Я смотрю широко раскрытыми глазами на монету и кольцо, мой пульс учащается, в груди застрял крик. Я знаю: здесь есть что-то чрезвычайно важное, что я упускаю.
Когда я поднимаю взгляд на Клэр, она спокойно говорит:
— Позвони детективу.
Я шепчу:
— Как мое кольцо провалилось сквозь потолок?
— Позвони детективу, Кайла. У нас не так много времени.
— Что ты имеешь в виду? Что происходит?
Снаружи шторм набирает силу. Дождь хлещет по окнам и крыше. Гремит гром и потрескивает молния. Кажется, что сам дом находится в центре торнадо и вот-вот оторвется прямо от земли и улетит в космос.
Из другого кармана Клэр достает мой мобильный телефон. Должно быть, она взяла его с моего стола. Она протягивает его мне, настаивая:
— Позвони!
В панике я выхватываю телефон у нее из рук. Пройдя через кухню, я роюсь в открытом ящике рядом с плитой, где храню всякий хлам. Я нахожу визитную карточку детектива и дрожащими пальцами набираю его номер.
Отвечает женщина, ее тон резкий:
— Полиция Сиэтла, чем я могу вам помочь?
— Детектива Романа Питерса, пожалуйста.
Наступает пауза, затем она спрашивает:
— Вы его друг, мэм?
Какой странный вопрос.
— Что? Нет, нет, он помог мне некоторое время назад. Мой муж попал в аварию, и он опросил меня и дал мне свою визитку. Я бы хотела поговорить с ним, пожалуйста. Это срочно.
Я поднимаю взгляд и вижу Клэр и Фиону, стоящих у кухонного стола, подбадривающих меня улыбками и кивками.
Женщина на другом конце провода говорит:
— Извините, но это невозможно.
— Почему?
— Детектива Питерса нет.
Я нахожусь в таком возбужденном состоянии, что не понимаю, что она имеет в виду.
— Нет? Вы имеете в виду, что его перевели в другой отдел?
— Нет, мэм. Он умер. Внезапная остановка сердца. Я переведу вас на дополнительный номер его заместителя, детектива Брауна. Пожалуйста, подождите.
Я слышу щелчок и короткую тишину. Затем воспроизводится запись мужского голоса, инструктирующего меня оставить свой номер.
Я кладу трубку, чувствуя странное оцепенение.
— Ну, и что они сказали? — спрашивает Фиона.
— Он мертв. Детектив Питерс мертв. Он умер от сердечного приступа.
— Когда?
— Она не сказала. Какая разница?
Нетерпеливо качая головой, Клэр открывает ноутбук и нажимает кнопку включения. Потом запускает интернет-браузер и начинает печатать.
— Что ты делаешь?
— Ищу офис окружного регистратора. Мы можем проверить информацию о собственности по этому адресу, чтобы узнать, кому принадлежал дом до тебя, — она щелкает по экрану в течение минуты, затем вводит что-то в строку поиска. Затем она отступает, нахмурившись.
— Что?
— Этот дом был зарегистрирован на чье-то другое имя?
— Нет. Должны быть указаны Майкл и Кайла Рис. — Я подхожу ближе и заглядываю через ее плечо на экран. — Кто, черт возьми, такие Сэнди и Дэвид Уэйнрайт? Здесь написано, что они купили этот дом в январе!
Где-то наверху хлопает еще одна дверь. Я слышу звук бегущих ног, затем детский смех.
У меня перехватывает дыхание.
Глядя вверх, я говорю:
— Подожди. Маленький мальчик. Мы забываем о нем. Если Данте — призрак в этом доме… кто этот ребенок? А как насчет мужчины в плаще и шляпе? Как он вписывается во все это?
Когда я оглядываюсь на Клэр и Фиону, на их лицах одинаковое выражение печали, наряду с другой эмоцией, которую я видела раньше. Я видела ее на лице Дестини, экстрасенса, которую я посетила и которая пожелала мне счастливого пути, когда я уходила. Это выражение ни с чем не спутаешь.
Это жалость.
Нервничая, я требовательно спрашиваю:
— Почему вы, ребята, так на меня смотрите?
Клэр мягко говорит:
— Все в порядке, Кайла. Не бойся. Тебе нечего бояться, моя дорогая.
— Что это должно означать?
— Дай мне телефон, дорогая.
— Зачем?
— Я собираюсь снова позвонить в полицейский участок.
— Зачем?
— Я думаю, есть кое-что, что ты должна знать.
— Например, что?
— Дай мне телефон.
Меня охватывает непреодолимое чувство неправильности. Я отступаю на шаг. Моя кровь превращается в лед. Все волосы у меня на руках встают дыбом, я задыхаюсь.
Снаружи бушует гроза.
Клэр берет телефон из моей негнущейся руки и нажимает несколько кнопок. Когда знакомый женский голос заполняет комнату, я понимаю, что она нажала на повторный набор, а затем переключила звук на динамик.
— Полиция Сиэтла, чем я могу вам помочь?
