Ева
Я меряю шагами пол в коттедже Оака, ожидая, когда он закончит разговор со своим контактом.
Хотя наше новое соглашение означает, что шантажист ничего не получит как только мы объявим, что женаты. Оак намерен, чтобы я переехала к нему в коттедж до конца года, так как мы станем мужем и женой.
Священника уже вызвали, чтобы он обвенчал нас до того, как снова начнутся занятия в школе. Если мы хотим одурачить моих родителей, нам нужно действовать быстро. Они даже не связывались со мной на Рождество, что неудивительно. Половину времени они, кажется, забывают о моем существовании, хотя и считают, что я важна для будущего их клана.
Предательство Оака ранило меня сильнее, чем я могу объяснить. Я все еще зла на него за то, что он сделал со мной, и за его намерение использовать меня как залог в своем стремлении отомстить. Однако все обрело смысл, как только он объяснил. Мои родители разрушили его мир, так что, думаю, вполне естественно хотеть заставить их заплатить за это.
Он появляется из кабинета с серьезным выражением лица.
— Что случилось? — Спрашиваю я.
— Это Дмитрий.
У меня сводит живот, поскольку это означает, что он, должно быть, последовал за нами после того, как Оак вырубил его.
— Значит, он притворялся, что без сознания?
Он кивает.
— Это единственное объяснение того, как он узнал, где мы были. — Оак проводит рукой по своим взъерошенным волосам. — Он хочет подать на меня в суд за нападение.
— Откуда ты это знаешь? — Я спрашиваю.
— Мой контакт установил прослушку на его телефон, и он разговаривал с адвокатами по поводу своего дела.
Я закатываю глаза.
— У Дмитрия нет дела, поскольку он подверг меня сексуальному насилию. — Я скрещиваю руки на груди. — Я могла бы подать на него в суд.
Оак кивает, но все еще выглядит обеспокоенным.
— Верно, но как когда мы поженимся, кто тебе поверит? Это будет выглядеть так, как будто ты пытаешься прикрыть своего мужа.
Я вздыхаю.
— Разве мы не можем раздобыть какой-нибудь компромат на Дмитрия?
— Мой человек занимается этим, но он пока ничего не нашел. — Оак прикусывает нижнюю губу.
— Что? — Я спрашиваю.
— Не слишком ли это быстро — жениться завтра?
Слишком быстро.
Я не думаю, что смогу выйти замуж за этого мужчину достаточно быстро, независимо от того, насколько я раздражена тем, что он так долго скрывал от меня правду.
— Нет.
Легкая улыбка появляется на его губах.
— Хорошо, потому что завтра Арчер возвращается из отпуска, и он согласился быть моим шафером и нашим свидетелем.
Я поднимаю бровь.
— Профессор Дэниелс? — уточняю я.
— Да, он мой самый близкий друг. — Он делает паузу, пожевывая внутреннюю сторону щеки. — Он знает все о моем стремлении отомстить, как и Гаврил. Они в курсе, что я поцеловал тебя, но я никогда не говорил им, что это зашло дальше, пока не позвонил Арчеру и не попросил его быть моим шафером. — Он наклоняет голову. — Ты хочешь, чтобы Наталья присутствовала?
Я качаю головой.
— Нет, я бы предпочла, чтобы были только мы.
— Ты редкая жемчужина, знаешь это? Большинство девушек не терпели бы ничего, кроме самой большой свадьбы, какая только возможна.
— Ну, я не большинство девушек.
— Да, ты не такая. — Он целует тыльную сторону моей ладони, посылая дрожь по позвоночнику.
— Во сколько мы завтра поженимся?
— Священник согласился на венчание в полдень в школьной часовне.
Я тяжело сглатываю, так как в последний раз, когда я была в этой часовне, он заставил меня оттирать кровь с пола.
— Тем не менее, я все еще зла на тебя за то, что ты устроил мне все эти наказания, когда знал, что я говорю правду. — Я сужаю глаза на него. — Зачем ты это сделал?
Оак проводит рукой по своим растрепанным волосам, вздыхая.
— Честно говоря, это был хороший повод прикоснуться к тебе. Это единственная причина. — Он хватает меня за руку и сжимает. — Я не святой, Ева. Темнота — это часть меня, и я борюсь с ней каждый божий день. — Его глаза ищут мои. — Вот почему мне нравится наказывать тебя. — Он хрустит шеей. — Мне нравится причинять тебе боль, даже несмотря на то, что я хочу защитить тебя от всех остальных.
Я беру его за руку и сжимаю.
— Тебе повезло, что я, кажется, получаю удовольствие от боли, не так ли? — Спрашиваю, понимая, что его наказание было способом утолить его желание ко мне.
Хотя я ненавидела то, что он не слушал меня, когда я говорила ему правду, в глубине души я хотела, чтобы он наказывал и прикасался ко мне, поскольку так чувствовала себя ближе к нему.
