Ева
Проснувшись на следующее утро, я резко выпрямляюсь, когда вижу свет, проникающий сквозь шторы.
— Дерьмо.
Оак садится, протирая глаза.
— Что такое?
— Я осталась на ночь у тебя, и… — Я бросаю взгляд на часы на тумбочке, выпрыгивая из кровати. — Уже половина девятого. — Хватаю свою одежду, разбросанную по полу спальни, быстро натягивая её на себя. — Наталья, Камилла и Адрианна будут задаваться вопросом, где, черт возьми, меня носит.
Оак наблюдает за мной, выглядя невероятно спокойным, пока я одеваюсь.
— Ты очаровательна, когда паникуешь. — Он пренебрежительно машет рукой. — Скажи им, что ты больна. Напиши им сейчас.
Оак садится на край кровати, проводя рукой по своим растрепанным волосам.
— Я приготовлю нам блинчики, а потом ты сможешь оседлать мой член, как хорошая девочка. — Он пожимает плечами. — В конце концов, сегодня утром у меня свободное окно.
Мой желудок трепещет при одном упоминании о том, чтобы снова заняться с ним сексом. Так больше продолжаться не может. В конце концов, кто-нибудь нас разоблачит.
— Ну, а у меня урок.
Он ухмыляется.
— Я подтвержу, что записал тебя на индивидуальное занятие этим утром. — Оак вздыхает. — Думаю, будет безопаснее, если мы подождем с новыми встречами до зимних каникул. — Выражение его лица страдальческое. — Не то чтобы я этого хотел, но мы слишком рискуем. — Он наклоняет голову. — Особенно трахаясь в классе. Но ты нужна мне еще раз.
Он встает и подходит ко мне, вырывая юбку у меня из рук и бросая ее на пол.
— А потом, в течение двух недель, мы сможем трахаться днем и ночью.
Я стону, когда его руки перемещаются к моим покрытым синяками бедрам, и он нежно прижимает меня к своему мощному телу.
— Блинчики и потом секс, или секс, а потом блинчики? — Спрашивает он.
Я чувствую твердое, требовательное давление его члена на мое бедро, и не могу думать о еде.
— Как насчет секса, а потом секса?
Оак ухмыляется и кивает.
— Мне нравится ход твоих мыслей, малышка.
Его губы накрывают мои, а язык жадно захватывает мой рот, разжигая этот пылающий ад внутри меня, когда он опускает меня на кровать и накрывает своим телом.
Я стону, когда он раздвигает мои бедра, и проталкивается внутрь, растягивая мою и без того измученную плоть вокруг своей толстой длины.
— О Боже, ты слишком большой, — хнычу я.
Он целует меня глубоко, и его язык стремительно входит и выходит из моего рта, разжигая жадную боль между бедер. Это умопомрачительно, как в одну минуту он может казаться слишком большим, а в следующую мне до боли хочется почувствовать, как он растягивает меня сильнее и трахает жестче.
На этот раз Оак не сдерживается, грубо вонзается в меня и без жалости берет всё, чего он хочет.
Я выгибаю спину, притягивая его глубже.
— Черт, — я задыхаюсь, пытаясь мыслить здраво. Не имеет значения, сколько раз он овладел мной. Я не могу насытиться этим мужчиной. Наши тела сплетаются в неистовом столкновении кожи, когда Оак доводит меня до самого края, без поддразниваний.
— Черт, — кричу, когда оргазм захватывает меня, и я взрываюсь всем телом на его члене, а моя киска брызгает вокруг него, смачивая простыни.
— Я никогда не устану доводить тебя до оргазма, — рычит он, вгоняя свой член в меня еще три раза. Он рычит напротив моей кожи при третьем толчке, заливая мои внутренности своим семенем. Я дрожу под ним. Интенсивность моих эмоций в этот момент поражает меня.
