Зима нынче выпала обильная снегом. Шел снегопад за снегопадом. Так что почти каждое утро к нашим воротам и калитке надо было расчищать дорожки. Образовались глубокие траншеи с крепкими вертикальными стенками.
Чистили старательно, чуть не до земли. И дорожки были ровные, присыпанные белой снежной крупкой.
Нам редко доставалось чистить. Только когда тетя Еня не успевала сделать это поутру сама.
Мы просили ее дожидаться нас после школы. А она удивлялась:
- Неужто полдня занесенной сидеть? Да в снегу вязнуть? Люди скажут: «Это что ж за ленивый двор? С утра не чищен!»
Но иной раз и стоял двор «ленивым». И уж тогда мы старались, придя с уроков! Приятно вонзать широкую и белую деревянную лопату в свежий пласт снега. Ш-ш-ш! - шуршит по лопате. Вырубишь кубик, подденешь снизу - как пышный кусок бисквита! А иной кусок распадется, рассыплется. Мы соревновались, у кого больше цельных кусков.
А Лешка работал у своего двора. Почти всегда как мы выходили, так и он. Залезет на свои ворота и свистит нам. Но не подходит. Только кричит:
- Эй, девчата! Кто скорей!
Нынче посмирнее стал Лешка.
А как-то мы увидели, что они с Карпэем что-то строят перед никоновскими воротами. Какие-то жерди у них лежат, снег они роют - только пыль столбом!
А на следующей неделе, когда мы все шли из школы домой, ребята, обогнав нас у поворота в проулок и отойдя порядочно, закричали:
- Эй, совхоз! Приходите после обеда к нашему двору! Чё-то покажем!
Мы остановились. Переглянулись.
- А драться не будете? - крикнула Зульфия.
- Вона! Чё, мы дрались ли когда? - обиделся Лешка.
- А мы еще девчат позовем! - прокричала я, думая, что если нас больше, так спокойней.
- Зовите хоть ребят! - ответили нам.
А у них правда было что-то интересное, мы и сейчас видели: тележное колесо, укрепленное горизонтально над землей, чернело у Лешкиных ворот. А на нем, перечеркивая его по диаметру, лежала длинная слега.
- Эй, придете? - еще позвали мальчишки.
- Придем! - переглянулись мы с Зульфией и прыснули от смеху.
Мы сбегали за Шуркой Омелиной, кликнули Зину Косину и, когда пришли к Лешкиному двору, увидели, что там и наш Степка Садов. Он, длинный, как столб, ходил вокруг колеса и, прицокивая, одобрял работу. А Лешка и Коська стояли рядком, как братья, руки в карманах, и принимали поздравления спокойно и с достоинством.
Увидев нас, Лешка подпрыгнул и хлопнул себя рукавицами по бокам:
- Сколько девчат, а санок двое! - и убежал во двор к себе.
Настала пора и нам удивляться. Колесо было насажено на крепкий кол, намертво вмороженный в снежный конус, хорошо утрамбованный и залитый водой. А вокруг колеса была проложена круговая дорожка, тоже ледяная. Получалась такая здоровая окружность с колесом в центре.
- А слега зачем? - спросила я, хоть могла спросить с тем же успехом: «Колесо зачем?»
- Счас увидишь! - радовался Карпэй.
- Это карусель! Каталка-ледянка! - сказала Зинка. - Мне мама рассказывала - им парни тоже устраивали, а я еще не видела такой!
Когда Лешка приволок санки и привязал их к концам слеги - одни санки на один, а другие на второй конец, все поняли, что за штука.
- Садитесь, девчонки, не бойтесь! - суетились ребята. - Эх, прокатим!
Но мы им не очень-то доверяли.
- Еще раскрутите да оборвете веревки! - сказала Шура.
Но Зина побежала к салазкам и уселась лицом вперед, поджав под себя одну ногу, а другую вытянув назад, чтобы тормозить и править.
- Во, Коса! За что люблю тебя - за смелость! - довольно сказал Лешка.
И я увидела, как вспыхнули глаза и щеки Зинки.
Во вторые санки плюхнулся Степка, загребая во все стороны ногами. А мы, оставшиеся, как научил нас Лешка, взялись за слегу и пошли по кругу. Натянулись веревки, и повело карусель! Полетели птицами санки по ледяной дорожке - только визг и свист из-под полозьев! Это была забава так забава!
Лешка, когда карусель раскрутилась, кинулся в санки к Степке, веревка не выдержала, лопнула, и они стремглав полетели прямо в никоновские ворота! Ворота загремели, ребята отскочили от них, как тряпочные мячи, в сугроб!
Мы их откапывали, увязывали веревку, подцепляли ее к слеге…
Удивительное чувство, когда летишь по кругу на санках: тебя рвет в сторону могучая сила, и ты изо всех сил впиваешься в хрупкие санки, понимая: оборвется веревка - и ты вместе с санями превратишься в дальнобойный снаряд.
А дыхание сжимает восторг скорости! Но девчат мальчишки вели осторожно - если сбрасывали петлю веревки со слеги, так уж не на большой скорости. И мы кувыркались в сугробы просто для веселья. Скоро все были мокрые и румяные, но не уходил никто, пока Лешку не крикнула мать.
Но Никонов все-таки попытался обнять меня, когда мы бежали рядом, толкая слегу. Мы бежали и кричали что-то, будто так всегда и было, будто мы всегда дружили и играли вместе… И, повернувшись к Лешке, я ему крикнула сквозь смех:
- Во здорово! Весело, да?!
И этот дурак Никонов сразу полез обниматься, да еще и заорал во все горло:
- Вот ты где мне попалась!
Я вывернулась и, отпрыгнув в сторону, крикнула ему:
- Только полезь еще! Меня здесь больше не увидишь!
А Никонов знай хохочет и, ничуть не смутившись, мне:
- Ишь Плетешок! Какой вредный! - И Степке: - Степан, как ты терпишь?! У вас в совхозе девчата эдакие непримиримые!
Но Степан в этот момент на санках по кругу вжикал и не слыхал Лешкиной подначки из-за свиста полозьев по льду, из-за ветра в ушах. Только я слышала и ответила:
- А вот такие!
Хотела я тут же уйти, да уж очень было весело! И, постояв немного, я взялась за слегу с другого конца, где бежали Шурка и Карпэй. Больше Лешка меня не задевал.
Уходя, Карпэй и Лешка нас звали:
- Завтра придете?
Еще бы не прийти!
Вечером, ложась спать, я посомневалась, не нарушаю ли я свою клятву против Никонова. Решила, что нет. Что ж мне, царевну-несмеяну из себя строить?! Все-таки что-то мне досаждало, мешало. Пришлось честно сознаться, это были Лешкины слова: «За что я люблю тебя - за смелость!», сказанные Зинке. Он, наверное, думает, что я не смелая…
Тетя Еня слушала вечером наши рассказы, улыбалась и сказала:
- Что и говорить, постарались ребятки. Они накануне-то, поди, всю ночь возились, воды-то много потребно на заливку. Я ночью скотину проведать выходила, слышу, колодезь у Никоновых скрип да скрип. Выглянула - видать плохо, да слышу - водой плещут. Что, думаю, за плесканье середь ночи да зимы? Да вспомнила: днем-от у двора колесо торчало! Догадалась: карусель вмораживают ребятки. Вот как они вас уважили! Весной, поди, качели поставят… Растут парнишки. Вишь, летось никаких ледянок мы с вами не видывали, а нынче - вот…