Я замечаю медальон, который он носит на шее, свисающий поверх рубашки, и провожу пальцами по металлу.
— Это семейная реликвия?
Оак смотрит на медальон с печалью в глазах.
— Он принадлежал моему деду, человеку, который подарил моей бабушке это кольцо. — Он указывает на обручальное кольцо на моем пальце. — Он оставил его мне в своем завещании, и это единственная собственность, кроме кольца, которую я оставил при себе после побега из Неаполя.
— Он красивый. — Я рассматриваю его поближе, замечая, что на нем выгравированы слова. — Что там написано?
— Это семейный девиз, который гласит: "Кровь нас связывает, кровь нас закаляет". — Он с болью произносит эти слова. — Я разорвал эту связь в тот момент, когда бежал из Италии, но сделал бы это снова, если бы пришлось.
Я чувствую, что его эмоции по поводу своей семьи примерно такие же запутанные, как и мои.
— У тебя были братья или сестры?
Он кивает.
— Да, брат и сестра. Бенито и Адриа.
— Ты скучаешь по ним?
Его челюсть сжимается.
— Разумеется, но я сделал то, что должен был, когда уходил. — Он тяжело сглатывает. — Я не хочу больше говорить о своей семье.
— Конечно. Почему бы нам не посмотреть тот фильм, который мы пытались смотреть на Рождество? — Я спрашиваю.
Он усмехается.
— Хорошо, обещаю, что на этот раз буду внимателен.
Я беру пульт, устраиваюсь поудобнее, завернувшись в его объятия, и включаю фильм, чувствуя себя счастливой, что уже завтра смогу назвать этого человека своим мужем.

Я кручу пальцами волосы, глядя на свое отражение в зеркале, и с трудом верю, что сегодня пойду к алтарю и выйду замуж за директора своей школы.
Профессор Дэниелс будет присутствовать на церемонии, что кажется немного странным, но, по-видимому, он самый близкий друг Оака.
Это безумие. Я даже представить не могу, что скажут Наталья, Камилла и Адрианна, когда я сообщу им новости в начале следующего семестра.
Позади меня женщина прочищает горло, вынуждая меня повернуться.
— Ты готова? — спрашивает она. Я думаю, что она флорист, поскольку сжимает в руках букет белых роз.
Я киваю в ответ, и она входит в маленькую раздевалку рядом со школьной часовней.
— Это для тебя.
Я улыбаюсь.
— Спасибо.
Она кивает, а затем ее брови хмурятся.
— Где твои родители?
Я прищуриваюсь, глядя на нее.
— Они не смогли приехать, — лгу я.
— Мне жаль это слышать. — Она поворачивается, чтобы уйти. — Удачи.
Я ничего не отвечаю, снова глядя на себя в зеркало. Брак — это не то, о чем я когда-либо думала, и теперь я выхожу замуж. Многие девушки мечтают о своей свадьбе как о каком-то грандиозном и волшебном событии, но для меня это худшее представление о церемонии. Маленькая свадьба, на которой присутствует только мужчина, которого я люблю, и один свидетель, звучит как рай.
Я разворачиваюсь и выхожу из раздевалки, направляясь к приоткрытым дверям в часовню.
Священник ждет снаружи, и улыбается, когда видит меня.
— Мисс Кармайкл, я полагаю?
— Да, отец.
Он подает знак, чтобы заиграла музыка.
— Сейчас я пойду внутрь. Подождите одну минуту, и тогда Вы сможете войти. — Он кивает головой в сторону настенных часов.
— Конечно, — говорю я в ответ, наблюдая, как он исчезает в часовне. Мое сердце сильно колотится, когда я заглядываю внутрь и замечаю Оака, стоящего поодаль, а рядом с ним профессора Дэниелса.
Мои ладони потеют, когда я смотрю на мужчину, за которого собираюсь замуж. Я бы ни за что не поверила, если бы кто-то сказал мне, что я выйду замуж в восемнадцать лет. Смотрю на часы и замечаю, что прошла минута с того момента, как священник вошел в эти двери.
Я проскальзываю в двери, и одинокий скрипач переключается на свадебный марш, привлекая внимание Оака к концу прохода.
Он улыбается в тот момент, когда видит меня, и любое предсвадебное волнение исчезает. В тот момент, когда он смотрит на меня, все кажется правильным. Я ускоряю шаги, спеша оказаться рядом с ним, пока священник ждет у алтаря.
Оказавшись на расстоянии вытянутой руки, он протягивает мне свою, и я беру ее, чувствуя, как все мои нервы исчезают в тот момент, как его кожа касается моей.
— Дорогие возлюбленные, мы собрались здесь сегодня, чтобы соединить этого мужчину, Оакли Бирна, и эту женщину, Еву Кармайкл, священными узами брака. — Он смотрит на пустые скамьи, нахмурив брови. — Если у кого-то есть возражения против этого союза, говорите сейчас или замолчите навеки.
Конечно, следует тишина, и священник прочищает горло.