Оак стал всем моим миром, и это пугает меня. Мы не подходим друг другу, но в тоже время как будто были созданы друг для друга.
— Ты в порядке? — Спрашивает Оак, убирая волосы с моего лица.
Я киваю в ответ. — Да.
Он сводит брови вместе, но не задает вопросов. Оак слезает с меня, опускается на кровать, хватает меня за руку и притягивает к своей груди.
Я остаюсь в его объятиях, наслаждаясь этим дольше, чем следовало. Когда смотрю на часы, то чуть не выпрыгиваю из собственной кожи.
— Дерьмо. Уже половина десятого. Мне нужно попасть на следующее занятие через полчаса.
Оак притягивает меня к себе, лениво целуя.
— Тогда иди. Полагаю, мне тоже нужно подготовиться.
Я встаю и одеваюсь в рекордно короткие сроки, выходя из спальни еще до того, как он надевает свои боксерские трусы.
Оак гонится за мной в чем мать родила.
— Куда ты так быстро?
Я таращусь на него.
— В свое общежитие, чтобы подготовиться к занятиям.
— Не поцеловав меня на прощание? — Он надувает губы.
Я сужаю глаза.
— Наверное, будет неплохо, если мы останемся на подходящем расстоянии друг от друга, особенно когда ты такой голый.
Он смеется и сокращает расстояние между нами.
— Поцелуй меня, Ева.
Я тяжело сглатываю и двигаюсь к нему, приподнимаясь на цыпочки и прижимаясь губами к его губам в целомудренном, быстром поцелуе.
Когда я пытаюсь отодвинуться, он хватает меня за волосы и притягивает мой рот обратно к своему. Оак целует меня как одержимый, его язык грязно проникает в мой рот, как будто он трахает меня им.
Я стону, сжимая бедра вместе.
— Неужели это не повторится почти две недели?
Он ухмыляется и наклоняет голову набок.
— Боюсь, что нет. — Отпускает мои волосы и кивает на дверь.
Я тянусь к двери и приоткрываю ее, когда Оак хватает меня за запястье и тянет назад.
— Дай мне свой номер, — требует он.
Я поднимаю бровь.
— Зачем?
Он выхватывает у меня из рук мобильный телефон.
— Если мы не можем потрахаться, то можем хотя бы заняться секстингом.
Я смеюсь над этим, пока он вводит свой номер в мой телефон и звонит, чтобы у него был и мой.
— Я никогда раньше не писала сексэмэски. — Я хлопаю ресницами, глядя на него. — Тебе придется научить меня.
— С удовольствием, — бормочет он, прижимаясь своими губами к моим. — Теперь иди, — говорит он, шлепая меня по заднице, когда я разворачиваюсь, чтобы выскользнуть из его коттеджа.
Я на седьмом небе от счастья, пока крадусь по тропинке от коттеджа к величественному зданию школы, в надежде, что меня не увидят.

Пять дней спустя, я готовлюсь к Зимнему балу. Было чертовски трудно держаться на расстоянии от Оака, обмениваясь лишь украдкой взглядами в классе и не разговаривая с ним. Секстинг, которым мы занимаемся каждую ночь, поддерживает мой дух.
Мой желудок переворачивается, когда я слышу, как звонит мой телефон, и спешу проверить его. Оак.
Тебе лучше быть хорошей девочкой сегодня вечером. Если я увижу, что Дмитрий хотя бы попытается прикоснуться к тебе неподобающим образом, он лишится своей гребаной руки.
Я тяжело сглатываю и печатаю свой ответ.
Я всегда хорошая девочка. И не могу нести ответственность за действия этого парня. Просто знай, я не заинтересована в том, чтобы кто-то, кроме тебя, прикасался ко мне неподобающим образом.
Я бросаю телефон, зная, что Дмитрий, вероятно, будет приставать ко мне сегодня. Он флиртует со дня, когда я встретила его. Этот парень не мог оторвать от меня своих рук в баре в ту ночь, когда Оак украл меня и трахнул в первый раз.
