Оак
Я сжимаю кулаки, наблюдая, как рука Дмитрия сжимается вокруг бедра Евы, притягивая ее ближе. Они танцуют уже гребаный час без остановки, и я почти готов избить его у всех на глазах.
Ева пытается вывести меня из себя, так как ни разу на меня не взглянула. Я видел, как она пыталась уйти с танцев около двадцати минут назад, но этот крысеныш Дмитрий не выпускает ее из своих лап.
Она сошла с ума, если думала, что я буду спокойно смотреть, как он вот так вот носится вокруг нее. Я, блядь, как пороховая бочка, готовый взорваться в любой момент.
Арчер хлопает меня рукой по спине.
— Ты выглядишь неспокойным, Оак. Что случилось? — Он сжимает мое плечо. — И ты напряжен. Возможно, мне следует познакомить тебя со своей массажисткой.
Я сужаю на него глаза и киваю в сторону Евы и Дмитрия.
— Вот что случилось, — рычу.
Он ухмыляется.
— Ревнуешь, да?
Арч знает, как вывести меня из себя, как никто другой.
— Осторожно, я на грани того, чтобы сделать то, о чем потом пожалею, и твои насмешки мне не помогут.
Арчер смеется.
— Остынь. Непохоже, чтобы его язык был у нее в горле. — Он приподнимает бровь. — Они танцуют, и это танец.
Я рычу, что заставляет Арчера сделать шаг назад.
— Дерьмо, Оак, — говорит он, качая головой. — По-моему, ты увяз слишком глубоко, приятель.
Я прищуриваюсь и свирепо смотрю на своего друга.
— Если этот проныра хотя бы попытается поцеловать ее, он будет мертв. Ты меня слышишь?
Арч проводит рукой по волосам.
— Думаю, тебе нужен тайм-аут. Мы не можем допустить, чтобы ты выходил из себя из-за студента.
В этот момент появляется Гаврил и непонимающие морщит лоб.
— Кто выходит из себя из-за студента?
— Оак, он по уши завяз с девчонкой Кармайкл. — Арч подталкивает Гэва локтем. — Ревнует её к кавалеру.
Гэв стоит передо мной.
— Посмотри на меня, Оак.
Я делаю, как он говорит, встречаясь взглядом со своим другом. Гавриил не хочет терпеть мои ревнивые бредни, но я боюсь, что сейчас меня невозможно образумить. Ева засела у меня глубоко под кожей.
— Ты ничего не сделаешь, чтобы испоганить всё. — Он скрещивает руки на груди. — Этот парень — ее спутник и ничего более. Возьми себя в руки.
Я киваю в ответ.
— Черт возьми, я в дерьме, не так ли?
— Похоже, ты по уши влюблен в девушку, которую хочешь уничтожить, — говорит Арч, не уклоняясь от темы. — Я бы назвал это «в дерьме», да.
Я держу рот на замке, зная, что они ни о чем не догадываются. Если я расскажу им правду о Еве, о том, что, несмотря на то, что я поцеловал ее один раз, в итоге я трахнул ее трижды, они, наверняка, захотят вмешаться. Я не могу, блядь, оторваться от нее, и хотя мы держимся на расстоянии друг от друга физически, мы переписываемся каждую ночь, обмениваясь грязными сообщениями и фотографиями.
Я снова чувствую себя подростком, хотя у нас не было мобильных телефонов, когда я был моложе. Я проведу зимние каникулы с Евой, и эти два клоуна не будут мне мешать.
Гэв кивает, соглашаясь.
— Да, тебе нужно забыть Еву.
Забыть Еву? Как будто это так чертовски просто.
Ее невозможно забыть. Она запечатлелась в моей душе. Часть меня, которую я не могу стереть, и последние пять дней, проведенные вдали от нее, были пыткой. Остальные студенты уезжают через шесть дней, а это значит, что я сойду с ума к тому времени, как доберусь до нее.
— Ты в порядке, Оак? — Спрашивает Гэв, глядя на меня с беспокойством. — Ты выглядишь немного бледным.
— В порядке, — говорю я резче, чем намеревался. — Мне нужно выпить.
Я отхожу от своих друзей и направляюсь к бару, где полно алкоголя.
В конце концов, наименьшее из преступлений этих студентов — употребление спиртного в несовершеннолетнем возрасте. Несколько лет назад мы поняли, что пытаться не допускать алкоголь на танцы для старшеклассников бесполезно, поскольку кто-то все равно подольет его в пунш, поэтому безопаснее позволить им пить все, что они хотят.
— Привет, Мишель, — говорю своей секретарше, которая вытянула короткую соломинку этим вечером и ей снова пришлось дежурить в баре. — Можно мне заказать скотч?
Она улыбается мне.
— Конечно, сейчас подойду.
Я барабаню пальцами по импровизированной стойке, концентрируя свое внимание на чем угодно, кроме девушки на танцполе с Дмитрием Яковом.
— Держи. — Она ставит напиток на стол. — Наслаждаешься?
Я поднимаю бровь.
— Не особенно. Сопровождать кучу пьяных студентов — это не мое представление об удовольствии. — Я указываю на нее пальцем. — Постарайся не давать никому слишком много. Я не хочу снова убирать блевотину с пола.
Она смеется, поднимая руки вверх.
— Конечно, нет. Я усвоила свой урок.
