда-либо, похож на основателя подпольного бойцовского клуба.
— Я… я переживаю довольно трудные времена.
— Твой дом, — подсказывает он.
У меня такое чувство, что Эйдан знает, что мои трудные времена не имеют никакого отношения к дому. Он просто хочет, чтобы я продолжала говорить. Я прочищаю горло, облизываю губы и размышляю, как много ему сказать.
— Есть кое-то более личное, чем дом.
Пара занимает два стула слева от меня. Они смеются и говорят о фильме, который только что посмотрели. Мужчина небрежно обнимает женщину за плечи, притягивая ее для поцелуя. Наблюдая за ними, я чувствую, как сердце пронзает стрелой тоски.
Поцелуй. Дружеское общение. Простая радость быть с кем-то, кого ты любишь, смеяться и пить вместе.
Думаешь, что у тебя есть все время в мире — и вдруг, в один миг, эти часы перестают идти.
Мое горло сжимается. Щиплет глаза. Я резко встаю и ставлю свой стакан на стойку. Сдавленным голосом я говорю:
— Мне нужно идти.
Не говоря ни слова, Эйдан забирает мой стакан, нежно берет меня за руку и уводит к кабинке в углу, где сидел ранее.
Изо всех сил стараясь не заплакать, я позволяю ему себя вести. Я сажусь первой. Вместо того чтобы сесть напротив меня, он садится рядом.
Когда я напрягаюсь, Эйдан говорит:
— Ты можешь плакать, если тебе нужно. Отсюда тебя никто не увидит.
Он прав. Его массивная фигура загораживает остальную часть бара. Мы только вдвоем, лицом к стене, на которой висит копия «Собак, играющих в покер»2 в рамке.
Я опускаю плечи, откидываю голову на спинку стула и прижимаю кончики пальцев к глазницам.
Мы сидим так, кажется, очень долго, на заднем плане играет музыкальный автомат, в воздухе разносится низкий гул разговоров и звон бокалов. В конце концов, я слышу звук стакана, скользящего по столешнице в мою сторону.
— Виски поможет. По крайней мере, на какое-то время.
Я смотрю сквозь пальцы. Стакан «Джонни Уокер Блю» стоит на столе передо мной. Слева сидит Эйдан и смотрит на меня сверху вниз полуприкрытыми глазами.
Я шепчу:
— Спасибо, — и поднимаю стакан, осушая его одним глотком.
Эйдан хмыкает. Я не знаю, означает ли это одобрение или неодобрение, и мне по хрен в любом случае.
Он ловит взгляд бармена, поднимает два пальца и жестом просит еще. Мальчик-хипстер кивает.
Мы больше не разговариваем, пока наши напитки появляются на столе и бармен не уходит своей дорогой.
Эйдан говорит тихим голосом:
— Он причиняет тебе боль? Бьет тебя?
Я знаю, кого он имеет в виду под «он», и почти смеюсь над этим. Майкл был самым неагрессивным человеком на планете. Он даже не мог смотреть боксерские поединки, потому что насилие его расстраивало.
— Нет.
Молчание Эйдана кажется полным сомнения.
Я знаю, что не обязана ничего объяснять, но Эйдан добр ко мне, и явно обеспокоен, поэтому я неохотно говорю полуправду.
— Он… оставил меня.
— Вы расстались?
Это один из способов обозначить произошедшее.
— Да.
Он делает большой глоток пива, затем ставит стакан на стол.
— Я никогда не был женат. Не вижу в этом смысла.
— Ты бы понял смысл, если бы когда-нибудь был влюблен.
— Ты так говоришь, как будто думаешь, что я никогда не был.
— А ты был?
Эйдан делает еще один глоток пива. Облизывая губы, он пристально смотрит на меня.
— Нет.
— Тогда ты не знаешь, чего лишаешься.
Его взгляд становится проницательным.
— Да, по тебе видно, что это очень весело.
Это больно. Я разрываю зрительный контакт и делаю глоток из только что принесенного шота.
— Это того стоит. Неважно, насколько все может быть плохо, неважно, если в конце концов все развалится, это стоит каждой минуты.