Мой телефон снова звонит, и я хватаю его.
Хорошо. Пришли мне свою фотографию в платье.
Я печатаю свой ответ.
Что я получу взамен?
Он отвечает одни словом.
Сейчас.
Я кручусь на месте, рассматривая в зеркале свое вечернее платье. Наталья одолжила мне его, и оно просто потрясающее. Бледно-голубого цвета, с длинными рукавами, открытыми плечами и замысловатой кружевной аппликацией на юбке.
К сожалению, у меня не было ни одного платья, подходящего для Зимнего бала, а родители даже не стали разговаривать со мной, чтобы согласиться купить наряд. Я приехала сюда чуть больше пяти недель назад, и они ни разу со мной не поговорили.
Я делаю снимок в зеркале, посылая его ему, прежде чем положить телефон на комод.
Он быстро жужжит, и я беру его в руки.
Красивая.
А затем появляется фотография, и мое сердце замирает в груди. Это Оак перед зеркалом, одетый в смокинг, с огромным членом, гордо торчащим из черных слаксов. Я сжимаю бедра вместе и стону, понимая, что у меня нет времени удовлетворить себя прямо сейчас. Камилла будет здесь с минуты на минуту.
Жестоко. У меня нет времени кончать, а теперь я разгорячена и нуждаюсь.
Я вижу пузырьки, когда Оак набирает ответ.
Хорошо. Именно такой ты мне и нравишься.
Раздается стук в дверь, и я выключаю телефон и кладу его в свой серебристый клатч, прежде чем впустить Камиллу.
— Хорошо выглядишь, — говорит она, улыбаясь. — Ты готова?
— Да, ты выглядишь прекрасно, — говорю я, пытаясь быть вежливой.
С тех пор как Наталья рассказала мне о том, на чем специализируется ее семья, я не могу воспринимать Камиллу непредвзято. Знаю, что это не она торгует женщинами, но Камилла — часть семьи. Трудно поверить, что она не выступает против такой варварской практики.
— Спасибо, — щебечет она, прежде чем взять меня за руку и потащить из комнаты.
— Пойдем. Мы не хотим быть последними на вечеринке.
— Где Наталья и Адрианна? — Я спрашиваю.
Камилла кивает вперед на Адрианну, которая неловко топчется в коридоре.
— Адрианна ждет нас, но Наталья ушла раньше, чтобы встретиться с Элиасом. — Она морщит лоб. — Где ты встречаешься с Дмитрием?
— На танцах. Он сказал, что найдет меня там.
Камилла кивает. — Алек тоже.
— У Адрианны нет пары? — Я спрашиваю.
Камилла пожимает плечами.
— Нет, она не хотела, а Адрианна может быть самой упрямой девушкой, которую я знаю.
Адрианна машет рукой, когда замечает наше приближение.
— Привет, ребята. Ева, ты сногсшибательна.
Я улыбаюсь ей.
— Спасибо, мне нравится твое платье, — говорю, любуясь прекрасным изумрудно-зеленым вечерним платьем, которое выгодно подчеркивает ее загорелую кожу.
— Ты бы прекрасно смотрелась на руке Эрнандеса, — говорю я.
Адрианна сильно бьет меня.
— Ай, за что это было?
— За то, что была задницей, — говорит она, смеясь. — Эрнандес — последний человек, с которым я пошла бы на танцы. — Адрианна берет меня за другую руку. — Давай спустимся в зал, пока мы не оказались там последними.
Я киваю и позволяю двум подругам отвести меня на Зимний бал. Я не в восторге от этой вечеринки. В воздухе витает гул, придающий этой зачастую холодной и серьезной школе волнующую атмосферу.
— До какого времени обычно продолжается вечеринка? — Я спрашиваю.
Камилла бросает на меня странный взгляд.
