Я просыпаюсь в тусклом сером утреннем свете в объятиях Эйдана.
Моя голова покоится у него на груди. Его сердце отбивает медленный, ровный ритм у меня под ухом. Эйдан обхватил меня своими большими тяжелыми руками, крепко прижимая к себе даже во сне.
Мне требуется время, чтобы осознать происходящее: вот она я, просыпаюсь на брошенном на пол матрасе с мужчиной, который живет над баром, и у которого на груди больше татуировок, чем я когда-либо у кого-то видела. И почти мгновенно я решаю, что мне это нравится.
Я имею в виду Эйдана.
Он мне нравится.
Это меня удивляет. Я вообще не из тех, кому вот так запросто нравятся люди. Я умеренно недоверчива с незнакомцами, пока не узнаю их получше, но обычно именно тогда я и решаю, что больше никогда не хочу с ними встречаться.
У нас с Майклом это было общим. Смутное разочарование и отвращение к человеческой расе в целом. Просто чудо, что он так хорошо справлялся на работе, учитывая, что там ему приходилось ежедневно иметь дело с огромным количеством людей.
Мысли о Майкле отрезвляют меня. Он был бы шокирован, если увидел меня прямо сейчас.
— Что ты делаешь? — воскликнул бы он, сморщив лоб в смятении. — У этого мужчины наверняка даже нет высшего образования!
Майкл был снобом в отношении высшего образования. Мы даже спорили из-за того, что мне было достаточно степени бакалавра в области изобразительных искусств и не хотелось поступать в магистратуру.
Но из нас двоих я была более практичной. И более жесткой в отношении трат. Я не оправдывала новые долги ради получения степени, которая не помогла бы мне зарабатывать больше. Но для Майкла образование уже было наградой.
Для меня же более чем достаточным вознаграждением была возможность вовремя оплачивать счета.
Голосом, хриплым от сна, Эйдан спрашивает:
— Ты проснулась?
— Да.
— Хорошо. Мне нужно трахнуть тебя снова.
Когда я тихо смеюсь, он переворачивает меня на спину и целует в шею.
— Ты еще даже не проснулся, Бойцовский клуб.
Он поднимает голову и смотрит на меня сверху вниз глазами с отяжелевшими веками.
— Бойцовский клуб?
— Это то, что пришло мне в голову, когда я впервые увидела тебя. Что ты выглядишь как основатель какого-нибудь бойцовского клуба. — Затем я морщусь. — Это плохо?
— Нет. Потому что я и есть основатель бойцовского клуба.
Я изумленно смотрю на него.
— Серьезно?
— Нет. Я просто хотел посмотреть, что ты сделаешь, когда я это скажу.
— Тьфу. Снова твое ужасное чувство юмора.
— Не могу сказать, что я тебя не предупреждал.
Он очень, очень красив в приглушенном утреннем свете. Я протягиваю руку и убираю прядь темных волос с глаз Эйдана, провожу кончиком пальца по его лбу и шелковистой брови.
— Мне нравится твой грозный вид, — шепчу я. — Это сексуально.
— Как и твоя великолепная задница.
Я чувствую, что краснею.
— Спасибо.
Он трется своей щекой о мою, проводя по ней бородой, и говорит мне на ухо:
— Почти так же сексуально, как этот отчаянный тихий стон, который ты издаешь, когда близка к тому, чтобы кончить для меня.
Я прячу лицо у него на шее, закрываю глаза и жалею, что не могу ничего сделать со своим яростным румянцем. Мое лицо словно в огне.
Он усмехается.
— Не стесняйся. Мне это нравится.
Я не имею никакого понятия как на это реагировать, поэтому шепчу:
— Хорошо.
Целуя меня в шею, Эйдан шепчет в ответ:
— Как ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, милая Кайла?
О боже. В мире не хватит времени, чтобы охватить все мои пожелания.
— Э-э… стремительно?
Эйдан прижимается лбом к моему плечу, и я чувствую, как он тихо смеется.
— Это было не так уж смешно.
— Я смеюсь только потому, что это именно то, что я хотел, чтобы ты сказала.
— Правда?
— Да, — его голос понижается. — Или, другими словами, грубо.
Когда я просто лежу и смотрю на Эйдана в напряженной тишине, он говорит медленно и продуманно:
— Я собираюсь съесть тебя, маленькая зайка, кусочек за кусочком. Я собираюсь съесть. Тебя. Вставай.