— Даже когда все заканчивается тем, что ты плачешь в баре рядом с незнакомцем?
— Да. И я не плачу. И технически, ты не незнакомец.
Эйдан выдыхает через нос, что может быть смехом.
— Ладно. Я поверю тебе на слово.
Он откидывает голову назад и допивает остатки своего пива. Я отпиваю еще виски и тереблю обручальное кольцо, прокручивая его большим пальцем вокруг безымянного. Эйдан замечает.
— Могу я задать тебе личный вопрос?
— Было бы здорово, если бы ты этого не делал.
Игнорируя это, он говорит:
— Ты находишь меня привлекательным?
У меня перехватывает дыхание. Сердце летит галопом. Я ставлю стакан на стол и осторожно говорю:
— Я замужем.
— Я не это спрашивал.
— Эйдан…
— Потому что я думаю, что ты красивая. Грустная, немного стервозная, но чертовски красивая. Я хочу, чтобы ты сегодня вечером поехала со мной.
Ошеломленная, я таращусь на него, разинув рот.
— Что?
Эйдан не улыбается. И не отвечает. Он просто смотрит прямо мне в глаза и ждет.
Я отрываю от него взгляд и фиксирую его на вставленной в рамку копии «Собак, играющих в покер», пока пытаюсь взять под контроль дыхание.
— Я не сплю с незнакомцами.
— Ты только что сказала, что я не незнакомец.
— Отлично. Я также не сплю и с недавними знакомыми.
— Посмотри на меня.
— Я бы предпочла этого не делать.
Эйдан берет меня за подбородок и поворачивает мою голову так, чтобы я смотрела ему в глаза.
— Ты находишь меня привлекательным?
Мое тело вспыхивает пламенем. Я нервно сглатываю, затем говорю:
— Нет.
— Хорошо. Давай попробуем еще раз. И на этот раз будь честна со мной. Ты находишь меня привлекательным?
Я прикусываю нижнюю губу зубами и жую ее. Его взгляд опускается на мой рот, затем возвращается к моим глазам.
Держа руку на моем подбородке, Эйдан хрипло говорит:
— Я так и думал. Так что пойдем со мной домой. Позволь мне заняться с тобой любовью. Тебе это нужно.
Я отстраняюсь и прикрываю глаза рукой.
— Я не могу поверить, что ты только что это сказал.
— Никто никогда раньше не говорил тебе, что хочет тебя трахнуть?
Мое лицо такое горячее, что кажется обожженным солнцем. Мои уши тоже.
— Мне нужно идти.
— Не убегай.
— Обычно именно так люди делают, когда им страшно.
— Ты не боишься меня. Ты просто удивлена. Это две разные вещи.
— Откуда тебе знать, боюсь я или нет? Ты даже не знаешь меня!
— Я знаю достаточно.
Я подавляю изумленный смешок.
— Черт возьми, ты действительно уверен в себе, не так ли?
— Посмотри на меня, Кайла.
— Я не могу. Я могу растаять, превратившись в пылающую лужу смущения.
— Ты не должна смущаться того, что хочешь трахнуть меня.
— О боже мой! Ты себя слышишь?
Он отводит мою руку от лица и не отпускает ее. Обхватывает другой рукой мою щеку и нежно поворачивает мою голову к себе.
Когда я смотрю на Эйдана, он говорит:
— Ты сказала, что хорошо чувствуешь, когда тебя дурачат. Так что скажи мне, если ты думаешь, что это все чушь собачья. Я хочу тебя. Ты тоже хочешь меня. Тебе грустно. Я хочу, чтобы ты почувствовала себя лучше, даже если это означает только сегодняшнюю ночь. Ты меня не боишься. Ты знаешь, что я не причиню тебе вреда. Ты просто сейчас немного не в себе, ты не привыкла к тому, что люди говорят именно то, что имеют в виду, и ты не уверена, как с этим справиться.
Его взгляд снова опускается на мой рот. Его голос звучит хрипло.
— И ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя.
Мое сердце болезненно колотится, я тихо говорю:
— Ты сумасшедший, не так ли? Ты сумасшедший.