— С этой мы обычно ускользаем около десяти. — Широкая ухмылка расползается по ее губам. — Вот тогда в старых руинах начинается настоящее веселье. Афтерпати вдали от бдительных глаз учителей.
Я тяжело сглатываю, понимая, что у меня нет намерения улизнуть туда. Все, чего я хочу, — чтобы эта вечеринка закончилась и наступили зимние каникулы, и я могла перестать избегать мужчину, который заставляет меня сгорать по нему. Мужчину, которого я жажду поцеловать снова. Прошло всего пять дней, но с таким же успехом могли пройти недели.
В тот момент, когда я вхожу через большие двери из красного дерева в зал для мероприятий в центре школы, я чувствую его. Его взгляд мгновенно устремляется на меня из угла комнаты, привлекая мое внимание к нему.
Оак стоит рядом с профессором Дэниелсом и профессором Джеймсон, и смотрится великолепно в своем темном смокинге, но все, о чем я могу думать, это о том, как он выглядел со своим членом, торчащим из расстегнутой молнии. Я никогда не верила, что он может выглядеть красивее, чем уже есть, но в этом смокинге он просто сногсшибателен.
Его глаза опускаются по всей длине моего платья, и когда возвращаются к моему лицу, они горят желанием.
— Ты меня слышала? — Спрашивает Адрианна, заставляя меня подпрыгнуть.
— Прости, что ты сказала? — Спрашиваю я, мое внимание возвращается к девушкам.
— Я сказала, что Дмитрий вон там. — Она показывает. — Кто-то сказал, что он искал тебя.
Я тяжело вздыхаю.
— Я буду жалеть, что согласилась быть его спутницей?
— Возможно, — говорит Адрианна, смеясь. — Разве не в этом суть официальных мероприятий?
Я стону.
— Я не знаю. Он идет сюда.
Дмитрий подходит, на его лице появляется наглая ухмылка.
— Ты выглядишь великолепно, — говорит он, берет мою руку и целует тыльную сторону.
— Спасибо. — Я смотрю на его смокинг, который сидит безупречно. — Ты хорошо смотришься, — говорю я, стараясь не заходить слишком далеко.
Я чувствую взгляд Оака на своей спине, прожигающий во мне дыры.
— Как насчет танца? — Спрашивает Дмитрий.
Я тяжело сглатываю, зная, что, несмотря на желание отсрочить это, я не смогу избегать танцев с ним всю ночь.
— Может быть, сначала выпьем?
Он кивает.
— Конечно, чего ты хочешь? Я принесу тебе.
— Бокал белого вина, пожалуйста, — говорю я.
Адрианна прочищает горло.
— Пусть будет два.
Он улыбается, несмотря на то, что выглядит расстроенным из-за того, что стал официантом для нас обеих.
— Сейчас принесу.
— Он хочет залезть к тебе в штаны. Иначе он не стал бы приносить тебе выпивку, — говорит Адрианна, качая головой. — Лучше как можно скорее сказать ему, что тебя не интересует ничего, кроме дружбы.
— Наверное, ты права. — Я тяжело сглатываю. — Боже, я скучаю по школе для девочек. Нам не нужно было разбираться с этим дерьмом.
Адрианна приподнимает бровь.
— Верно, но тогда это было бы не так весело, не так ли?
Дмитрий быстро возвращается с двумя напитками для нас.
— Вот, пожалуйста, дамы.
Я улыбаюсь и беру бокал.
— Спасибо.
Делаю глоток, желая, чтобы его взгляд не был прикован ко мне. Я не осмеливалась смотреть в сторону Оака с тех пор, как мы вошли, зная, что он, скорее всего, следит за каждым шагом Дмитрия.
Что-то мне подсказывает, что сегодняшний вечер будет мучительно долгим. Я не могу дождаться, когда все закончится. Не могу дождаться, когда наступят зимние каникулы, и я смогу провести две блаженные недели в объятиях моего великолепного директора.