Когда я оборачиваюсь, сердце замирает в груди: Евы больше нет на танцполе с Дмитрием. Беглый осмотр не приносит результата. В зале нигде нет признаков Евы. Мои мысли скачут вместе с сердцем, колотящимся со скоростью тысяча миль в час, когда я возвращаюсь к Арчеру.
— Ты видел, куда они пошли?
Он поворачивается ко мне и недоуменно хмурится.
— Кто?
— Ева и Дмитрий, — рычу я.
Арчер пожимает плечами.
— Откуда, черт возьми, мне знать? — Он хватает меня за запястье, когда я собираюсь уйти. — Ты намерен разрушить её семью или, блядь, жениться на ней?
Поскольку в данный момент ты ведешь себя как ее сумасшедший любовник.
Я рычу на него в ответ, и он отпускает меня, читая предупреждающие знаки. Я должен найти Еву, а не спорить с ним.
Гаврил разговаривает со студентом. Я не хочу спрашивать, видел ли он, куда они пошли. Он всегда был большим занудой, чем Арчер, так что я знаю, что просить его о помощи бесполезно. Предполагается, что студенты должны оставаться в зале во время мероприятия, но ни один из этих гребаных идиотов не соблюдает правила.
Когда я уже на полпути по коридору в сторону библиотеки, мой телефон пикает, и я тянусь в карман, чтобы найти сообщение от Евы.
Дмитрий повел меня на афтерпати, и мне это не нравится. Ты можешь спасти меня?
Внутри меня разгорается адское пламя, когда я выхожу в коридор, оглядываясь в поисках их. Я набираю встречный вопрос.
Где проходит эта вечеринка?
Появляются пузырьки, предполагающие, что она отвечает на сообщение. А затем они исчезают.
— Черт, — рычу я, качая головой.
Где будет проходить афтерпати?
Мне понадобится подкрепление, чтобы сорвать эту гребаную тусовку. Руины — единственное подходящее место. Я набираю номер Арчера, зная, что у меня нет времени возвращаться и вытаскивать его.
— Оак, что случилось?
— В кампусе проходит вечеринка. Я собираюсь разогнать ее, и, возможно, понадобится подмога.
Он отвечает на другом конце провода.
— Не беспокойся. Это происходит каждый год.
— Что? — Я рычу.
— Вытащи Еву и оставь это. — Он отменяет звонок.
Откуда он узнал про вечеринку?
Я мчусь к руинам, из которых, как я и подозревал, доносится громкая музыка. Сердце сильно и быстро колотится в груди, пока я сокращаю расстояние.
Когда я добираюсь туда, у меня сводит живот.
На поляне собрались сотни студентов, не только старшеклассников. Большинство из них слишком пьяны, чтобы заметить меня, когда я проталкиваюсь сквозь толпу в поисках Евы.
Я вытаскиваю мобильник из кармана.
Я в руинах. Где ты?
Я вижу, что она читает это, но не отвечает. Если Дмитрий мешает ей отвечать на сообщения, ему повезет, если он переживет эту ночь.
— Директор Бирн, — две пьяные девушки подходят ко мне, хлопая ресницами. Одна из них кладет руку мне на плечо. — Вы здесь, чтобы повеселиться с нами?
Я стряхиваю ее с себя.
— Нет, с дороги.
Проталкиваюсь мимо них и ищу в толпе кого-нибудь из друзей Евы. На этой гребаной вечеринке нет никаких признаков Натальи, Адрианны или Камиллы.
Я чувствую, что мое терпение на исходе, пока внезапно не звонит мой телефон.
Прости. Не было времени ответить. Я у фонтана. Приходи скорее.
Я проталкиваюсь сквозь толпу к фонтану, и мой желудок скручивается, когда вижу около сотни студентов, большинство из которых целуются или того хуже.
Дмитрий Яков выманил ее сюда, чтобы воспользоваться ею. Я чувствую, как дрожит моё тело, пока ищу Еву и мальчишку Якова, раздраженный тем, что до сих пор не вижу их.
И тут я слышу ее.
— Нет, Дмитрий. Пожалуйста, остановись, — кричит она, ее голос доносится из дальнего угла. Я бросаюсь к ней, адреналин пульсирует в моих венах.
— Я сказала прекрати, — кричит она, и они появляются в поле зрения как раз вовремя, чтобы я увидел, как он с силой задирает юбку ее красивого голубого платья до самых бедер и тянется к трусикам вопреки ее желанию.
У меня перед глазами встает красная пелена. и прежде чем понимаю, что делаю, я наношу удар ему прямо между глаз, вырубая его до того, как он, блядь, меня увидит.
Глаза Евы расширяются, а затем она с облегчением опускает плечи и стягивает подол юбки, оседая на камень, слезы наполняют ее глаза.
Я стою неподвижно, глядя на своего ученика, без сознания лежащего на полу. Директор школы не должен ходить и вырубать студентов. И все же я не могу найти в себе силы хоть немного пожалеть об этом. Дмитрий напал на нее против ее воли, и я сделал то, что сделал бы любой здравомыслящий мужчина, чтобы защитить свою женщину.
Я внутренне стону, как только эта мысль приходит мне в голову. Ева не может быть моей женщиной. Ради бога, она гребанная студентка.
Когда все стало таким сложным?