Трепет проходит сквозь меня.
Это не страх. Это что-то близкое к возбуждению, к необузданному виду радости, который мне совершенно незнаком. Странное желание вскочить с кровати и заставить его преследовать меня заставляет сказать, задыхаясь:
— Если ты не сможешь поймать меня, значит, ничего не получишь.
Все тело Эйдана напрягается. Глаза, и без того такие темные, становятся черными. Ноздри раздуваются, и, клянусь Богом, Эйдан меняется, мгновенно становясь хищником.
Опасным, красивым хищником, готовым разорвать меня на куски острыми зубами.
С легким криком ужаса и восторга я выбираюсь из-под него и вскакиваю на ноги. Голая выбегаю из спальни и несусь по коридору, мое сердце бешено колотится, мрачный смех Эйдана звенит у меня в ушах.
Но бежать некуда. Его квартира маленькая, и я не собираюсь выбегать голой на улицу. Поэтому, пока он шагает по коридору, я дико оглядываюсь в поисках места, где можно спрятаться.
— Некуда идти, маленькая зайка, — рычит Эйдан, стоя в конце коридора и глядя на меня голодными глазами. Он подходит ближе, не сводя с меня своего дикого взгляда. Я вижу его член — длинный и твердый, подпрыгивающий при каждом шаге.
— Ты в ловушке. Сдавайся.
Я изрекаю возмутительную ложь:
— Извините, мистер Король Лев. Эта зайка не хочет быть завтраком. — Затем я бегу на кухню, и огибаю стол так, чтобы он оказался между нами. Жду, чтобы посмотреть, что Эйдан будет делать дальше.
И он делает выпад, логично? Потому что именно так поступают голодные львы.
Эйдан гоняется за мной вокруг стола, а я кричу и делаю все возможное, чтобы перехитрить его. Но он такой чертовски быстрый! Когда я выдвигаю стул, чтобы попытаться заблокировать его, Эйдан отбрасывает его в сторону мощным взмахом руки, и тот с грохотом падает на пол. Я поворачиваюсь и бегу в гостиную, но Эйдан хватает меня за запястье и разворачивает, прижимая к своей груди.
Оттягивает мою голову назад за волосы, прижимается своим ртом к моему и жадно целует.
Я поддаюсь этому на мгновение, рассчитывая, что это заставит его ослабить бдительность, чтобы потом вырваться. Мой план состоит в том, чтобы убежать в ванную и запереть за собой дверь, но все летит к чертям, когда Эйдан набрасывается на меня сзади. Мы падаем на ковер в гостиной и начинаем бороться за контроль.
Все заканчивается в считанные секунды. Он слишком силен. Я не соперник этим чертовым мускулам.
— Такая хитрая маленькая зайка, — рычит Эйдан, сверкая глазами. Затем хватает мои запястья и прижимает к полу над моей головой, затем садится на меня верхом.
Все еще извиваясь и пытаясь вырваться, я кричу от отчаяния.
Его смех звучит ликующе.
— Плохая зайка, — шепчет он. — Такая плохая.
Эйдан крепко целует меня, а затем переворачивает на живот так легко, что это даже забавно. Затем кладет руку мне между лопаток, прижимает к ковру и больно шлепает по заднице.
Когда я вскрикиваю, он повторяет шлепок.
— Ой!
— Скажи, что ты сожалеешь о попытке убежать, зайка.
— Нет! Мне не жаль!
Как я и надеялась, Эйдан снова шлепает меня, затем просовывает руку мне между ног. Он издает низкий звук удовольствия в горле.
— Не извиняешься, а сама горячая и чертовски скользкая. Я думаю, что мою маленькую зайку нужно трахнуть прямо здесь, на ковре.
Когда он скользит толстым пальцем внутрь меня, я издаю стон.
— Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, — требует он.
Я знаю, что все это — часть игры. Я мышь, а он кот, и он хочет, чтобы я разрешила ему выпустить мне кишки и съесть меня. Но мыши не разрешают кошкам есть их, и я не разрешу.
— Нет!
Его смешок звучит довольным.
Эйдан вынимает свой палец из меня и снова шлепает, на этот раз по обеим ягодицам, жалящими ударами, от которых у меня перехватывает дыхание, и я так возбуждаюсь, что начинаю бесстыдно тереться тазом о ковер, пытаясь найти разрядку.