— Да, добрый вечер, мэм. Не могли бы вы сказать мне, пожалуйста, когда умер детектив Питерс?
Наступает пауза.
Клэр объясняет:
— Моя подруга говорила с вами минуту назад и была так удивлена новостями, что забыла спросить. Она хотела бы послать цветы на похороны, если они еще не состоялись.
— О. Понимаю. Что ж, боюсь, для цветов уже слишком поздно. Прошло шесть месяцев с тех пор, как он скончался, почти с точностью до дня.
Клэр благодарит ее и отключается. Затем она и Фиона стоят, уставившись на меня с ужасной жалостью в глазах, и ждут.
Как будто издалека я слышу свой собственный голос.
— Это невозможно. Она ошибается. Он опрашивал меня после несчастного случая. Это было всего два месяца назад. Он сидел со мной на причале и опрашивал меня!
Клэр печально говорит:
— Я не сомневаюсь, что так и было.
Мои руки начинают дрожать. Мне трудно сделать полный вдох. Я отступаю еще на шаг. Глядя на нее в поисках помощи, я говорю:
— Фиона?
Она мягко говорит:
— Ты должна понять, дорогая, что очень немногие люди могут общаться с духами.
Мой голос взвивается:
— О чем ты? При чем тут все это?
Она продолжает тем же спокойным, успокаивающим тоном, не обращая внимания на мою панику:
— О медиумах, конечно. О части экстрасенсов тоже, хотя большинство из них — мошенники. Еще на это способны шизофреники, по причинам, которые мы на самом деле не понимаем, хотя, вероятно, это как-то связано с измененной химией их мозга.
Клэр добавляет:
— И кошки тоже.
— Да, это верно. Кошки тоже могут видеть призраков. — Она делает паузу. — Как и некоторые одаренные дети.
Звук детского смеха, доносящийся сверху, заставляет мое сердце учащенно биться.
И оно замирает на месте, когда Клэр говорит:
— И другие призраки тоже могут. Хотя они и не признают друг друга.
Я перевожу взгляд с одной женщины на другую.
— Прости, что?
Одна из лампочек в светильнике над головой взрывается. Сразу за этим — еще одна, наполняя комнату резким треском бьющегося стекла и едким запахом сгоревшей проводки. Холодный порыв ветра свистит в дымоходе с пронзительным воем, который звучит устрашающе, как крик банши.
Строка из последнего письма Данте вспыхивает у меня в голове:
Ты и есть шторм. Ты — источник всего, что происходит.
Затем я вспоминаю кое-что, что Фиона сказала мне в тот день, когда она вошла и включила сигнализацию:
«Дух — это проявляющая себя энергия, сродни электрической буре, набирающей силу до тех пор, пока она не разрядит молнию. Когда дух расстроен, эта эмоция — эта энергия — преобразуется в физический результат. Отсюда твои открытые ящики в шкафу».
И еще одна вещь, которую я только сейчас начала понимать:
«Я бы сказала, что дух, который живет в этом доме, чертовски разъярен».
То, как она посмотрела на меня, когда сказала это, было почти так, как будто…
Как будто она говорила обо мне.
Как армия пауков, холодный ужас ползет по моей коже. Я хрипло шепчу:
— Нет.
Фиона тихо говорит:
— Да, моя дорогая. Боюсь, что так.
С силой взрыва бомбы в моей голове одновременно взрываются сотни разных воспоминаний.
Как была потрясена Фиона, когда увидела меня на следующий день после похорон Майкла. Как она спросила таким странным тоном: «Так ты останешься в доме?»
Как все в группе поддержки игнорировали Мэдисон, женщину, чей ребенок был похищен много лет назад. Как она сидела одна в кругу, как будто была невидима для всех, кроме меня.
Как у Эдди, мастера по дому, который одевался как хиппи, не оказалось мобильного телефона, и как он думал, что Дэвид Леттерман всего лишь психотерапевт. И как я не смогла его отыскать.
Как из всех кровельщиков, которым я звонила, не перезвонил ни один.
Как камера слежения зафиксировала только статические помехи, когда я вышла во двор.
Как печально сказала Дестини-экстрасенс: «Я буду молиться за тебя».
Как, когда я позвонила в звонок, ее мать открыла дверь, огляделась, а затем закрыла ее, как будто там никого не было.
Смерть. Влюбленные. Перевернутый Маг, указывающий на то, что мне нужно избавиться от своих иллюзий.
Лежащая прямо Десятка Мечей, которая намекала на глубокие раны, болезненный конец…
Предательство.
Слова Фионы: «Реальность — это просто то, во что мы верим. Каждый из нас создает свою собственную правду, даже призраки».
Как когда Клэр впервые пришла сегодня вечером, она назвала духа, с которым вступила в контакт, «она», прежде чем исправиться.
Дрожа так сильно, что я едва могу стоять, я шепчу:
— Если ты дашь людям свет, они найдут свой путь.