— Теперь, Оакли, пожалуйста, произнесите свои клятвы, а Арчер, пожалуйста, вынесите кольца вперед.
Оак достает из кармана карточку, и у меня внутри всё переворачивается.
— Ева, с первого дня нашего знакомства, я понял, что моя жизнь изменилась навсегда. Ты — воплощение всего хорошего, что есть в этом мире, девушка, настолько не тронутая тьмой, что я подумал, не ангел ли ты.
Мои щеки пылают от его слов.
— Я влюбился в тебя как только увидел, и клянусь любить, защищать и оберегать тебя до конца своих дней. Пока у меня есть дыхание в легких и биение в груди, я буду рядом с тобой. До самой смерти.
Он берет кольцо у Арчера и надевает на мой безымянный палец.
Слеза стекает по моей щеке, когда эмоции в его голосе переполняют меня.
— И Ева. Теперь ты можешь произнести свои клятвы.
Я киваю и произношу слова, которые прокручивала в голове.
— Оак, меня никогда не интересовали романтические отношения. Все это казалось немного банальным, пока я не встретила тебя. В тот момент, когда наши глаза встретились, что-то внутри меня изменилось. — Я улыбаюсь ему. — Ты впервые в жизни помог мне почувствовать себя в безопасности и дал мне место, которому я могу принадлежать. — Я качаю головой. — Ты прислушался к моим мечтам и понял, как много они значат для меня. Я люблю тебя так сильно, что это причиняет боль, и я знаю, что проведу остаток своей жизни, любя тебя.
Я надеваю кольцо на его палец, пытаясь поверить, что всё это не просто безумный сон.
Священник удовлетворенно кивает, а затем говорит.
— Теперь я объявляю вас мужем и женой. — Он бросает взгляд на Оака. — Вы можете поцеловать невесту.
Оак хватает меня за талию и глубоко целует, его язык скользит по моим губам.
Я не возражаю, ведь вокруг не так много людей. Если бы это была большая свадьба, я бы, наверное, смутилась.
Однако профессор Дэниелс быстро разнимает нас, пока мы не слишком увлеклись.
— Полегче, вы двое. — Он хлопает Оака по плечу и подмигивает ему. — Прибереги это для брачной ночи.
Оак бросает на него сердитый взгляд, но кивает.
— Ты присоединишься к нам за праздничным напитком в коттедже?
Арчер кивает.
— Конечно, только дайте мне двадцать минут, чтобы переодеться из этой гребаной штуковины.
Он указывает на смокинг, в котором выглядит довольно привлекательно. Я привыкла видеть его в спортивной форме из-за того, что он преподает физкультуру и боевую подготовку.
— Ладно, тогда увидимся, — Оак направляет меня в противоположную сторону, к внешнему выходу из часовни. — Давай вернемся в коттедж.
Я улыбаюсь, сжимая его руку.
— Мне кажется, что я еще никогда не была так счастлива.
— Я тоже.
Мы возвращаемся в коттедж в комфортной тишине, но, когда подходим к арке, понимаем, что что-то не так.
Я знаю, что Оак тоже это чувствует, так как улыбка исчезает с его лица.
— Кто-то вломился, — бормочет он, не сводя глаз со сломанного замка на входной двери.
Мой желудок сжимается от беспокойства, и я крепче прижимаюсь к мужу, гадая, кто мог проникнуть в дом. И тут замечаю машину, припаркованную в двухстах ярдах дальше по дороге.
— Мои родители, — бормочу, кивая на нее.
Это их машина. Черный Рэндж Ровер с черными колесами и регистрационным знаком Джорджии.
— Дерьмо, — выдыхает Оак, мышцы напрягаются. — Как они узнали?
— Понятия не имею. — Я качаю головой. — Они даже не звонили мне на рождественские каникулы.
Он хватает меня за руку и сжимает.
— Держись позади меня, хорошо?
Я сглатываю, понимая, что не хочу, чтобы Оак столкнулся с моими родителями, не после всего, что они с ним сделали. Они монстры и не прислушиваются к голосу разума.
— Нам не следует туда заходить. Это слишком опасно.
— Все будет хорошо, я обещаю. — Он отпускает мою руку. — Теперь держись позади меня.
Я смотрю, как он идет к взломанной двери коттеджа, его мощные плечи напряжены. Мое сердце колотится, как лошади, несущиеся галопом по полю, а я остаюсь рядом с ним, вцепившись пальцами в ткань его рубашки.
Оак ведет нас в коттедж, где нас встречает отец, который смотрит с ненавистью, целясь из пистолета прямо в сердце моего мужа.
Я тяжело сглатываю, зная, что мой отец — отличный стрелок. Он никогда не промахивается. Внезапно я смотрю в лицо своему худшему кошмару, понимая, что появление родителей разрушило блаженное счастье брака с моей второй половинкой. Фантазия разбита вдребезги двумя людьми, которые должны были поддерживать меня несмотря ни на что.