— Ты знаешь, что это не так.
— Я могу честно сказать, что прямо сейчас я даже не знаю своего собственного имени.
— Ты Кайла, — тихо говорит Эйдан, затем наклоняется и прижимается своими губами к моим.
Это едва ли поцелуй. В нем нет языка. И почти нет никакого давления. Это всего лишь легкое прикосновение его губ к моим, а потом все кончается.
И я задыхаюсь.
Дрожу и хватаю ртом воздух, потому что мои легкие сжимаются будто в тисках, и в кровь хлынул весь адреналин, который был в моем теле.
Этот не-поцелуй был как удар молнии.
Глядя глубоко в мои глаза, Эйдан шепчет:
— Хочешь еще?
Я останавливаюсь, чтобы сделать прерывистый вдох, пока Эйдан наблюдает за мной с расстояния в несколько дюймов, его глаза горят.
— Я не уверена. Слишком много всего. Голова не работает. Я не могу честно ответить тебе «да» или «нет».
— Хорошо, — говорит Эйдан, слегка поглаживая большим пальцем мою скулу. — Ты дашь мне знать, когда решишь.
Затем Эйдан отстраняется и жестом просит бармена принести еще выпивку.
Я почти падаю лицом вниз на стол, но мне удается взять себя в руки. Я делаю глоток виски и испускаю тяжелый, неровный вдох.
— Я не смогу доехать домой, если я выпью еще. Или это твой план?
— Мой план состоит в том, чтобы раздеть тебя и услышать, как ты кончаешь.
— Госпо…
— Но я не хочу, чтобы ты была пьяна. Я хочу, чтобы ты запомнила все, чтобы вернуться снова.
— Ты, кажется, уверен, что я так и сделаю.
— Так и есть. И ты это сделаешь.
Я недоверчиво качаю головой.
— Должно быть, это фантастика — идти по жизни с такой уверенностью в себе.
— Это так. Я хочу поцеловать тебя снова.
— Не мог бы ты, пожалуйста, дать мне минуту, чтобы прийти в себя? Я чувствую себя так, словно кто-то только что столкнул меня со скалы.
— Ты в порядке.
— Откуда ты знаешь?
— Ты больше не плачешь.
Я обдумываю мысль.
— Ты прав. Я не плачу.
— Не за что.
Эйдан странно самоуверен, но я должна признать, что он не самодовольный. В том, как он говорит, нет никакого высокомерия. Как будто он просто констатирует факты, а затем позволяет мне решить, как я хочу на них реагировать.
Я не знаю, как воспринимать его прямоту.
Однако в одном Эйдан прав. Я его не боюсь. Его нельзя назвать нормальным, по крайней мере, с точки зрения моего опыта общения с мужчинами, но он заставляет меня нервничать, а не бояться.
Я думаю, что нервозность можно было бы описать и как возбуждение, но я пока не готова думать об этом.
Я спрашиваю:
— Ничего, если мы сядем друг напротив друга?
— Конечно. Есть какая-то особая причина, почему?
— Я нахожу твое присутствие немного подавляющим.
Он усмехается.
— Я пересяду, но хочу предупредить тебя, что даже сидя напротив, я буду доминировать.
— Наверняка.
— К тому же, ты будешь вынуждена смотреть на меня. А когда мы сидим так, ты можешь избегать моего взгляда и пялиться на эту уродливую картину сколько угодно.
Это заставляет меня улыбнуться.
— Ты интересный парень, Эйдан, я отдаю тебе должное.
— Спасибо. Я тоже думаю, что ты интересная, — его голос понижается, — и твои глаза, они охренительно красивые. — Мои щеки и уши снова становятся горячими. Жар разгорается еще сильнее, когда Эйдан добавляет: — Я хочу, чтобы эти глаза были открыты, когда кончишь для меня.
У меня пересыхает во рту. Приходится сделать еще глоток виски, прежде чем я снова обретаю дар речи.
— Не то чтобы я собираюсь переспать с тобой — это не так, но для поддержания разговора скажу тебе, что я занимаюсь сексом только в темноте.
— Не со мной.