Эйдан наклоняется и кусает меня за задницу. Это жжет почти так же сильно, как порка, и мне это нравится.
— Моя зайка любит, когда ее шлепают, не так ли?
— Нет! Отпусти меня! — тяжело дыша, я беспомощно извиваюсь под ним.
Низким и мрачным голосом Эйдан говорит:
— О, я не отпущу тебя, моя милая маленькая зайка. Ты никогда не уйдешь от меня.
Это не должно волновать меня так, как волнует здесь и сейчас. Мой здравый смысл знает, что это опасная игра, в которую я играю с человеком, почти мне не незнакомым, и я должна закончить все сейчас, пока ситуация не зашла слишком далеко. Я должна спокойно сказать ему, что боюсь и хочу, чтобы он прекратил. Я должна выйти из этой квартиры и никогда больше его не видеть.
Единственная проблема в том, что я не боюсь.
И я не хочу, чтобы Эйдан останавливался.
И больше всего на свете я хочу увидеть его снова.
Я хочу, чтобы он заставил меня вылезти из кокона и больше не позволял замыкаться в своих мыслях. Потому что это темное и страшное место, в котором я бы предпочла не проводить слишком много времени.
Но я никак не смогу выиграть эту игру грубой силой. Он меня обыграет. Так что этой маленькой зайке придется пораскинуть мозгами.
Я перестаю сопротивляться и невинно говорю:
— Ничего, если я воспользуюсь ванной, прежде чем мы продолжим? Извини, я только что поняла, что мне нужно.
После удивленной паузы Эйдан говорит:
— Конечно.
В момент, когда он убирает руку с моей спины и перекидывает через меня ногу, я подтягиваюсь и вскакиваю на ноги. Ухмыляясь в его удивленное лицо, я говорю:
— Сосунок.
Затем я выбегаю из гостиной.
Эйдан ловит меня прежде, чем я успеваю пройти даже половину коридора.
Схватив меня за руку, он делает что-то вроде изгибающегося движения ниндзя и перебрасывает меня через плечо. Пока я визжу и извиваюсь, он разворачивается и широкими шагами идет на кухню.
Ставит меня на ноги рядом с кухонным столом.
Схватив меня за плечи и заглядывая в широко раскрытые глаза, он горячо шепчет:
— Такая чертовски плохая зайка.
Эйдан разворачивает меня, прижимает грудью к столешнице, раздвигает мне ноги и хватает запястья своими руками, заводя их мне за спину.
Он толкается в меня так внезапно, что я выгибаюсь и вскрикиваю от шока.
Склонившись надо мной, Эйдан рычит мне на ухо:
— Тебе придется тяжко в наказание за то, что ты убежала от меня. Готова?
— Да!
Его стон удовольствия — последнее, что мне дарит Эйдан.
Затем он кусает меня за плечо и трахает, жестко входя в меня, снова и снова, толкаясь с такой силой, что стол подпрыгивает и перемещается по полу. Его руки сжимают мои запястья, зубы царапают мою кожу, рычание доминирования звенит у меня в ушах, и я не могу вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой свободной.
Я прижимаюсь щекой к гладкому дереву стола, закрываю глаза и полностью сдаюсь.
— Приготовься принять мою сперму, детка. Открой эту сладкую киску пошире.
Его голос звучит как резкий скрежет у моего уха. В ответ я могу выдавить только низкий, прерывистый стон. После еще двух сильных толчков движение бедер Эйдана замедляется. Он стонет. Отпуская мои запястья, Эйдан зарывается одной рукой в мои волосы, а другой — в бедро и яростно прижимает меня к своему тазу, вжимаясь в меня и достигая оргазма.
С выгнутой шеей и твердыми сосками, скользящими по столу, я кончаю на его пульсирующем члене.
Эйдан падает на меня сверху, прижимая к столу, и хрипло шепчет мне на ухо:
— Возьми это. Возьми. Возьми. Возьми все до последней гребаной капли, моя прекрасная зайка и скажи, что тебе это чертовски сильно нравится.
На грани рыданий я выдыхаю:
— Мне это нравится. Эйдан, мне это так нравится.
Его задыхающийся смех звучит торжествующе.
— Я знаю, детка. Моя хорошая маленькая зайка.
Сияя, как восходящее солнце, пробивающееся сквозь древнюю тьму, я прижимаюсь щекой к гладкому дереву и улыбаюсь.