Когда я встречаюсь взглядом с Фионой, ее глаза блестят от слез.
Я всхлипываю, затем прикрываю рот рукой, чтобы заглушить звук. Затем я выхватываю телефон у Клэр, бегу обратно к ящику для мусора и вытаскиваю вещи, лихорадочно выбрасывая оттуда ручки, заметки, меню еды на заказ и батарейки, пока не нахожу то, что ищу.
Визитная карточка Эдди.
Я не замечала этого раньше, но карточка хрупкая и пожелтела от времени, чернила местами отслаиваются. Она выглядит так, как будто была напечатана десятилетия назад.
Что, вероятно, так и было.
Под звуки бушующей снаружи бури, почти оглушающей меня, я набираю его номер.
Телефон звонит дважды, прежде чем мужчина берет трубку.
— Мастера по дому, сила трех поколений. Чем я могу вам помочь?
Сжимая телефон дрожащими руками, я спрашиваю:
— Можно, пожалуйста, Эдди к телефону?
Его короткое молчание кажется удивленным.
— Э-э, нет. Это Марк. Чем я могу вам помочь?
— Пожалуйста, мне очень, очень нужно поговорить с Эдди. Вы можете дать ему трубку? Он где-то поблизости?
После очередной паузы мужчина на другом конце провода говорит:
— Это шутка или типа того?
Я кричу:
— Просто дайте ему трубку!
Он тяжело вздыхает.
— Послушайте, леди. Обычно я не беру трубку так поздно, но дела идут плохо последнее время, так что я это сделал. Вы заставили меня пожалеть об этом. Желаю вам спокойной ночи.
— Пожалуйста! — я умоляю в отчаянии. — Я должна поговорить с Эдди! Я должна поговорить с ним прямо сейчас!
— Да, ну, это будет довольно сложно, леди, — огрызается он, — потому что мой дедушка умер в 1974 году.
Весь воздух покидает мои легкие. Рыдание застревает у меня в горле. Еще две лампочки на потолке взрываются с хлопком.
— Кайла.
Когда я в панике оборачиваюсь, Фиона протягивает мне один из конвертов Данте.
— Прочти имя на обратном адресе, — мягко говорит она.
Тяжело дыша, я выхватываю конверт у нее из рук.
— Данте Алигьери! — кричу я, тряся головой. — Его зовут Данте Алигьери! Ну и что?
— Нет, просто смотри на это… смотри.
Когда я возвращаю свой взгляд в верхний левый угол конверта, все буквы в обратном адресе теперь движутся, меняясь местами и медленно перестраиваясь во что-то другое.
Я быстро моргаю, пытаясь прояснить зрение. Это не помогает. Буквы перемещаются вбок, накладываясь друг на друга, а затем выстраиваются в линию, образуя другое имя.
Имя, которое пробивает дыру прямо в моем сердце.
Эйдан Лирайт.
Данте Алигьери — это анаграмма Эйдана Лирайта13.
В моем сознании вспыхивает образ цитаты Торо в рамке на стене гостиной Дестини: «Важно не то, на что ты смотришь, важно то, что ты видишь».
Я была слепа. Я отказывалась признать правду.
Я смотрела на все, но вообще ничего не видела.
Слезы текут по моему лицу, я роняю конверт и выбегаю из кухни. Я врываюсь в дверь кабинета Майкла и, рыдая, падаю на его стол.
Я хватаю газету с фотографией Майкла на первой странице. Дрожащими руками я разворачиваю ее до конца: «Местный житель уто…». Когда я вижу остальную часть заголовка, которая была скрыта сгибом, мое сердце перестает биться.
Полный заголовок звучит так: «Местный житель утопил жену».
С другой стороны газеты на меня смотрит моя фотография.
Я вижу себя стоящей у могилы Майкла в день похорон, слышащей, как женщина всхлипывает, произнося мое имя, и с ощущением земли, уходящей у меня из-под ног, понимаю, что имя на надгробии принадлежало не моему мужу.
На нем было мое.
Все это возвращается в мое сознание очень быстро. Запертая железная дверь распахивается, и внутрь вливается ледяной черный океан воспоминаний.
Я кричу.
Окна разлетаются на миллион острых, как бритва, сверкающих осколков стекла, которые мгновенно засасывает шторм и уносит в дождливую ночь. Яростный вихрь вырывает газету у меня из рук и швыряет ее в безумный полет по комнате, разрывая на куски.
Фиона и Клэр стоят в дверях кабинета. Маленькая босоногая фигурка в синей пижаме в ужасе прячется за ними, выглядывая из-за ног Фионы.
Это тот маленький светловолосый мальчик, которого я все время видела на лужайке.
Мальчик, который взглянул на меня всего один раз и закричал от чистого ужаса.
Мальчик, который живет здесь со своими родителями, Сэнди и Дэвидом Уэйнрайтами, которые купили этот дом через месяц после того, как мой муж убил меня.
Майкл не умер.
Эйдан умер.
Майкл убил его.
Прямо перед тем, как он убил меня.