Я недоверчиво качаю головой.
— Я не могу в это поверить.
— Почему это?
— Потому что в реальной жизни люди о таком не говорят.
— Если с тобой о таком не говорили, то это не значит, что такого не бывает вообще.
Эйдан продолжает делать все эти очень хорошие замечания, что очень раздражает.
— Неужели в наши дни все холостяки такие…
— Какие?
— Я ищу слово.
— Нахальные?
— Откровенные — ближе к тому, о чем я думаю.
Его смешок низкий и опасный.
— Ты еще не слышала откровенностей, Кайла.
Я, наконец, отрываю взгляд от стены передо мной и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Эйдана. Его глаза теплые, как и выражение его лица, но я все равно дрожу.
Я твердо говорю:
— Я не буду заниматься с тобой сексом.
— Хорошо.
— Я серьезно, Эйдан. Я сейчас не в том настроении, чтобы с кем-то встречаться.
— Я услышал тебя.
Я прищуриваюсь и изучаю выражение его лица.
— Почему это звучит так, будто ты все еще думаешь, что я собираюсь переспать с тобой?
— Потому что я это знаю. Но я могу ошибаться. Это случается. — Мгновение мы смотрим друг на друга. — Я надеюсь, что это не так, — говорит Эйдан мягко. — Я действительно хочу сделать так, чтобы ты кончила.
Я не понимаю, как Эйдану удается быть совершенно бестактным и в то же время до безумия привлекательным. Что бы это ни было за колдовство, мне нужно уйти от него, пока я не наделала глупостей.
— Я сейчас иду домой. Это был интересный разговор, который я долго не забуду.
Его взгляд опускается на мои губы. С явным сожалением он говорит:
— Я тоже этого не забуду.
Эйдан снова поднимает глаза, чтобы встретиться со мной взглядом.
— Но если ты передумаешь, я живу прямо наверху, над баром. Я прихожу домой каждый вечер после шести и не сплю до полуночи. Если ты придешь позже, тебе, возможно, придется стучать немного громче, потому что я сплю как убитый.
— Я не собираюсь стучать в твою дверь, Эйдан.
— Хорошо.
— Пожалуйста, перестань так говорить. Ты заставляешь это слово звучать так, будто оно означает совсем не то, что означает.
Его губы изгибаются. В темных глазах пляшут озорные огоньки. Он бормочет:
— Как скажешь, босс, — и это звучит так, как будто он думает, что знает меня лучше, чем я сама.
Затем Эйдан встает и указывает на дверь.
— Желаю хорошего вечера.
Я роюсь в заднем кармане в поисках денег и кладу их на стол. Эйдан смотрит на меня так, будто я только что наступила ему на большой палец.
— Не делай этого, — говорит Эйдан.
— Не платить за выпивку?
— Не превращай это в обмен.
— Я веду себя честно.
— Ты ведешь себя по-мужски.
— Это нелепо.
— Да? Ты — мужчина?
Я посылаю ему кислый взгляд.
— В последний раз, когда я проверяла, нет.
— Тогда ты не знаешь, что такое вести себя по-мужски. Оставь деньги себе.
Как раз вовремя появляется мальчик-хипстер с нашими стаканами. Такое ощущение, что Эйдан заказал их столетие назад. Прежде чем он успевает их поставить, я встаю.
Я говорю Эйдану:
— Если бы мы были на свидании, я бы позволила тебе заплатить за мои напитки. Но я уволила тебя, и это не свидание, так что я плачу. Было приятно снова тебя увидеть. — Я делаю паузу. — Я ищу более точное слово, чем «приятно», но ничего не приходит на ум.
Хипстер ставит напитки на стол и говорит:
— Непонятно. Озадачивающе. Дезориентирующе. Странно.
Он оглядывает нас по очереди, затем разворачивается и снова уходит.
Пристально глядя на меня горящими глазами, Эйдан говорит:
— Мне всегда нравился этот парень.
— Прощай, Эйдан.
— Спокойной ночи, Кайла.
Я знаю, что Эйдан прощается так намеренно, но мне больше нечего сказать. Я поворачиваюсь и ухожу.